Продукты Алена приобретала интересно. Больше всего это походило на спонтанные покупки шопоголички, однако у девушки была своя методика. Она не смотрела на содержание, а ориентировалась исключительно по ценнику, бросая все дорогое в телегу. Учитывая, что половину покупок составила «алкашка», не могу сказать, что в ее плане был какой-то просчет.
По приезду Лео нас покинул, а нечисть под чутким руководством Алены стала готовить. От щедрот приспешница даже угостила беса с чертом каким-то дорогим ликером. Что мне не сказать чтобы очень понравилось. Лично я считал, что противостояние Алены и нечисти — единственное, что удерживает мое домашнее хозяйство от хаоса.
Я даже проверил беса на предмет истощения хиста. Нет, мой заполненный промысел на месте. Если госпожа Мария и будет его подсасывать (хорошо, что Гриша не слышал моих мыслей, потому что он точно бы согласился), то это произойдет постепенно. К тому же, суккуб не Лихо. Да и Юнии потребовалась не одна неделя, чтобы Витя стал похож на ходячий труп. Если Грише и угрожает опасность, то время терпит.
Проблема была в другом. Что-то происходило. И я в этом чем-то ни черта не понимал. И вот это уже довольно серьезно напрягало. Я знал, что делать — найти суккубу и допросить с пристрастием. Но не знал как.
Острая боль прервала мои размышления. Та самая боль! Я чуть не взвыл, закусив губу. Я как-то привык к ночным терзаниям, даже порой спать боялся. Крон слишком долго ждал Лихо и отныне отрывался по полной. Но раньше днем подобного не было. Это что же, теперь всегда так будет?
Когда в окно постучали, мне подумалось, что это мираж. Мыслями я был далеко отсюда. Но когда звук повторился, пришлось с трудом возвращаться. Через боль и мучения. И увиденное меня чуть успокоило. А вместе с тем стало будто бы чуть полегче.
С той стороны окна на меня смотрела Ерга, изредко взмахивая крыльями. Наверное, именно этого мне сейчас и не хватало — мерно покачивающихся женских грудей на фоне серого питерского неба.
Я неторопливо подошел к окну (по-другому бы и не получилось), а затем открыл его. Сирин ввалилась внутрь, тут же уселась на диван и принялась чистить перья. Если честно, мне стало немного стыдно. Я отослал Ергу следить за волотами, которые заняли делянку дивьих людей, чтобы она просто не путалась под ногами. И совершенно забыл о ней.
— Узнала все, Матвей, как ты и просил.
— Рассказывай, — ответил я, закрывая окно. С каждым днем становилось все очевиднее, что лето стремительно покидает город на Неве.
— Ничего они там не делают. Разбили лагерь, но целыми днями пьют, варят еду, читают книги…
— Погоди, погоди, ты сказала, читают книги? — удивился я.
— Ну да. Один садится, другие подле него, и читает им вслух и нараспев. И каждый раз чтец новый.
Мне думалось, что эти здоровяки имеют слабое представление о письменности, а гляди что. Может они и философские беседы ведут вдали от посторонних глаз?
— И что они делают с этим, как его… волчьим бышником?
— Это самое интересное. Ничего не делают. Тот растет близ лагеря, но волоты на него не обращают никакого внимания.
Сирин улыбнулась, обнажив свои мелкие заостренные зубки, правда, тут же спохватилась и перестала улыбаться.
— Странно это все, — уселся я напротив. Боль почти отступила. — Зачем конфликтовать с другой нечистью за территорию, если это место тебе совершенно не нужно?
Вопрос был почти риторический. Но Ерга на всякий случай пожала плечами. Однако тут же чуть не вскочила.
— Прости меня, Матвей, прости, самого главного не сказала. Все из-за любви к тебе. Увидела и все из головы вылетело.
Она даже попыталась ударить этой самой головой о журнальный столик. Пришлось спешно ее останавливать. Потому что ее череп всяко прочнее столика. Да и не факт, что нечисть на этом решит закончить с членовредительством. Вдруг дойдет до бытовой техники? А потерю телевизора мне бес с чертом не простят.
— Нормально все, нормально, — потряс я Ергу. И тут же отстранился, потому что меня все еще очень смущало это ее голое тело. — Рассказывай, о чем ты забыла?
— Раз в день один из волотов ходит к одной пещере. Стоит близ нее, но внутрь не заходит. А после возвращается. Всегда. Я пробовала поглядеть, что там внутри, но…
Я шестым чувством понял, что сейчас будет очередная попытка членовредительства, поэтому почти прикрикнул самым строгим голосом: «Прекрати!». Сработало. Может, приковать ее цепями было не такой уж плохой идеей Вранового?
— Страшно. Очень страшно, — призналась она. — Хочется наутек пуститься и никогда больше не возвращаться. Туда даже из суккубов одна прибегала. Внутрь юркнула, но минуты не прошло — обратно выскочила. Злая, чуть не плачет. А от пещеры отойти не может.
— Суккуба? — у меня по спине побежали мурашки.
Я даже говорить стал тише, чтобы на всякий случай не спугнуть удачу. Она и так редкий гость в моем доме. Не может быть, просто не может быть!
— Ерга, моя хорошая, — вкрадчиво произнес я. — А опиши мне эту нечисть.
Сирин от похвалы покраснела. Прям как самая обычная девчонка, не привыкшая к комплиментам. Хотя чего это я, ее явно редко хвалили. Она же навязчивая, прилипчивая как банный лист.
Однако к моей огромной радости Ерга стала медленно и подробно описывать госпожу Марию. Будто по фотографии. А я сидел и не верил, что это происходит в реальности. Да, да, к рубежнику все приходит само. Но не до такой же степени! К тому же, против моего промысла существовал хист суккубы. Впрочем, все выходило именно наилучшим для меня образом. Я не просто знаю, где была Мария. Если верить словам сирин, а сомневаться в них у меня не было никакого повода, суккуба до сих пор еще там.
Наверное, в этот самый момент я почти был готов обнять Ергу. Остановил меня от такого необдуманного шага Григорий. Не знаю, давно ли он стоял в дверном проеме, но заметил я его только сейчас. Чем бес и воспользовался, решив представиться.
— Здрасьте, — плотоядно рассматривал он выдающиеся формы пернатой нечисти. — Григорий, к вашим услугам, потомственный дворянин бесовской линии семьи Ложко. Давно в городе?
Интересно, это правда его настоящая фамилия? Или из того же разряда, что и дворянское происхождение? Надо будет спросить. Впрочем, на Ергу бесовская пыль в глаза не подействовала, она лишь брезгливо поморщилась. Любой другой бы понял, к чему все идет, и отступил, чтобы сохранить честь. Однако бес любил добиваться своего.
— Пятьдесят лет не видел таких выразительных глаз. Смотрю в них, как в зеркало.
— Так, Гриша, сбегай-ка ко мне в комнату и принеси серую футболку «Puma».
— Хозяин, давай потом, — отмахнулся от меня бес, даже не повернув головы.
— Григорий!
Тот с выражением скорби всего еврейского народа в глазах шумно затопал в дальнюю комнату. Шумно — чтобы показать степень своего негодования. Глупо. Потом еще по шапке получит. Прошли те времена, когда я боялся обидеть беса.
Но это еще не все. Из спальни он принялся орать самым обиженным голосом:
— Нет тут никакой «Пумы»! Серые есть, а «Пумы» нет!
Мне казалось, я знаю, что сейчас там происходит. Григорий разбрасывает мои вещи в разные стороны. Может даже с наслаждением. Ну и ладно, ему же потом их и собирать.
Наконец бес появился, волоча за собой футболку. Выглаженную. С недавних пор нечисть навела порядок в моих вещах. Я даже могу сказать, с чьей подачи.
— Спасибо, — почти искренне поблагодарил я.
— И какая эта «Пума»? Написано же «Рита». Так на чем мы остановились?
— Гриша, а принеси еще ножницы, пожалуйста.
— Хозяин! — в какой-то момент мне показалось, что я смотрю в лицо одного из рабов, который собирался примкнуть к восстанию под предводительством Спартака.
Но Гриша не пустомеля. Стоило мне чуть придавить хистом, как бес, недовольно бурча под нос, помчался на кухню. Оттуда чуть раньше, уже услышав нашу перебранку, пришли сначала Алена, а потом и Митя.
Приспешница на всякий случай кивнула сирин, но приближаться не решилась. Помнила, чем закончилась прошлая встреча с нечистью. Черт засмущался и тоже не стал подходить, но уже по другой причине. Точнее, по двум причинам, которые Ерга все это время светила, даже не понимая, что что-то не так. Кстати, именно с этим я и собирался покончить.
