Кто-то захлопал в ладоши и вскоре весь зал нам дружно аплодировал, выкрикивая поздравления.
Правда, когда стебель вдруг пошевелился, вытащил из земли корни, отряхнулся и переполз на соседнее место, все как-то резко замолчали.
— Э-э, профессор… — неуверенно начал бургомистр, с опаской глядя на оказавшееся чересчур мобильным растение.
— Локарис, — подсказал я, сам слегка озадаченный таким поведением образца.
— Профессор Локарис, а чего это она у вас ходит?
Честно сказать, ответа на вопрос я не знал, поэтому вынужденно переадресовал его Виолар.
— Там земля плодородней, — смутившись, ответила девушка, — при росте она с того места из почвы все ресурсы вытянула, поэтому переползла туда где их больше.
— Собственно вот, — развёл я руками перед залом.
Повернувшись обратно к студентке, краем губ негромко переспросил:
— А что, сделать так, чтобы она на месте стояла, нельзя было?
— Простите, профессор, — так же тихо ответила она, — мы пока не нашли, что такой эффект даёт, слишком быстро всё пришлось делать.
— Хоть бы меня предупредили.
— Простите.
Да уж, ситуация. Но вина, что греха таить, и на мне тоже была. Слишком много проектов сразу, я попросту не успевал нормально следить за всеми. Вот и вышла накладочка.
А в зале, между тем, разгоралась полемика.
— Безобразие, — визгливо разорялся тот самый толстяк, что рассказывал мне про орошение полей, — это что за фокусы? Вот так вырастет и уйдёт в неизвестном направлении? Придём, а поле пустое?
— Ну и пускай ходит, — отвечал ему другой весёлый голос, — вон, коровы тоже на выпас ходят и ничего, никто не возмущается.
— То есть, вы предлагаете теперь и пшенице пастухов нанимать⁈
— Да зачем пастухов, их же не надо вечером в загоны возвращать. Будут переползать себе потихоньку на места по плодородней. А ещё лучше, если и в зернохранилища сами, как вызреют, приходить будут и зерна сбрасывать. А, господа маги, сделаете такое?
Говоривший это усач со второго ряда, вставший для удобства разговора, подмигнул нам одним глазом.
Я только приоткрыл было рот, сообщить, что пока над такими задачами несколько рановато думать, как в разговор вклинился третий.
— Я не большой специалист по зерновым, — произнёс холодным голосом, гладко выбритый мужчина, бледного даже слегка болезненного вида, — но у всех полей есть собственники. Как вы предлагаете определять чья это пшеница, если она вдруг решит переползти со своего поля к соседу?
— Городу не так важно, кто там собственник, — ответил усач, — городу нужен объём зерна.
— А собственникам деньги, — возразил бледный, — которые они получают эти самые объёмы сдавая. И никто на такое не пойдёт. Эту вашу ходячую пшеницу, сколько бы урожаев за сезон она не давала, не посадит.
— Вот! — тут же подключился толстяк, — то-то и оно.
Видя что чаша весов начинает склоняться не в нашу пользу, я тут же поспешил вмешаться.
— Стоп, стоп, господа, не надо горячится. Это всего лишь побочный эффект, который мы в дальнейшем уберём. Никуда эта пшеница не денется.
Толстяк тут же подуспокоился, буркнул, усаживаясь на место:
— Ну ладно.
Выдохнув, я вновь обратил внимание на бургомистра, который задумчиво наблюдал за изредка копошащимся в ящике растением. Переведя взгляд следом, я немедленно вспотел, потому что набухший колосок раскрыл верхние семена, обнажив мелкие зубы и деловито грыз деревянный борт ящика.
— Альтина, — свистящим щёпотом, сделав страшные глаза, прошипел я, показывая на это непотребство.
Студентка, сама отвлёкшаяся на наблюдение за ругающимися чиновниками, ойкнула, мигом накрыла ящик и унесла, держа на вытянутых руках в коридор. Вернувшись через несколько секунд, кивнула мне, что всё в порядке.
Я слегка выдохнул, заулыбался бургомистру и быстро произнёс:
— Образец, конечно, требует более тщательной проработки и какое-то время уйдёт на устранение всех негативных побочных эффектов, но согласитесь, перспективы видны уже сейчас. Такой взрывной рост позволит обеспечить продовольствием не только сам город, но и создать весомую статью экспорта…
Услышав про экспорт, критикан бледного вида, что толкал речь о нуждах собственников, внезапно задумался тоже. Похоже магистратские деньги шли как раз через него.
— А это развитие портовой инфраструктуры, — принялся я вколачивать аргументы с удвоенной силой, — новые рабочие места, экономические связи с другими регионами, привлечение частного и иностранного капитала и повышение товарооборота в целом. Престиж города, статус, амбиции, всё это взлетит на недосягаемую ранее высоту!
Выпалив всё это на одном дыхании, я умолк, с ожиданием глядя на бургомистра. Хоть что-то но должно было его в моей речи зацепить. Или я уже даже не знаю, какие ещё аргументы привести, как ещё эти Нью Васюки ему расписать. Правда, в отличии от Остапа Бендера, я-то собирался свою работу сделать, а не только срубить бабла. Тут моя совесть была чиста.
А бургомистр, поглядев на своих оживившихся и зашушукавшихся сотрудников, перевёл взгляд на меня и уточнил:
— И что для этого нужно?
— Всего-то двадцать тысяч золотых в год, на срок до пяти лет, — скромно произнёс я.
Наступила тишина.
— На что? — уточнил бургомистр.
— На проведение дополнительных изысканий, закупку материалов, зарплату исследователей, аренду площадей под опытные высевы, складских помещений, плюс организация мер безопасности на случай непредвиденных обстоятельств и страховка от возможного ущерба, — быстро ответил я.
Глава города вновь задумался, а бледнолицый недовольно уточнил:
— И что, результат только через пять лет?
— Нет конечно. Первые положительные результаты уже в течении года, а за пять лет мы просто эффективность нашей разработки доведём до максимума, — поспешно объяснил я.
Пара советчиков подбежали к бургомистру и принялись что-то нашёптывать на ухо. Я терпеливо ждал, понятно, что никому так просто не хочется расставаться с деньгами.
Наконец, по прошествии десятка минут долгих обсуждений, бургомистр кивнул своим канукам и, поджав губы, пристально взглянул на меня.
— Предложение заманчивое, не скрою, но город не может себе позволить тратить такие суммы на… подобные проекты.
Он замолк. Я тоже не спешил начинать говорить, чувствуя некоторую недосказанность и продолжая смотреть ему в глаза. Глава города пожевал губами, затем медленно произнёс:
— Но тысяч пять в год, пожалуй, мы можем себе позволить. С выплатой по тысяче в месяц.
Внутренне я возликовал, но внешне постарался сделать как можно более грустное лицо, покивал, вздохнул деланно и ответил:
— Спасибо, господин бургомистр. Это, конечно, меньше, чем нам бы хотелось, но, всё-равно, мы приложим максимум усилий, чтобы в самые кратчайшие сроки порадовать город результатами наших изысканий.
Главное мы сделали, денег выбили. На этом наше выступление можно было считать законченным и я махнул рукой студентам, чтобы собирали инвентарь. Стенды, плакаты, ещё этот ящик с своевольным образцом…
Но тут, спокойную атмосферу зала разорвал истошный женский крик, раздавшийся из коридора.
Все тут же ломанулись туда и когда я протолкался сквозь толпу, оказавшись в первых рядах, то тут же увидел причину крика. Наш экспериментальный образец, который слегка ещё подрос, каким-то образом выбрался из ящика и теперь, щёлкая всеми своими двадцатью пастями, вылупившимися из зёрен колоса, грозно наступал, перебирая корнями, на каких-то тёток из магистрата, испуганно вжавшихся в стену.
Кто-то попытался колдовать, крикнув:
— Погодите, сейчас я его спалю!
Но вот так уничтожить подобный чрезвычайно любопытный результат эксперимента…
У меня ёкнуло сердце и я заорал:
— Не сметь! Брать только живьём! На опыты пойдёт. Гигор, Силлана, окружайте его.
Отрицательный результат, — тоже результат, углубленное изучение подобного неудачного образца, поможет понять, с какими ещё мы, в будущем, можем столкнуться проблемами. Поэтому, группой загонщиков, мы смогли накинуть на стебель плащ и спеленать брыкающееся и кусающееся растение.
