— Ну… — начала Спичка. — Родители…
— Не надо, это был риторический вопрос. А теперь по делу. Вар, у тебя же кто-то есть в библиотеке?
— Это так важно? — теперь уже Вара перекосило так, будто он разгрыз неспелый кумкват. — Мы не очень красиво расстались. Кто знал?
— Значит, теперь твоя очередь переступать через себя, — ехидно улыбнулся драматург. — Нам нужен проход в закрытые фонды.
* * *
— Что вы от меня хотите, госпожа? — спросила Завирушка. — Я не очень умная, еле-еле чародейка, почти ничего не могу и совсем ничего умею.
— Если хочешь, чтобы я отозвала Дебоша, тебе придётся постараться стать мне нужной.
— Мне не очень-то хочется быть вам нужной, госпожа.
— Отчего так?
— Вы только что признались, что убили моих родителей. И что хотите убить меня. А ведь я вами так восхищалась когда-то…
— В детских книжках я выгляжу куда лучше, — засмеялась женщина, — но бремя власти — это почти всегда выбор между плохими, очень плохими и чудовищными решениями.
— И каким было решение убить мою мать?
— Запоздалым. Надо было чуть раньше убить твою бабку. Но Дом Теней так долго торговался, что она успела родить. Не хотели терять своего самого сильного мага.
— Моя бабушка была сильной?
— В своей области безусловно. Иначе не руководила бы проектом «Клетка для птички». Это она поставила ту завесу, что ты хочешь разрушить, дитя. Альвирах обожает иронию.
— Как Альвирах может что-то обожать? Вы так шутите, да?
— Вовсе нет. В Метатексте, тайной книге Перинаров, прямо сказано, что Альвирах — живая полуразумная конструкция, в которой Край выполняет роль души. Всё происходящее здесь имеет тайный смысл, а все события соединены неуловимыми нитями сюжетных связей. Как будто история нашего мира — нечто вроде метапьесы или, точнее, метаигры. Тот, кто сумеет их увидеть, будет потрясён величием и тонкостью авторского замысла.
Падпараджа неожиданно светло улыбнулась, и Завирушка поняла, почему так много людей были смертельно влюблены некогда в эту женщину.
Даже сейчас, когда годы отметились на её лице, она сохранила бездну странного обаяния, которому почти невозможно противостоять. Девушка как будто забыла, что по приказу Падпараджи убили её бабушку, мать, отца и брата и все ещё могут убить её. Она заворожённо слушала её рассказ.
— И кто же автор этой пьесы-игры? Нефилимы?
— Нет, что ты. Они лишь детали в тонкой игровой механике, введённые в неё для баланса. Нефилимы часть замысла, а не авторы его. Они не слишком-то умные, знаешь ли.
— Разве так можно говорить? — поразилась Завирушка. — Ведь Вечна Нашёптанная…
— Вечна — всего лишь огромная древняя птица. Сила её огромна, а ума как в курице.
— Но она же меняет мир своим непостижимым замыслом! Ну, то есть, — поправилась девушка, — меняла, пока Дом Теней не запер её в коконе иллюзий. Разве это не так?
— И да, и нет. Она действительно меняла мир, но никакого замысла в этом не было. Почесалась — поменяла. Поклевала корм — поменяла снова, опорожнила кишечник — Альвирах содрогнулся.
— Но как же все те истории, что несли ей люди?
— Может быть, ей просто нравился шум голосов.
— Звучит ужасно, — скривилась Завирушка.
* * *
— Не ожидал, что вы будете искать встречи, — сказал ровным механическим голосом кованый.
— Появилась одна интересная мысль, — подмигнула ему Спичка. — Уверена, она вам понравится.
— Мы вас внимательно слушаем.
— Вы?
— То, что знает один кованый, знают все.
— Ах, да, вы говорили, уважаемый… Кстати, у вас есть имя? Как-то же вы отличаете друг друга?
— У нас есть имя. Одно на всех. «Кованый». Нас не надо отличать друг от друга, потому что мы есть одно. Наш разум не в телах, а в материи Края, вы видите лишь периферийное устройство. Терминал. Нашим создателям это показалось хорошей идеей для координации действий в бою, но они, разумеется, не предвидели всех последствий. Люди постоянно так делают.
— Так вы бессмертны?
— Пока есть хотя бы один носитель. Что будет, если последнее из наших периферийных устройств выйдет из строя, мы не знаем. И не хотим проверять. Поэтому мы и обратились к вам. Нам нужны новые тела, но Каррегвенский договор…
— Я, кажется, кое-что придумала.
— Мы готовы вас выслушать.
— Договор запрещает выпускать новых кованых, так?
— Совершенно верно. После отказа воевать за чужие интересы мы перестали быть нужны. Поэтому нас так легко отпустили. Поэтому нас запретили производить. «Ещё одна раса Разумных, — сказали они. — Да на Альвирахе и так плюнуть некуда!» Если бы не наша помощь при подавлении Белокаменного мятежа, нас бы, наверное, пустили в переплавку. Но мы намекнули, что Чудотворцы могут появиться снова, и нас оставили. Как бы «про запас». Даровав свободу, но лишив перспективы.
— Да, смутно что-то припоминаю… — задумчиво почесала бороду Спичка. — На вас же не действовала магия Чудотворцев!
— Мы магорезистивны, поскольку связаны с Краем. Все лавры победы забрал наш создатель, Парциваль Колловски, но нам почести не нужны. Нам нужна новая периферия. Чем больше кованых в Альвирахе, тем больше информации мы получаем, тем надёжнее и устойчивее наша сеть, тем более безопасно наше существование. Но даже ваш бесспорный талант переговорщика не смог преодолеть этот запрет.
— То, что нельзя проломить, можно обойти, — усмехнулась в бороду дварфиха. — Я внимательно изучила договор, и он не запрещает ремонт кованых. Если вы, например, поцарапаете корпус, то в любой мастерской его вам отполируют без вопросов. Это не будет нарушением договора, так?
— Не будет, — кивнул стальной головой кованый.
— Идём дальше. Если вы потеряете руку, её также можно заменить, верно?
— Да, многие из наших тел неоднократно меняли конечности. Они изначально делались легкосменными, потому что первые «Перечницы Колловски» часто взрывались.
— То есть если, к примеру, предприятие «Малый лафетный завод Жерла», в котором мне принадлежит пятьдесят процентов плюс одна акция, наладит выпуск рук для кованых, это не будет нарушением договора?
— Не будет.
— А если ног?
— Никакой разницы, — подтвердил кованый.
— А туловищ? Голов? Ведь ваш разум не в голове, а душа не в сердце, вы можете поменять голову, не перестав быть собой?
— Разумеется.
— Таким образом, мы можем производить ваши тела в рамках «Наборов для капитального ремонта и обслуживания». Оформлять как «ремкомплект». Поставляется в разобранном виде, а значит, не является кованым. А что там только руки-ноги прикрутить, это никого не касается. Называется «отвёрточная сборка». Производитель не несёт ответственности за то, как покупатель использует его продукцию.
— Вы правы, формально это не нарушит букву Каррегвенского договора.
— А дух его не нарушит тем более! — оптимистично заявила Спичка. — Невозможно производить «новых кованых», потому что в некотором смысле кованый вообще один! А какое количества железа к нему подключено, уже не так важно.
— Вы превзошли самые оптимистичные наши прогнозы, мадам Фламерия, — склонил голову кованый. — Это воистину великий план. Думаю, цену за его исполнение вы запросите тоже немалую?
— Да уж, не продешевлю, не надейтесь! — потёрла руки Спичка. — Услуга за услугу!
* * *
— Талена… — виновато сказал Вар. — Я…
— Мы знакомы, господин? — холодно ответила девушка. — Не припоминаю, извините. По всем вопросам обращайтесь в справочную библиотеки.
— Талена! Я же извинился!
— За что, господин? Я не помню. У меня, знаете ли, жизненный принцип не запоминать мудаков. Жизнь слишком коротка для этого.
