Пацан ел, иногда кивая лохматой девице. Сидящий рядом рыжий парень жрал. Он перемалывал все в районе досягаемости. Фу… Еще одна рыжая изредка постреливала глазами в сторону Поттера. Их братья о чем–то возбужденно шушукались.
Я пробурчала в свою тарелку: «Яичница с беконом», — вроде за этим столом все именно так работает. Еда появилась, я приступила к трапезе. Дамблдор поглощал блинчики с кленовым сиропом, чтоб у него задница слиплась. Сухопарая темноволосая особа, видимо МакГоннагал, разливала кофе.
— Сахар, Долорес?
— Спасибо, нет.
Она страшно удивилась. Ну да, конечно. Но даже ради имиджа я не буду пить сладкий кофе! Это извращение.
— Вы разлюбили сладкое, дорогая? — заинтересовалась толстая тетка, Спраут, наверное.
— Что–то в последнее время на соленое тянет, — проникновенно проговорила я, придвигая к себе горчицу.
Коллеги дружно подавились, а я как ни в чем не бывало, отхлебнула кофе. И снова посмотрела в сторону гриффиндорского стола. Все–таки логику Роулинг мне не понять.
Я тут буквально на днях прочитала интересную книжку, называется «Суеверия викторианской Англии». Суеверия эти может и викторианские, но такие вещи впитываются в плоть и кровь и постоянно дают о себе знать. Так вот, там было про то, как англичане воспринимали рыжих. Их считали жестокими, развратными, невезучими и не вызывающими доверие. Считалось, что у них едкий пот, что они воняют лисой, что от одного их дыхания можно было обзавестись волдырями. Более того, чтобы зачать рыжего ребенка, женщина должна была забеременеть во время менструации. Не знаю как насчет последнего, но тут, похоже, речь шла о нечистоплотности. Самым же страшным было рождение рыжих близнецов. Да и у нас нелестных эпитетов хватало. Тут и рыжие–бесстыжие, и та самая считалка про убиение дедушки… А дыма без огня не бывает… Здесь дело даже не в том, что некий абстрактный рыжий может оказаться приличным человеком (Чубайса не предлагать), а в том, что человек с неким цветом волос просто обязан доказывать, что он не верблюд. Блондинки меня поймут. Да, это не толерантно. Но это, мать его, фольклор. Вот я и думаю, тетя Ро решила пойти от противного? От очень противного? В ее мире все «задом наперед и совсем наоборот»? Вот только против традиционного восприятия не попрешь. Меня саму несколько воротит от конопатых физиономий. Есть такие, где веснушек больше, чем чистой кожи. Так что как не расписывай рыжих, многие читатели чисто инстинктивно будут держать в голове тех самых ненадежных, развратных и бесстыжих. И уцепятся за любой намек на эту самую бяку.
Ученики стали вставать из–за стола, я тоже закончила завтрак и медленно двинулась, стараясь не выпускать из виду Поттера и его друзей. Запоминаем дорогу, запоминаем. Вот и кабинет. Хорошо, что не заперт, имела бы сейчас бледный вид и макаронную походку.
Студенты шумно рассаживались за парты, я устроилась за кафедрой. Теперь еще на первом же уроке не проколоться бы. Хотя, насколько я помню, большую часть урока составляла пикировка Амбридж с Поттером и Грейнджер. Вон, уже глазками блестят. Учебник им, видите ли, не нравится. И я тоже. Ну, я не золотой галлеон, чтобы всем нравиться, а гриффиндорский гонор мы обломаем. У тети Долорес и генералы рыдать будут, как малые дети. Оправдаем, так сказать, имечко.
Прозвучал удар колокола, обозначающего начало урока. Студенты заткнулись и с интересом уставились меня. Я гнусно улыбнулась и проговорила с интонациями незабвенной телеведущей:
— Здравствуйте, дорогие мои!
Присутствующих передернуло. А кому сейчас легко! Так, хоровых ответов добиваться не буду, на фиг надо.
— Министерство магии внимательно изучило ситуацию с преподаванием ЗОТИ в Хогвартсе, — начала я, — должна заметить, что результаты плачевные. Всякие сомнительные личности, отрывочный материал. Но рада сообщить вам, что это будет исправлено. Для вас разработан новый учебник.
Гриффиндорцы дружно окрысились, слизеринцы заухмылялись. Ну давай, Поттер, чего ты ждешь!
— Профессор Люпин не был сомнительной личностью! — выкрикнул мальчишка.
— Десять баллов с Гриффиндора за выкрики с места! — сказала я. — Мне странно, что ученики пятого курса понятия не имеют о том, что для того, чтобы что–нибудь сказать на уроке, нужно поднять руку и ждать, пока учитель спросит. Что опять–таки возвращает нас к качеству преподавания в Хогвартсе. А теперь открывайте учебник, читайте вступление и первую главу. Пояснения не требуются.
Ученики зашуршали страницами. Лохматая гриффиндорка подняла руку. Ну, девочка, сама напросилась.
— Да?
— Гермиона Грейнджер, факультет Гриффиндор, — отрывисто проговорила девочка, — профессор, я еще летом прочитала учебник и у меня возникло несколько вопросов. По контрпроклятьям.
Я встала и лениво подошла к нахалке.
— Вас интересуют контрпроклятья? — переспросила я. — Простите мое любопытство, но вы, насколько я понимаю, магглорожденная?
— Да. Но какое это имеет значение?
Слизеринцы откинулись на спинки стульев, приготовившись наслаждаться шоу.
— Самое прямое, — ответила я, небрежно снимая с рукава мантии Грейнджер длинный волос.
Девчушка потрясенно следила за моими действиями. Я поднесла ее волос к ее же носу.
— Мисс Грейнджер, — сладенько проговорила я, — полагаю, что ученица пятого курса знает, что можно сделать, если заполучить волос человека?
Гриффиндорка сглотнула.
— Волос можно добавить в оборотное зелье, — начала она, — а еще волосы врага используют для наведения порчи.
Я кивнула.
— Все верно. Так вот, мисс Грейнджер, ответьте мне еще на один вопрос: зачем вам контрзаклятья, если вы столь щедро разбрасываетесь материалом для порчи? Вам очень повезло, что у вас нет врагов.
Слизеринцы захихикали. Гермиона открывала и закрывала рот, ее щеки стали пунцовыми.
— Садитесь, — махнула я рукой. — Так вот, я продолжу. Магглорожденные волшебники имеют наглость считать наш мир отсталым. Ведь у магглов имеются все возможные приборы, а мы тут носим мантии, на метлах летаем. В примитивных маггловских мозгах просто не укладывается мысль, что наши обычаи и традиции не на пустом месте появились. И что мы держимся за них не из–за отсталости и косности. Возьмем уже приведенный мной пример. Что нужно делать, чтобы не терять волосы, как линяющий книзл, на радость недоброжелателям?
Поднялось несколько рук.
— Прошу, — кивнула я блондинистому слизеринцу.
— Драко Малфой, — представился он, — существует специальное зелье, которое наносят на волосы. Оно препятствует выпадению.
— Десять баллов Слизерину, — кивнула я, — как видите, решение простое. А недалекие магглорожденные наверняка считают, что это просто блажь.
Довольный Драко сел на место.
— Теперь вы.
— Пэнси Паркинсон, — представилась девочка, — для длинных волос существуют зачарованные заколки.
— Еще десять баллов Слизерину, — кивнула я. — И эти заколки есть в свободной продаже.
На Грейнджер было страшно смотреть. Я оглядела других учениц.
— Теперь вы, мисс, — улыбнулась я черноволосой и черноглазой девочке, — у вас очень красивые серьги. Вас не затруднит рассказать о них?
Девочка встала.
— Парвати Патил, Гриффиндор, — начала она, — для многих сглазов нужен контакт глаза в глаза. Длинные блестящие серьги отвлекают внимание возможных недоброжелателей от моих глаз.
— Десять баллов Гриффиндору, — сказала я. — Как видите, от многих крайне неприятных вещей можно защититься достаточно простыми средствами. Конечно, отдельным личностям все это кажется мелким и незначительным. Им подавай эффектные сражения и дуэли. Но пренебрегая обычной, традиционной защитой, они рискуют до глобальных сражений просто не дожить. Кроме того, многие заклинания очень энергоемкие. Если подросток, магия которого еще не сформировалась до конца, будет их применять, то в лучшем случае он свалится с истощением, а в худшем — может стать сквибом. А теперь возвращайтесь к учебникам. Вступление и первая глава.
Красная как рак Грейнджер снова подняла руку.
— Еще вопросы, мисс Грейнджер? — доброжелательно поинтересовалась я.
— Профессор Амбридж, — проговорила девушка, — вы не могли бы рекомендовать мне книги по традициям волшебного мира.
А вот это уже засада! Ладно, выкручиваемся.
— Простите, — «удивилась» я, — но вы уже пятый год учитесь в Хогвартсе. Вам еще на первом курсе должны были все объяснить. Неужели не объяснили?
Грейнджер покачала головой.
— Собственно, мне сейчас сложно вспомнить, — продолжала я, — мне все эти вещи родители рассказывали. И я считала, что это обязанности деканов.
Пэнси подняла руку.
— Да, мисс Паркинсон.
— Профессор Амбридж, это же Гриффиндор. Наш декан всем список литературы дает еще вечером первого сентября. Если Грейнджер надо, пусть попросит у первокурсников. Или у нашего декана. А в библиотеке целый стеллаж на эту тему.
