- А вы скажете герцогу, что согласны? – взмолилась я, мечтая побыстрее все исправить.
- Скажем! Мы согласны! Только не так быстро! Уииии!
Глава пятая
Герцог Бертран спешно покинул столовую, которую не уставали нахваливать удивленные роскошью гости. Он был весьма польщен, но мысли его были заняты другим.
Герцог поднялся в свою башню, достал бархатный чехол, сдул с него пыль и сжал в могучей руке.
- Я женюсь, - выдохнул он, собираясь с духом. – Наконец-то.
О красоте и богатстве герцога давным-давно шла слава по всей стране. И даже за пределами страны она тихо проползала в аристократические дома, мечтавшие зашить золотой иголкой дыру в карманах. Но стоило взглянуть на карту, желание сразу отпадало, уползая в сторону другого жениха, проживавшего, в шаговой доступности.
Лишь самые отчаянные штурмовали замок с портретами своих дочерей, которые герцог рассматривал с маниакальной скрупулёзностью.
Однажды на одну карету сошел камнепад. Не иначе, как злобные тролли расстарались! А они могут!
Поэтому до сих пор проезжающие по горной дороге видят странную девушку в белом, висящую на ветке и зазывно улыбающуюся с облезлого порванного холста. Если поначалу она была довольно милой, то дожди и снега сделали свое дело. Краска слезла, а ткань, в которую был завернут портрет, истрепалась. Теперь, если проезжать мимо шестого поворота, то можно увидеть нечто белое, развевающееся в темноте. А если присмотреться, то видно жуткое лицо девушки. О, сколько же пьяниц обещали завязать с выпивкой, проезжая это место темной лунной ночью.
- Женюсь, - с усмешкой произнес герцог, глядя на себя в зеркало. В его глазах вспыхнул страстный огонь.
В юности герцог понадкусывал многих красавиц, чтобы наконец-то определиться со своим вкусом на женщин.
Девушка его мечты должна быть прекрасной, чтобы услаждать взоры герцога и, в свободное от услаждения взоров герцога время, незаметной, как половая щель, забитая пылью. Красавица должна быть возвышенной и такой воздушной, словно ее вот-вот унесет куда-нибудь. Но при этом приземленной, чтобы не унесло, ибо герцог был ревнив до смертоубийства.
Идеальная жена герцога должная быть тихой и покладистой, чтобы ее можно было поставить в уголок, где она будет верно дожидаться своего мужа и встречать его с неизменной приветливой улыбкой.
И ни в коем случае не рыжей. Ни в коем случае!
Свою патологическую нелюбовь к рыжим, герцог никак не мог объяснить. Ну не нравятся ему рыжие и все тут!
О женитьбе герцог не думал достаточно долго, наслаждаясь потоком отчаянных красавиц, так «внезапно» и «кстати» заблудившихся сначала в горах, а потом блудивших в его спальне среди одеял и подушек.
Раньше через эти горы пролегала сквозная дорога, ведущая в соседнюю страну. Ее построил достопочтенный король Виорг Шестой, когда пылко и страстно влюбился в королеву соседнего государства Анну Марию Луизу Виолетту Вторую.
Долгое время по этой извилистой горной дороге королевской любви ездили подарки, гонцы, гости то туда, то сюда. Но шесть плюс два не сложилось. Подлая королева вдруг узнала про его интрижку с фавориткой, разобиделась, взяла и вышла замуж за какого-то своего советника. Назло. Сердце короля было разбито, портрет королевы тоже. В душе поселилась тоска, а на дороге разбойники. Государственная политика больше не смотрела в эту сторону, и все взоры ее устремились в сторону противоположную.
Когда поток отчаянных красавиц превратился в тоненькую струйку, герцог стал задумываться. И сейчас, когда струйка превратилась в редкие капли, он решился.
Прощаться с холостяцкой жизнь было не просто. Но эта претендентка была юна, мила, очаровательна и молчала. За все время пребывания в замке она так и не сказала ни слова, оставаясь для герцога холодной и неприступной скалой. Девушкой – загадкой.
Невеста казалась ему очень привлекательной. Золотые локоны, сочные, как спелая вишня губы, пушистые ресницы и кокетливые брови, - весь этот арсенал не давал ни единого шанса слабым мужским сердцам. В герцоге, как и в каждом мужчине жил художник. И он тут же мысленно рисовал обнаженный портрет зацепившей его красавицы на фоне своей спальни.
Его уже не тяготили мысли про эту Пять Мешков. Он и думать про нее забыл на радостях, что такая красота вот-вот украсит его покои.
Бертран уже спустился с лестницы, как вдруг услышал визги и грохот. Мысль о том, что невеста упала в обморок, даже не выслушав брачное предложение, заставила герцога ускорить шаг.
Бертран явился в столовую как раз тогда, когда верный Гиос вместе с молчаливыми служанками убирали страшный бардак. Вместо красавицы – невесты в столе торчал бык, повернувшись ко все самой неприглядной стороной. А под быком красовалась огромная лужа.
- Это что еще такое?! – страшным голосом спросил герцог, сжимая почти до хруста бархатный футляр в руке.
- О, милорд, это задница, - заметил верный Гиос, с кряхтением распрямляясь и хрустя поясницей. – Там туловище, а вон там голова. Про ляшки – голяшки вам рассказывать?
- Нет, я спрашиваю! – рявкнул герцог, заставив слуг поежиться и затаиться. Он хрустал тарелками и фужерами, его дорогие сапоги топтали разбросанную по полу еду.
- Говядина, в своем ссыку! Новое блюдо, - простонал старый Гиос, которому в силу возраста бояться уже было нечего.
- Кто выпустил быка?! – Бертран коршуном осмотрел слуг, решивших притвориться ветошью. – Отвечайте! Немедленно!
- Пять Мешков! – выдохнул Гиос, глядя в сторону окна.
- Где она?! – свирепо выдохнул герцог, пребывая в ужаснейшем расположении духа.
- Наверное, затаилась в каком-нибудь амбаре, - соврал Гиос. – Или решила вернуться в деревню!
– Где моя невеста? На эту мне плевать! –рявкнул герцог, пиная тарелки и оставшуюся на них снедь. Его тяжелый кулак с бархатным футляром ударил по каминной полке, оставив на ней внушительную трещину.
- Ах! Невеста? Они уже уехали, - невозмутимо ответил Гиос, пока остальные слуги боялись пошевелиться, чтобы не привлекать к себе внимания.
Герцог решительным шагом вышел во двор, видя, как старый Жихарь требует вернуть его повозку с поросятами обратно.
Стоило герцогу открыть рот, как вдруг в ворота на полной скорости влетела лошадь. А за ней телега с визжащими поросятами.
- Мои поросятушки! – обрадовался старый Жихарь, бросаясь к телеге. В силу возраста его зрение сразу делало любую обладательницу размытой юбки крайне привлекательной особой достойной незамысловатых ухаживаний.
– Раз, два, три… - считал Жихарь. – Тут лишние!
- Я все исправила, - задохнулось рыжее недоразумение, гордо стоя перед герцогом. Он собирался обрушить свой гнев на худенькую фигурку в грязной одежде, как вдруг в телеге послышался истошный визг:
- Это - не поросенок! Это наша дочь!
- А я сказал – поросенок! Кто из нас двоих свиньями занимается? А?! А?! Розовое, хрюкающее и дерьме, значит, поросенок! Тем более, что одного не хватает! Вот! Теперь все, - ответил старина Жихарь, пытаясь стащить визжащий комок грязи загорелыми, все еще крепкими и жилистыми руками с телеги.
- Это – моя дочь! – спорили на телеге. Но спор быстро закончился, когда старина Жихарь набрал воды и плеснул ее на телегу.
Пять грязных, мокрых, покрытых соломой существ, предстали перед взором герцога.
- Кто есть кто? – спросил герцог, слегка прищуриваясь. Под слоем грязи сложно было различить гостей.
- Те, что побольше и пошире, те дамы. Остальные вас интересовать не должны, я надеюсь, - вздохнул верный Гиос, тоже пытаясь разгадать загадку.
- И не смейте прикасаться к моей дочери грязными руками, оборванец! – выдал самый крупный поросенок, растирая лицо и угрожая старому Жихарю кулаком, на котором болтался грязный веер.
- Воды! Принесите воды! – послышался голос предположительно главы семейства. Он сплевывал солому, пытаясь отряхнуть свои плечи привычным жестом.
