— А как же ты? — спросила кентавра. — Ты что, еще останешься в этом страшном месте?
— Нужно спасти кое-кого, — быстро сказала я. — Не бойся за меня, ты ведь сама сказала, что они не едят людей.
Кентавра кивнула, и я оставила ее, продолжив свой путь. А путь мой лежит… путь лежит…
— Пленник, почему ты не признаешься! — услышав голос деревяшки, я остановилась. — Что задумал торон, наг-раг?
Я спряталась за раскидистым шиповником и затаив дыхание, прислушивалась к разговору.
— Значит так, наг-раг… — не дождавшись ответа, сказал деревяшка. — Пленнику отрубить левую ногу.
Что?! Они совсем спятили?! И почему Нерон ничего не делает?!
тюк
Одновременно со звуком стукнувшего топора у меня упало сердце.
Но почему никто не кричит?
— Я сказал левую… — последовавший за этим голос, и я почти перестала дышать, чувствуя, что один только стук моего сердца может быть услышан.
тюк
Второй удар подействовал на меня еще убийственней, чем голос последовавший за ним.
— Я сказал ногу…
тюк
— Я сказал пленнику… Дурак, наг-раг!
— Дурак! — повторил второй. — Теперь мне ногу и руку отращивать! Пол года терять, наг-раг!
— Да заткнитесь оба! — прикрикнул на них другой деревяшка. — Делайте, что говорю!
Ну все… это уже слишком…
— Нерон, беги! — я выскочила из-за кустарника и сбила с ног ничего не ожидавших гоблинов.
Вампир вскочил, стряхнув с себя растерявшихся деревяшек и мы побежали к выходу.
— Ты с ума сошла, — на бегу сказал вампир, но больше устраивать разборки времени не было.
— Тревога! — спохватился главный гоблин. — Всем ловить шпионов!!
— Ловить, ловить! Наг-раг!
За нами послышался угрожающий топот деревянных ног. Не смотря на свой маленький рост, деревяшки могли бы дать фору по бегу и хорошему спортсмену.
— Кира, ты что?! — крикнул Нерон, когда я немного затормозила.
А я неожиданно вспомнила о подарке Ганса — он как раз оказался у меня в кармане. Думаю, внезапно выросшее дерево слегка задержит этих деревяшек…
На бегу весьма проблематично отмерить ровно каплю жидкости, а потому на землю вылилось почти пол пузырька. Земля под ногами угрожающе вздыбилась, и я едва успела отбежать, как за спиной выросло дерево. Нет, не так — ДЕРЕВО. Очень, очень большое дерево.
Даже Нерон на секунду остановился, удивленно глядя на эту махину.
— Некогда смотреть, — бросила я, подбегая к нему.
До леса мы добрались уже относительно спокойно — деревяшки застыли перед деревом, крона которого терялась где-то наверху, и с открытыми ртами смотрели на него. Думаю, гоблины обрели новое «деревянное» божество.
— Ты с ума сошла? — вновь повторил свой вопрос Нерон, когда мы остановились у кромки леса. — Если бы ничего не вышло? Ты рисковала!
— Вся жизнь это риск, — отдышавшись, произнесла я. — Разве ты не поступил бы так же?
Вампир промолчал, а я оперлась рукой о ствол сосны и все еще тяжело дышала — все-таки бег в человеческом облике не мой конек.
— Кира, — я вздрогнула от тихого голоса у себя над ухом и от прикосновения теплых рук. Нерон бесшумно подошел сзади и обнял меня. — Как я скучал по тебе…
Я осторожно отстранилась, борясь с желанием обернуться и обнять его, почувствовать себя в безопасности рядом с любимым человеком… Но мысли о покойном муже не давали мне этого сделать. Боже, как ужасно я себя чувствую!
— Прости, — едва слышно сказала я, отступая от него на шаг.
— Кира, я…
— Прости, — повторила я и ком встал в горле. Кажется, я сейчас разревусь.
Слева от нас послышались тихие шаги.
— Извините, я вам помешала? — голос кентавры заставил меня взять себя в руки и даже улыбнуться.
— Кентавра? Что ты, я рада тебя видеть.
— Я ждала, как ты и велела, — сказала кентавра, и поглядела на Нерона
— Это мой друг, — сказала я. — Кстати, мы ведь даже не познакомились. Кира.
— Алайя, — произнесла девушка. — Из табуна Осенних.
— Нерон, — представился вампир. Хорошо, что не придется объяснять ему, откуда она взялась. Все-таки телепатия — хорошая штука. — Почему ты так далеко от дома?
Странно. Неужели он не может этого прочитать из ее мыслей?
— Я Странница. Идущая за ветром.
— Ты одна из Странников… — выдохнул Нерон и недоверчиво посмотрел на кентавру. — Ты видишь Дорогу?
— Я вижу два разбитых сердца, которые еще не поздно исцелить, — мягко улыбнулась Алайя.
Глупо. Нет, правда глупо. Что она может знать?
— Куда вы теперь отправитесь? — спросила кентавра, убирая со лба спутавшиеся волосы. Она уже успела умыться, и лицо ее было необыкновенно бледным, в контрасте с теплыми карими глазами, волосами и рыжим лошадиным торсом, с огненно-рыжим пушистым хвостом. Да, не даром она из Осенних — сама очень похожа на юную осень, время костров, яркой листвы, и бело-серого неба.
— Нам нужно попасть в Оридон, — сказала я.
— Вам стоит пройти через этот лес и вы окажитесь у озера Рассвета. Через него легко перебраться на тот берег, с рассветными лучами вода в том озере становиться твердой как камень, и остается такой до тех пор, пока солнце полностью не выйдет из-за горизонта.
— Спасибо за совет, Странница, — произнес Нерон, склонив голову в знак почтения.
— Это не совет, а подсказка, — улыбнулась кентавра. — А в советах вы не нуждаетесь — у вас правильная Дорога. Тем более, что у вас есть Карта Белого Храма.
— Что? — удивился Нерон. — Откуда у нас может быть такая карта?
— Не знаю, но она случайно выпала из вашей сумы, пока я несла ее. Вот она, под деревом, — девушка кивнула в сторону ольхи, под которой лежала наша сумка и моя гитара. Бедная моя гитара… надеюсь, она еще не окончательно развалилась?
— А что такого в этой карте? — спросила я.
— На ней всегда отмечено то место, где находится то, что ты ищешь. Что же, я благодарна вам за спасение, но мне пора идти — дорога зовет. Да позволит Богиня, еще свидимся.
С этими словами Алайя покинула нас, исчезнув в чаще леса.
— Странницы всегда приходят, когда мы особо нуждаемся в них, — произнес Нерон, прочитав мои мысли.
— На этот раз она не пришла, — возразила я, глядя вслед исчезнувшей кентавре. — Она попала в лапы этим гоблинам, и они хотели ее съесть.
— Они нарушили давнюю клятву, данную местному королю, — покачал головой Нерон. — Они обещали не трогать разумных существ, но, видимо, решив устроить бунт, нарушили обещание. Но они глупы, поэтому Фан-фран легко с ними справится. Думаю, птицы донесут ему о том, что здесь творится. А Странница встретилась нам не зря, так распорядилась Дорога. Все Странники — их очень мало — видят ее, хотя сами, порой, не знают, куда она приведет.
— Скажи, — я прервала вампира и обернулась к нему. — Почему ты задавал ей такие вопросы, ответы на которые с легкостью мог бы прочитать в ее мыслях?
— Потому что хорошо я слышу только тех, с кем связан, — сказал Нерон.
Ну да. Только не надо говорить мне про «разбитое сердце» и все такое…
— Интересно, где же находится то, что ищу я, — я перевела разговор на другую тему и отправилась к сумке.
— Странно… — произнесла я, разворачивая карту. — Крестик снова на землях кочевников.
— Ты ищешь сына, — сказал Нерон. — Значит…
— Значит, он там, — сказала я и с ужасом осознала, что он — оборотень — находится в землях наших врагов, тех, кто начал войну! Нет…
— Раз крестик есть, значит, он жив.
— Что? — я не сразу поняла о чем он говорит. — Да… да, он жив, я это знала. Он жив, — из глаз непроизвольно потекли слезы. Солнышко мое… жив…
— Одна гадалка говорила мне, что он в безопасности, но в опасном месте, — сказала я. — Теперь ясно, что она имела в виду. Мне говорили, что детей даже враги не трогают, это негласное правило.
— Хорошо, — мягко произнес Нерон. — А теперь успокойся, нам нужно идти.
Он взял у меня из рук карту и хотел свернуть, но я заметила, что крестик исчез и снова появился в другом месте.
— Подожди, — остановила я его. — Почему крест стоит на том месте, где находимся мы?
Нерон ничуть не удивился этому факту, свернул карту, прибрал ее и спокойно сказал, посмотрев мне в глаза:
— Потому что все, что я искал — здесь.
Пройдете по этому мосту до середины и сразу направо…
NN
Рассвет мы проворонили. Солнце уже давно встало, озеро, наверное, вновь стало жидким, а лес все никак не кончался. Ни то, чтобы мы заблудились… Просто когда блуждаешь в темноте среди густого леса, трудно поддерживать нужное направление. Впрочем, теперь настал день, да и я вновь обернулась волком, так что найти дорогу будет легче… я надеюсь.
— Там что-то есть, — уверенно сказала я, принюхиваясь к запахам, принесенным ветром. — Пахнет едой.
