— Я тебя тоже люблю, — прошептала я и зажмурилась.
Потому что я эту фразу говорила дважды. Сколько раз мне нужно обжечься, чтобы навсегда забыть эти слова? Двух достаточно?
— Ты уволишься, — довольно произнес Влад. — Уйдешь от этой скотины. Хочешь, откроешь свое агентство по уничтожению пакости, но к Крапову тебя я больше не пущу! Мы купим дом, в любом уголке мира, где скажешь. Будем отдыхать там, где тебе захочется. Нарожаем кучу маленьких рогато-крылатых демонят…
— Купим фургон и назовемся бродячим цирком, — рассмеялась я. — А я все еще буду твоей рабыней?
— У нас нет других статусов. Хочешь, женой назову. Ты не моя рабыня, это ты из меня веревки вьешь. Вер, я серьезно. Кем бы ты ни была, уясни раз и навсегда: я тебе вреда не причиню. Я насмотрелся на своего отца, я не хочу быть таким, как он, свихнувшимся от грязи демоном, которому нравится мучить тех, кто слабее. Не бойся меня, ладно?
— Не боюсь я тебя. И себя теперь не боюсь.
— А раньше боялась?
— Раньше… я думала, не судьба. Любить не судьба, быть с кем-то рядом не судьба. Мне казалось, нормального уже ничего во мне не осталось. А сегодня жнец сказал, что самая черная ночь перед рассветом.
— Хорошая фраза. Где-то я ее уже слышал. Ну и что? Вот это — рассвет?
— У тебя четыре минуты, — фыркнула я.
— Катастрофически мало, — улыбнулся Влад, прекращая все разговоры долгим и сладким поцелуем.
* * *
Утром я замерзла. Хоть и была укутана одеялом, оно, видать, оказалось слишком тонким для ранне-весеннего утра. Поэтому пришлось проснуться, а там уже даже поудобнее не устроиться: хочется есть, размять спину, наконец, влиться в работу. Потому что уход уходом, а проблему с домом надо решать.
В общем, я начала ворочаться. И поняла, что выбраться просто так не выйдет. Ибо Влад обнимал меня руками, ногами и… хвостом. Который обвил меня чуть повыше колена и счастливо пристроил кисточку сверху. Еще и шевелился, гад такой.
— Влад! — мои попытки выбраться остались без внимания.
— Спи, — буркнул темный.
Как будто он всю неделю работал, а не я! Это мне положено после бурной ночи храпеть в углу, а я хочу есть, работать и еще хочу в туалет. Немножко.
— Не хочу спать, нам надо работать. Разбираться с этим домом и со всем остальным. Влад! Влад, ну хвост то куда!
— Ты меня разбудила, имею право, — невозмутимо откликнулся темный и продолжил поглаживать очень чувствительную кожу на внутренней стороне бедра.
— Влад, я серьезно. — Он мне еще и крыло прижал. Наверняка кучу перьев выдернул.
Я осмотрела сонного и грустного темного и хихикнула. В его длинных темных волосах запуталось перо. Я, правда, не помню, как он их распустил. Но выглядел забавно. И моложе. Буду заставлять его распускать хвост, хотя бы дома.
— Если я тебя отпущу, ты накрутишь себе переживаний, — сообщил Князь. — Решишь, что я тобой воспользовался, что ты не готова к таким отношениям или что недостойна их.
— Нет, я схожу умоюсь, позавтракаю, поздороваюсь со всеми и разберусь с домом. Это ты сейчас накручиваешь.
— Хочешь поссориться?
— Почему бы и нет, если это отпустит меня в туалет!
Нехотя темный разжал объятия, не забыв, правда, пройтись хвостом по всей ноге. Кисточку срежу, это точно. Вот будет спать, срежу.
— Мне кажется, — произнесла я, чтобы хоть как-то скрыть неловкость от того, что темный рассматривал, как я одеваюсь, — или у тебя рога больше стали?
Он даже ощупал их. Проверял, бедный.
— Вера, — откинулся на подушки и зевнул, широко, как довольный кот после обеда. — Возвращайся. Сейчас умоешься, бери еду и возвращайся.
— Если я сюда вернусь, ближе к полудню народ начнет штурмовать дерево. Возможно, даже пилить. А Бусинка еще и обоссыт. Так что вставай и ты. Придешь в дом через полчаса, приготовлю блинчики. Не придешь, будешь есть обезжиренный йогурт, я много взяла.
Вот угрозы, связанные с едой, на Влада действовали. При том, что ему вообще не обязательно было есть. Но, как и большинство мужчин, дело он это любил. Особенно сладенькое, а если еще и перед этим мяска приготовить, можно просить что угодно.
Отдельная история, как я из этого домика вылезала. После сна крылья слушались особенно плохо, меня шатало и вообще совершенно не хотелось вылезать на холод, сырость и подтаявший противный снег. Но горячая вода, кухня, кофе и еда были только в доме, а суши мы вчера все сожрали. Меня гнал голод, желание почистить зубы и причесаться. Стараниями некоторых темных демонов у меня на голове образовалось гнездо. Еще чуть-чуть, и зачирикает.
Пробраться в дом незамеченной было просто, вспомнить, что Машка говорила о моей комнате — тоже. Ввалиться в комнату и обнаружить там Ника с Бусинкой было довольно… странно, скажем так. Тем более что они мирно спали, разлегшись на огромной кровати.
Ладно, чай душ мне оставили нетронутым. А чего они тут делают, я знать не хочу, Ник купидон взрослый, а Бусинка явно не простая собака. И непростая гончая. Интересно только, кто? Надо будет спросить у Машки.
Горячий душ вернул мне жажду к жизни. Свежее платье с открытой спиной, с которым не надо было мучиться, стало настоящим подарком. Хоть кто-нибудь представляет, как сложно найти для ангела платье или рубашку? Крылья-то из спины растут и не отстегиваются. Вот и приходится все купленные вещи отдавать на перешивку. Одна швея знает Крапова и знает ангелов, так что с ней проблем не возникает, а вот в другом месте мне приходится представляться косплейщицей и говорить, что костюм для выступления. Такие вот платья, с открытой спиной и завязывающиеся на шее, были редкостью.
Когда я спустилась, завтрак уже готовился Милой. Она выглядела веселой и отдохнувшей. Не знаю, зачем ее сюда взяли, все же теперь она человек и очень уязвима. Но поболтать с кем-то, кто понимает, каково это — быть ангелом, всегда приятно.
В больших окнах кухни было видно темное озеро с мутной грязной водой. Лед на нем уже растаял и по первости воды было слишком много. Старый пирс почти скрылся под водой.
— Блинчики, — темный тоже был на кухне и уже жрал, — приготовила Мила.
— Здорово. — Я уселась на свободный стул. — А кофе у нас имеется?
Потянулась было к кофейнику, но Мила меня остановила.
— Я сама, сиди. Ты вчера задержалась, что случилось? И я не слышала, как ты пришла.
— Мы ночевали в домике, на дереве.
— О, и как? — Милу совсем не волновало мое “мы”, она живо интересовалась новыми ощущениями.
— Забавно. Я думала, будет страшно, а так как обычно. Но уютно довольно, телек есть.
— А… а электричество?
— Ой, да кому нужно электричество? — подал голос Влад. — Я вам грибов в лесу насобираю, вы кино сможете смотреть и без электричества.
— И без телека, — добавила я. — Что у нас на повестке дня?
— Машка уже одевается. Спустится, расскажет, — сообщила Мила. — Кажется, какой-то злой дух.
— И что, злой дух вчера не выползал? — удивился темный.
Я хмыкнула:
— Ой, да он обалдел от количества незнакомого неадекватного народа. Готова поспорить, вы здесь вчера устроили буйные игрища.
— На что поспорить? — живо заинтересовался Влад.
— На твой хвост. — Я округлила глаза и пальцами показала “ножнички”. Демон сник.
В комнату влетел Ник, и Милка тут же налила ему большую миску молока. Купидон с жадностью и чавканьем начал пить, время от времени довольно фыркая.
Когда спустились Машка, Бусинка, Крис с Максом (тут я по-настоящему удивилась) и Юрий (а здесь настроение немного упало), мы расположились за большим столом в гостиной.
— Значит, так. — Юрий откашлялся. — История этого дома насчитывается двенадцать смертей, четыре сумасшествия и два пропавших без вести ребенка. А, еще ополоумевшую усыпленную собаку. Она здесь жила. Первый жилец, имя вам ничего не скажет, был найден мертвым в собственном кабинете.
Я быстро записала сей факт, зная, что впереди еще много информации. Краткая схема происходящего не повредит.
— Ничего сверхъестественного в его смерти. Обычный сердечный приступ.
Влад под столом протянул руку и положил на мое колено. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не отключиться от разговора и не поддаться дрожи, пробежавшей по телу. А этот темный еще и нахально улыбался, зная, что я не решусь сбрасывать его руку и привлекать к нам внимание.
— Дальше в дом въехала семья. Детей у них не было. Мужа вскоре увезли в сумасшедший дом, где он и умер. Увезли за зверское убийство жены. Он ее утопил.
Мила вздрогнула и едва не подскочила на стуле.
— Следующими жертвами стали подруги, которые этот дом сняли на лето. Они утонули в пруду, ничего необычного в этой смерти не было. Напились и утонули, бывает.
Ну да, с кем не бывало, правда?
