— Спасибо, утешил. Как я теперь ходить буду?
— Через часок оклемаешься.
— Правда?
— Конечно. После обеда же выходить.
— Куда? — в один голос возмутились Жуля и Алкс. Серот, урча, приканчивал бутыль. — Зачем выходить?
— Время, братцы, время не ждет. Алкс — в Ехтасу, если я не ошибаюсь. Вы двое — в сторону Габдуя. Ну, это уже проще, по Облегченке пойдете, без особых приключений достигнете завтра к вечеру. А я по следам вашим пойду с утречка. Смотрите там, особо не буяньте.
Лем сказал это шутливо, но я заметил строгий взгляд, брошенный на Жулю. Девушка скромно опустила глаза. Впрочем, поэт тут же исправился, его взгляд вернул свою шаловливость.
— Ну ладно, — вздохнул Лем, вставая и хлопая себя по пузу. — Пора ухи давить. Что-то устал я сегодня.
От гуся на столе остались лишь обглоданные кости, пустой графин сиротливо лежал на боку. Алкс лениво ковырялся в зубах тонкой косточкой. Жуля тихонько млела, развалившись на стуле. Как можно развалиться на стуле, я так и не понял, но что есть — то есть. Серот налакался и теперь лежал, пуская пузыри, и дрых.
— Что, концертов не будет? — спросил я.
— Какие, к черту, концерты? — возмутился поэт. — Я третий день сутками не сплю, и все из-за вас. Все, вообще, уйду в монастырь, блин… С курами спать. С утками надоело…
— О, — оживился Алкс, — это хорошая мысль, понимаете? Уйти в монастырь, в женский, далекий…
— И стражем одиноким стать у порога, — продолжил Лем. –
А когда некий муж волоокий
Поглядит на монахинь строго,
Тут с отцом-настоятелем важным,
Завершая молитвы немного,
Став единым на многих, отважно
Позабавить служительниц бога…
Знаем-знаем мы эту пошлость. Ровуд, помнится, сварганил. Безвкусица, по моему мнению, полная. Ритм хромает, рифма надуманная, смысл теряется. Я бы и то лучше сочинил. Беда только, что похабствами не занимаюсь, а то б завернул… Все, пока, — Лем махнул нам рукой, мимоходом пнул Серота ногой в чешуйчатый бок, отчего тот дернулся и икнул, поднялся по лестнице и исчез наверху.
Я поудобнее устроился на двух стульях, полагая, что, раз уж скоро выходить, то и комнату снимать не обязательно. Камень, возможно, был со мной не согласен, так как несколько раз недовольно пропыхтел мимо, производя маленькие земле… или, скорее, полотрясения; но в конце концов отстал. На редкость миролюбивый тролль…
Проснулся, как всегда, от воды в лицо. Жуля хихикала и капала холодную гадость прямо на меня, спящего. Я от негодования схватил ее за руки, притянул к себе и поцеловал.
— Тихо, тихо, — испугалась она, — народ кругом.
Я уселся, стараясь навести порядок в сумбуре, воцарившемся в голове после почивания. Мысли шли с трудом, но потихоньку прояснялось. Я взял у Жули кружку и выпил — действительно оказалась вода… Не так уж часто в последние дни приходилось пить обычную воду.
Никто в нашу сторону не смотрел. Взоры посетителей были прикованы к Сероту, он на спор проделывал свой любимый трюк — выпивал залпом бочонок пива. Причем, похоже, уже не в первый раз. Лем и Алкс отсутствовали, я резонно предположил, что они еще отдыхают.
Кто-то мягко, но настойчиво потянул за воротник. Я оглянулся — никого.
— Тянет? — спросила Жуля понимающе. — Меня тоже.
— Стало быть, пора идти, — я поднялся, отряхивая с одежды крошки. — Негодяев подождем? Попрощаться?
— Уже, — хихикнула девушка. — Лем-то что сказал? Пока, мол. Алкс тебе спящему сказал «до встречи» и уже ушел. Так что теперь наш черед.
— Хм. — Я подумал немного. — А ты не боишься?
— Чего?
— Меня.
— А чего тебя бояться? Я с первого дня поняла, что ты не страшный.
— Я не страшный? Еще какой! На деле я жуткий пессимист, надоедливый зануда и вообще большая редиска. Нет, серьезно, все, кто меня знает, просто вне себя от счастья, если меня нет рядом. В противном случае они хором кричат «Заткнись!», что я успешно и умело игнорирую.
— А тебе это нравится?
— До чертиков.
— Ну, значит, я тоже буду кричать, чтобы ты не скучал.
— Ха-ха-ха. Ладно, пошли.
— Хорсик…
— Да, я…
— Я все равно тебя люблю.
— Я тоже. В смысле, себя. Просто обож-жаю.
— Фу, негодный!
Посмеиваясь, я вышел из трактира. Пахтан ответственно охранял кобылицу Жули по имени Хала, — ух, запомнил я все-таки, какой молодец! — и ревниво окорачивал других жеребцов, намеревавшихся тесно пообщаться с ней. Я похлопал коня-демона по шее и начал взнуздывать и седлать. Жуля то же творила с Халой. Я отвлекался, отвлекался посмотреть, как она все это изящно проделывает, и в конце концов сам сделал криво и косо. Пришлось исправлять. Пахтан в конце от обиды даже пузо надул. Но я, поднатасканный быстрыми уроками харисова конюшего, раскусил хитреца. Хлопок по брюху — и Пахтан с сожалением шумно выпустил воздух. И лукаво глянул на меня.
— Знаю, знаю, — почесал я ему лоб. — И понимаю. Сам такой.
— Поехали? — Жуля уже сидела в седле.
— Угу, — я упаковал в седельную сумку припасы, которыми снабдил Камень, и вскарабкался на Пахтана. — Как там было… Он сказал «Поехали» — и махнул рукой. Но собаки брехали, свистнули покой…
Брачик кончился быстро. По сравнению с просторами Кму, хотя и расположенного в ограниченном пространстве посреди леса, этот странный городок был совсем маленьким на окраине равнины. Но имел свои крепостные стены. Плохонькие, правда; я заметил наконец, что во многих местах кладка была такого качества, что ее обрушил бы самый случайный слабый удар. Видимо, враги никогда не брали город приступом.
Жуля несколько раз оглянулась на Брачик, пока он был еще виден. Но вскоре холмы, по которым тянулась дорога, скрыли город. Земля, блин, круглая…
Мы въехали в лес. Странно. Вот уже в третьем лесу я веду свое путешествие по Тратри, и ни один из них не похож на другой. Лес Судеб был мрачен, густ и молчалив. Куимион напоминал муравейник, в котором поселились несколько муравьиных кланов, изобиловал вырубками и обжитыми деревьями и полянами. Этот же лес не являлся ни тем, ни другим — обычный лесок, в меру голосистый птицами, в меру густой и редкий, со в меру утоптанной дорогой… Даже скучно становится.
— Лес похож на город, — сказала Жуля. — Такой же серый.
— Да, — заметил я, — но Брачик скрывал под серостью неожиданное. Лично я не хотел бы встретиться здесь с монстрами. Ибо, если он действительно похож на Брачик, то и сюрпризы должон преподнести…
Впереди на дороге послышались страшные ругательства. Я прислушался и смутился; даже мне с моими закаленными ушами стало стыдно. Впрочем, я узнал несколько новых интересных слов. Жуля же вообще ничего не поняла, судя по озадаченному выражению.
Итак, один ругался, другой спокойно отвечал ему. Ругательный голос показался смутно знакомым. Я легонько пнул Пахтана, чтобы шел быстрее. Хотелось узнать, кого сюда черт приволок. Пахтан возмущенно фыркнул, но послушался.
Двое общались посреди дороги. Странного вида огненно-рыжий человек держал за шиворот карлика, не прикладывая особых усилий, дабы удержать его, отчаянно пинающегося и плюющегося натурально слюною и бранными выражениями. Я вспомнил, как не сумел удержать дварфа, столь же яростно сопротивляющегося.
— А, … ты … Хорсом, — увидел меня карлик. — Скажи этому … который … чтобы … освободил от своих … и … отсюда!
— Хм, — сказал я. — Мамбарагранадрахарванипримсансадрананду, что из Второго Солнечного пояса. Какая встреча. Ты разве уже не прячешься от демона-коня?
— Это что, заклинание? Так ты колдун?! — воззрилась на меня Жуля.
— Нет, просто имя у него такое…
— Жуть!
— Какого … я буду прятаться, — возопил карлик, многоэтажно матерясь, — если этот … демон не справился даже с … человеком? Ты будешь его первым обедом, вторым — баба, и вот тогда я спрячусь …. Скажи, … этому … чтобы отпустил меня, едрен качель … …!
Странный человек внимательно посмотрел на меня.
— Не будете ли вы столь любезны, — сказал я, — отпустить достопочтенного дварфа. — Я попытался вспомнить хоть что-либо хорошее, чтобы избавиться от неприязни к карлику и ощутить какое-нибудь расположение к нему. Получилось. — Он однажды угостил меня пивом в критический момент, и я ему за это обязан.
Человек кивнул, осторожно опустил Грана на землю и отпустил его. Гран тем не менее картинно повалился на землю, потом вскочил, пнул человека по ноге и отпрыгнул, опасаясь, что тот набросится на него. Рыжий, однако, стоял спокойно и даже не схватился за ногу. Похоже, ему совершенно не было больно.
— Я тебя … достану … будешь! — орал Гран.
Пахтан тихонько подкрался к карлику и громко заржал над его ухом. Дварф замер, испустил истошный вопль, отпрыгнул, топнул и начал быстро-быстро зарываться в землю, подобно буру. Только почва полетела в разные стороны.
