– принцесса все принца эрровского звала, да Верена вспоминала, вот и решили…может что и как…
– ЧТО И КАК? – уже орал принц, – вышвырнуть к кузькиной матери это животное! Как вам такое вообще в голову могло прийти, что бы весь этот сброд в ее покои тащить?
Мужики на конюшне видимо осознали всю опасность этого существа, признали, так сказать, нечисть во всей красе, тут же мигом от Найтмара и отпрыгнули, чем принца смутили и обеспокоили.
А вот Верен обиделся. При чем сильно, судя по нависшей тишине и паленой одежде…
– твою ж… чтоб… – я и не думала, что мой брат способен на такие выражения, видимо военная подготовка пошла на ура и в этом плане.
Конь топнул, фыркнул и выводиться по приказу явно не желал уже на зло собравшимся. Вся эта кутерьма была мне не видна, отчего стало грустно. Чувствую зрелище еще то сейчас. Как они только умудрились коня на третий этаж затащить мне не понятно, но как Верен позволил этому вообще случиться?
И да, почему я все еще жива?
Все ругались, рычали, причем как эрры так и люди и дружно коня выпихивали костеря его на чем свет стоит. Конь сопротивлялся и противненько так всхрапывал, поворачиваясь ко всем задом, как обычно это любил делать в знак вопиющего протеста и несогласия.
Я не удержалась и мысленно засмеялась. Как же я соскучилась по всем вам, как же я хочу увидеть Шаласа… я чувствую, что он жив. По-другому просто быть не может.
Гробовая тишина нависла над покоями.
Видимо смеялась я далеко не в своих мыслях, а очень даже наяву и во весь голос…
Среди дружных охов и ахов про коня тут же забыли.
– Мииитька, – застонала я при этом схватив кота и подтянув себя к нему, мантихора удовлетворенно мурчал, крылышками злобных конкурентов отгонял, но Вэс бесцеремонно улеглась прямо к нам и тихонечко так заплакала.
– ну наконец-то! – взмолилась она, – я так ждала тебя, принцесса…
– Эллин, – обеспокоенный голос брата, а теперь уже и обеспокоенное лицо замаячили перед глазами, – где болит?
Ага, сразу к делу. Правильно.
Оглядев комнату и всех собравшихся, я уставилась на Верена.
– я тебя тоже обнять хочу, – нагло прошептала я, протягивая к тому руки, от чего все изумились такой непонятной и странной любви к животному.
Конь как-то через чур послушно подошел к кровати, что рассердило принца да и Вэс тоже и в считанные секунды вместо шерсти и хвоста оброс кожей, руками, ногами и прочими человеческими частями тела.
Крестились все, принц тоже, а я же просто обнимала завернутого в плащ верного друга и была благодарна и Светлым и Темным силам за мое спасение и их сохраненную жизнь.
Вэс, кстати, крестилась тоже, а вот Митька явно знал, так как и усом не повел и хвостом не дернул.
На Верена люди смотрели как на демона, на испугавшуюся и рыкнувшую явно нечеловеческим голосом Вэс тоже. А меня по ходу дела вообще за зомби приняли, в то же время понимая, что мертвые так не смеются и кашлем не заходятся.
– Эллин, – устало сказал брат присаживаясь в кресло напротив кровати, – я тоже рад, что ты вернулась.
Склонив голову и прикрыв лицо ладонью, он глубоко вдохнул, еще раз окинул нас взглядом и явно удивился протянутой мною руке.
– И я рада, брат, – поманила его к себе, что уж тут обиды старые вспоминать, жива я, остальное в прошлом, да и поговорить я теперь с ним просто обязана и по душам и по врагам и по прочему. Принц неуверенно подошел ко мне, сел рядом на кровать и нежно поцеловал в лоб.
Где же все это было раньше?
– думаю, ты нам всем потом сможешь объяснить, кто такие твои друзья и что это все действительно не твое колдовство и ворожба с моими глазами.
– дурак ты, – хихикнула я в ответ, – не ведьма я. А жаль!
– да ты похуже всякой ведьмы, – сонно прошептал Верен втиснувшись между Митькиным крылом и рукой Вэс при этом плотнее кутаясь в стиснутую запасную простыню. Голый дядя в кровати принцессы зрелище тоже не ахти какое достойное. А на вид этому дяде кстати уже этак под тридцатник.
– где принц? – спросила я долгожданный вопрос, боясь услышать совсем не то, что хотела, – он жив?
– Жив, – ответил брат, – только пока без сознания. Но его положение было ничем не лучше твоего. Еле с того света достали, живучие вы, все!
– остальные тоже живы, – опережая мой следующий вопрос ответил Верен, – только сама понимаешь, не совсем целые…
Дверь отворилась.
На пороге застыл мой отец.
Его Величество выглядел очень уставшим, с огромными синяками под глазами, морщинистым не по годам лицом и на удивление живыми, счастливыми глазами, что напугало меня гораздо больше его ненависти ко мне.
Неужели и он волновался? Видимо, я все-таки умерла… такая утопия может быть только в не существующем мире…
– Эллин, – с ужасом уставился царь на представшую его взору картину. Ладно кот, к нему он, видимо привык, но завернутый в простыню незнакомый дядя с клыками в три ряда очень ему помешал оценить ситуацию, что грозило всем нам моментальной расправой, – что тут происходит?
– Это конь… – пискнули мужики бледнея, – точнее Верен, в смысле мужик…а может и не мужик…Ваше Величество, мы не знаем… но принцесса жива!
Царь постоял в проходе, хмуря брови, посмотрел на ошарашенное, но в меру спокойное для такой ситуации лицо сына и вошел в покои уже окончательно.
Митька, к моем удивлению, тут же спрыгнул с постели, подбежал к моему отцу, что-то недовольно фырча и скалясь (но как-то нравоучительно, нежели злобно) и подтолкнул его Величество в сторону моей кровати.
Даже царю как-то расхотелось спорить с грозным животным, подходя ко мне еще ближе.
– Оставьте нас, – приказал он, – а вы, молодой человек оденьтесь, как подобает, и вы юная волчица вернитесь…
– да я вообще-то конь… – пробурчал Верен, но приказа не ослушался. Тут не до пояснений дело, да и мне явно больше хотелось его узнать в другой ипостаси.
Я немного привстала, поерзала, шмыгнула носом, но бояться от этого меньше не стала. Злость почему-то прошла, а вот страх остался.
– где мой принц? – спросила я осипшим голосом.
– твой? – ухмыльнулся отец, чем поверг меня в состояние ужаса, – жив твой принц. Тебя зовет, когда в сознание приходит. Но к нему я тебя еще не пущу, рано вам.
– Эллин, – вновь молвил отец после долгого молчания, – расскажи мне.
– что рассказать?
– все расскажи. Все.
И я рассказала. Все. До конца. Ничего не скрывая – ни эмоций, ни мыслей, ни забитой в дальние углы злобы и обиды, ни моментов счастья, радости. Совершенно все. И про эрров и про Сьена и главное, про принца. Моего принца, что бы там ни говорили.
Верен, вошедший было в самом разгаре рассказа хотел уйти, но царь не позволил, заставляя того так же, как и Вэс дополнять историю фактами, мыслями, догадками. Все это время за спиной царя стоял летописец, фиксируя каждое слово. Я чувствовала, как мужчина переживал постепенно вникая в мою историю и как брат не мог усидеть от волнения на совсем месте то попутно вскакивая с оного, то садясь обратно по приказу отца.
Участь рассказчика постигла и Вэс, так что той по мере возможности и сил тоже пришлось выдать пару историй о себе и своей прошлой жизни. Самое странное, что царь совершенно спокойно отреагировал на то, что перед ним сидит оборотень, хоть и не истинный и не свихнувшийся с катушек. Верена тоже пытались заставить, вот только тот начал рассказ с момента нашего знакомства и, не смотря на приказы, грозно молчал, всем видом показывая, что чхать хотел на гневный взгляд и царскую власть да полномочия.
Конь он и есть конь! За то и люблю.
Прерывали нас только нянечки да служанки попутно меняя подушки и кормя неизвестной мне гадостью явно нечеловеческого происхождения.
На мой немой вопрос – откуда? Отец лишь ухмыльнулся, и ничего не ответил.
Говорили мы долго. От расспросов царь с принцем всячески уворачивались и резко обрывали любые попытки выяснить, что же произошло…
– потом, принцесса! – в очередной раз взмолился брат, покидая мои покои и выгоняя всех остальных. И коней тоже!
Я сладко зевнула, немного вздрогнула от предвкушения скорой встречи с Шаласом, от обязательного стыдливого румянца и, как уже давно мечтала, хотя бы маленького дружеского поцелуя. Невеста я ему или кто…
А кстати… в силах ли еще договор?…
* * *
«я люблю тебя»
Эти слова не выходили из моей головы ни на секунду. Ее лицо, ее руки, нежно обнявшие меня. Ее дрожащий от волнения голос и судорожный приступ. Все это повторялось каждую ночь. Всякий раз, когда я открывал глаза и приходил в себя, я звал ее, я надеялся, что она жива…
Услышала ли она меня тогда? Захочет ли видеть такого? Обнимет или оттолкнет?
Все эти эмоции я испытывал уже очень давно и сейчас, не в силах с ними совладать просто выгорал изнутри. Множество вопросов без ответов, постоянный страх за ее жизнь, борьба за свою…
