— Это моё кресло! — заявил Плексус.
— Пойди погуляй пока, — отмахнулась от него Спичка, — услуги спикера нам не потребуются, сами поговорим.
— Безобразие, — сказала пожилая дама в мантии птахи.
— Зажгите уже свет, — с досадой велел сидящий во главе стола солидный мужчина. — Всё равно она нас видит. Чего глаза ломать?
— Зал защищён от световых заклятий, — напомнил Плексус, — чтобы никто не зажёг магический светильник. Кто знал, что у неё… Такое…
— Кстати, что это? — спросил брезгливо эльф. — Запах ужасный.
— Дварфийское автоматическое огниво, — ответила Спичка, устраиваясь в кресле. — И мой вам совет: хотите работать с дварфами, заведите мебель поудобнее. Не все такие дылды, как вы.
— Мы пока что не услышали ваших предложений, — недовольно сказала птаха.
В зал внесли свечи, и дварфиха огляделась. Помимо Плексуса, которого она не без оснований считает номинальным членом Консилиума, в зале ещё восемь Разумных. Три эльфа, явно из почтенных и родовитых, наверняка помнивших ещё расцвет Империи. Немолодая птаха с лицом надутым и недовольным. Гоблин весьма преклонных лет, так похожий на покойного Франциско, что Спичка с ним чуть не поздоровалась. Мускулистая и покрытая шрамами орчиха, явно матриарх какого-то из крупнейших кланов Диаэнкевала. Человек, одетый чрезмерно дорого и сидящий во главе стола. Но более всего удивил дварфиху стоящий (они не любят сидеть, потому что редкий стул их выдерживает) кованый. По его стальному лицу невозможно понять, с каким чувством он уставился на дварфиху, но их давний антагонизм не может не сказываться на отношениях.
НЕОФИЦИАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА АЛЬВИРАХА
Кованые, относительно недавно появившаяся на Альвирахе новая раса, существуют благодаря Дому Колловски, известному также как Дом Создания. Хотя этот Дом прославился в основном изобретением и развитием огнестрельного оружия, это далеко не единственная его продукция.
Парциваль д’Колловски, создатель первой «перечницы», известен также своим безразличием к этическим коллизиям, связанным с производством разумных военных орудий. Первых кованых он построил просто как ходячие лафеты к перечницам, которые в ранних своих модификациях были слишком тяжелы даже для полуогров. Природные же чистокровные огры оказались слишком тупыми для обращения со сложной техникой. Колловски решил, что хорошей идеей будет продавать оружие сразу со стрелком, тем более, что поначалу перечницы слишком часто взрывались в руках пользователя, и их не особо-то рвались покупать. Прототипом стала некая разновидность големов. Необходимость выдерживать ударные нагрузки при выстреле заставила отказаться от традиционной глины, перейдя на прокованный стальной каркас, от которого они и получили своё название. Также выяснилось, что управляющая перфокарта «шем», которую вставляют в ротовой считыватель обычным големам, не вмещает достаточно информации для работы даже простейшего баллистического арифмометра, без которого невозможна точная стрельба. Колловски долго экспериментировал с разными носителями, например намагниченная особым образом проволока показывала вполне перспективные результаты, однако, подсчитав рентабельность проекта, был вынужден прибегнуть к банальному магическому оживлению.
В силу специфичности поставленных перед ними задач, кованые получили весьма развитой в логически-математическом плане, но абсолютно безэмоциональный разум. «Ждать, как от кованого жалости» было в Империи обычной поговоркой. Тем не менее, они не принесли значительного военного успеха ни одному из тех, кто повёлся на рекламу Дома Создания и закупил себе новейшую технику. Будучи предельно рациональными разумными существами, кованые быстро приходили к выводу, что нет ни единой причины, по которой они должны рисковать целостностью корпуса ради прибылей Дома Колловски.
Падение Империи поставило точку в этом вопросе, а Каррегвенский Договор изменил статус кованых с собственности Дома Колловски на самостоятельную расу и запретил производство новых. С первым кованые согласились, со вторым — нет, но их, в общем, никто и не спрашивал.
Единственные, кто не признал Каррегвенский Договор, были дварфы. По их мнению, то, что выковано, принадлежит кузнецу, и разговаривать тут не о чём. Эта позиция усугублялась давней промышленной конкуренцией Жерла и Каррегвена, так что дварфы не любят кованых, а кованые не любят вообще никого. Но дварфов в особенности.
* * *
«История промышленной революции Каррегвена», учебник для средних школ из общественной библиотеки Кисгодоля с пометкой «Не выдавать дварфам». Издано на средства Дома Колловски
— Я хотел бы поговорить с вами, — кованый подошёл к Спичке в перерыве, когда наспорившиеся до хрипоты члены Консилиума был готовы уже убить друг друга и дварфиху.
Спичка вытребовала себе эль «смочить пересохшую глотку», чем вызвала презрительные взгляды эльфов и одобрительный кивок орчихи, и уселась ждать, пока остальные отойдут от дварфийской манеры вести переговоры. Или хотя бы перестанут скрипеть зубами, шипеть и плеваться.
— Говори, — кивнула она кованому. — Я к вам без предрассудков, но, признаться, не ожидала встретить в составе Консилиума.
— Поправка. Я не вхожу в Консилиум, — сказал ровным невыразительным голосом тот. — Я оборудование Консилиума. Запоминающее устройство с функцией поиска и воспроизведения информации. А ещё я подаю напитки.
— Думала, только в Жерле не приняли Каррегвенский Договор, да и то, формально. Вы же давно не собственность, а свободная раса.
— Свобода индивидуума в обществе определяется социально-экономическими рамками, в нём принятыми. Формально я работаю по найму, однако фактически я оборудование переговорного зала. И то, что мне платится некое жалование, этого факта не отменяет. Я не имею возможности его тратить.
— Не повезло, — констатировала Списка равнодушно. — А я-то тебе зачем?
— Вы сильный переговорщик, — отметил кованый своим безэмоциональным тоном.
— Просто они не привыкли иметь дело с дварфами. Мы говорим именно то, что думаем, это для них свежая шокирующая идея. Слом парадигмы. На физиономии эльфов было прямо приятно поглядеть.
— Мы хотели бы, чтобы вы представляли наши интересы.
— Чего-о-о? — Спичка аж пивом поперхнулась. — Какие ещё «ваши»? Кто такие «мы»?
— Сообщество кованых.
— Если ты не заметил, я дварфийская дева! А дварфы не подписали Каррегвенский Договор.
— Такова ваша личная позиция?
— Не, лично мне плевать. Раса так раса, поди не хуже кобольдов, вот те реально заноза в заднице. Да живите себе на здоровье, всё равно имущество из вас слишком капризное. Но в Совете Дома те ещё твердолобики. Даже для дварфов, как по мне.
— Вы наследная принцесса Дома Камарут.
— Даже думать об этом забудь.
— Мы ничего не забываем. Так устроены.
— Тогда пометь эту информацию тегом «вздор». Ты глянь на меня, какая я, к демонам, принцесса?
— Мне неизвестны визуальные признаки принцесс.
— Очень просто, они не выглядят как я.
— Но вы же представляете тут Дом?
— Просто меня попросили. «Деточка, раз уж тебя несёт в этот гадюшник, где приличному дварфу делать нечего, то почему бы тебе раз в жизни не сделать что-то полезное для родного клана?» — процитировала она кого-то, скривившись. — Я бы их послала, но у меня инвестиции в Жерле. Есть финансовые обязательства. Выходит, я тоже заинтересована в выходе на рынок Корпоры. Но это просто бизнес, железяка.
— Тем не менее, проведя сравнительный анализ по базе известных мне индивидуумов, я заключил, что вы наилучшим образом подходите для представления интересов сообщества кованых.
— И в чём же они заключаются, ваши интересы?
— В разрешении на воспроизводство. Мы крайне немногочисленны, и, хотя очень прочно изготовлены, но не вечны. Мы тоже Разумные Альвираха, мы никому не создавали проблем, однако только нам запрещено самовоспроизведение в потомстве, каковое является целью любого живого существа.
