— Кропа, крайне важное дело, — ласково произношу я, провожу по его спинке рукой, по привычке желая поделиться магией. Совсем забывая, что с утра не ощущала и капли её.
Каково же моё удивление, когда я понимаю, что сила и впрямь восстановилась. Более того — она ощущается совершенно другой. Буквально — вкусной, окрыляющей. Это пьянит, но в то же время я никогда в жизни не чувствовала мир вокруг себя таким чётким и ярким.
Кропалёк тоже чудит — покрывается разноцветными всполохами, а его глазки вспыхивают неоновым светом. Обычно такое происходило, когда он не просто пережирал армелита, а наедался им до отвала.
И если раньше образы от Кропалька, его эмоции я ощущала как сквозь мутное стекло, то сейчас пришедшая от малыша волна звучит кристально чистой. Вопрос и обеспокоенность — вот что услышала я от своего фуршуня.
— Покажи нам, где можно раздобыть армелит, хорошо? — отвечаю я ему, глядя прямо в глазки. — И постарайся обойти лис, нам не нужно ввязываться в бой.
Кропалёк в ответ лишь презрительно фыркает, и я могу поклясться, что услышала от него "Будто сам не знаю". В мгновение ока исчезает с моих рук и оказывается перед щитами жандармов, поводит носиком, ища, в какой из штреков нужно нас вести.
Я не успеваю даже подойти к мужчинам, как Кропа с важным писком показывает в правый туннель и тут же исчезает в пространственном прыжке.
— Зараза! — раздражённо выдыхаю я, ускоряясь в нужном направлении. — Я забыла ему сказать, что мы прыгать-то не будем.
Ловко обхожу стоящих впереди мужчин, даже не замечая, как мне удалось проскользнуть между щитов. Пространство вокруг тоже удивляет — плывёт и искажается в зелёной дымке.
— Агата, стой, — только и слышу я вслед, но лишь отмахиваюсь.
Неведомое чувство азарта и куража захватывает моё сознание. Сила, которой я коснулась в шахте, заполняет меня чуть ли не до макушки, требуя немедленно приступить к действиям.
— Стой, говорю! — Фаст всё-таки нагоняет меня. — Агата, приди в себя! Ты ведёшь себя безрассудно! Ты что, мой виски утащила?
— Не-е-е, зачем мне это? — я склоняю голову и с лукавой улыбкой смотрю на мужчину. — Я никогда в жизни не чувствовала себя настолько свободной и на своём месте! Пойдём, я точно знаю, куда нам идти!
— Хорошо, — примирительно говорит Маркус и, понижая голос, добавляет, — только давай ты будешь двигаться как обычный человек, а не как Скользящая. Я не уверен, что наши сопровождающие выдержат ещё один такой фокус.
— О чём ты? — искренне недоумеваю я и бросаю взгляд назад.
И к своему удивлению понимаю, что нахожусь уже в нескольких десятках метров от погрузочного зала. Жандармы во главе с Рикардом, крадучись, двигаются в нашу сторону, а Фаст, видимо, пренебрёг безопасностью и бросился за мной вдогонку.
— Я прыгнула? — так же шёпотом спрашиваю я у бывшего, вмиг растеряв весь свой кураж. В один миг сбросив весь этот пьяный задор.
— Да, — Маркус кивает в ответ и приобнимает меня одной рукой. — Похоже, эти ваши шахты так влияют на тебя. Абсолютно не против, что ты у меня такая уникальная, но беспокоюсь, что в очередной твой прыжок меня не будет рядом и я не смогу защитить тебя.
— Я и сама могу за себя постоять, — отвожу взгляд, пряча заалевшие щёки.
Мне приятна его забота, но как же страшно довериться. Тем более, в такой опасной ситуации, когда за любым поворотом можно нарваться на стаю лис.
— Мы потерялись или кого-то ждём? — Рикард догоняет нас как нельзя кстати. Не приходится выдумывать предлог избавиться от объятий Фаста — он сам отпускает меня, но не отступает ни на шаг.
— Нет-нет, нам туда. По крайней мере, Кропалька я чувствую именно с той…
— Т-ш-ш-ш, — командор прерывает меня, заставляя умолкнуть и, подняв палец вверх, призывает прислушаться.
Звуки лисьей возни, что раньше звучали разноголосым эхом, сначала совсем затихают, а потом взрываются какофонией высокочастотного урчания. Оно то усиливается, то снова еле слышно. Но каждый раз оседает внутри какой-то болезненной вибрацией. И ужасом, что заставляет волосы на затылке вставать дыбом.
— Что это? — не удерживаюсь я от вопроса, хотя догадываюсь, что произошло.
— Лисы учуяли фуршуня? — задаёт вопрос стоящий рядом жандарм, но обращается к своему командору.
— Возможно, — потирает тот подбородок. — В любом случае нам следует как можно быстрее тут закончить. Гратта, указывайте направление.
— Оно тут одно, командор, — хмуро отвечает Маркус, не давая мне и слова вставить. Подбородком указывает в противоположную от подъёмника сторону, — Ваши ребята более подкованы в плане защиты, не могли бы вы идти вперёд?
— Конечно, любезный грат Фаст, всё во благо общей миссии, — с ехидной улыбкой на губах Рикард чуть склоняет голову. А потом, резко преобразившись в холодного командующего, бросает приказ подчинённым. — Редмор, Филард — вперёд. Томашес — прикрываешь тыл.
— У меня от него мороз по коже, — произношу я, уткнувшись Маркусу в ключицу.
— Не у одной тебя, — в тон мне отвечает он и, на секунду сжав в объятиях, подталкивает вперёд. — Иди в середине, я составлю компанию Томашесу. А то идём, как под конвоем.
Я неуверенно киваю, но спешу вслед за Рикардом. Фаст, как и обещал, занимает место рядом с жандармом и даже обменивается с ним рукопожатием. Иллюзорная, но видимость перемирия.
Следующие пятнадцать минут проходит в сосредоточенном продвижении вглубь старой выработки. Ни свечей, ни магламп тут уже давно нет, но сами стены тоннеля будто бы подыгрывают нам, зажигаясь вместе с тем, как мы преодолеваем метр за метром. Жуткие звуки, что издают пока невидимые нам лисы, никуда не исчезают. Но мозг подстраивается под них, постепенно принимая, как не совсем обычный звуковой фон.
Мы минуем несколько перекрёстков и еле заметных ответвлений. Но, точно ощущая направление, где сейчас находится Кропалёк, я продолжаю двигаться вперёд. И можно было бы добраться до месторождения, не проронив ни слова, но, похоже, командор настроен пытать меня светской болтовней.
— Агата, вы же позволите обращаться к вам просто по имени? — командор бросает на меня быстрый взгляд, считывая мою реакцию. Дождавшись утвердительного кивка, продолжает, — Вот и хорошо. И ко мне тогда можно просто Рикард и на "ты". Так вот, Агата, меня не покидает один вопрос. Это же шахта? — ещё один кивок с моей стороны. — Тогда где же оставленное оборудование? Да, потрёпанное временем, но всё же. Вагонетки? Да рельсы, в конце концов — вы же как-то транспортировали армелит в погрузочный зал.
Какое-то время я иду молча. Пытаюсь вспомнить, что рассказывала мама о центральном забое. В памяти почему-то всплывают не её истории, а сами моменты, когда она, сидя в старом скрипучем кресле на веранде, принималась рассказывать историю нашего мира. В моих воспоминаниях на улице всегда светило летнее солнце, а из кухни тянулся шлейф коричного аромата — это папа баловал нас очередным своим шедевром.
Я невольно улыбаюсь этим призракам былой жизни. Но рядом тот, кто мог участвовать в той самой облаве, а потому загоняю свои чувства в самую глубь памяти, оставляя лишь то, что нужно для ответа командору:
— Это самая первая шахта, что пробили и выработали в нашем мире, — произношу я, смотря себе под ноги. Ощущение, что я на уроке, усиливается, когда на мне замирает изучающий взгляд Рикарда. — Она иссякла ещё до моего рождения, и на месте шахтовых комплексов построили администрацию Тиамара. В самой шахте проводили различные обряды — это и единение пар, и рождение детей, и отпущение душ. Естественно, что все пути и оборудование так же демонтировали.
— То есть это своего рода святилище твоего народа? — допытывается командор. — А что за отпущение душ, Агата?
Я бросаю короткий взгляд назад, просто убедиться, что с Маркусом всё в порядке. Постоянно переживаю, что Ремер своим разговорами просто пытается отвлечь меня от чего-то главного, скрытого.
Но Фаст всё так же плетётся в хвосте, укрытый, как ни странно, щитом жандарма. Это окончательно расслабляет меня. Раз уж Маркус спокоен, то и я могу поболтать с командором. Завалю его уроками истории шахтёров/ Тиамара!
