Когда последний, тринадцатый Член комиссии присоединился к общему мнению, шум не смолк, а усилился, разорвал пространство. Далекий потолок треснул, разошелся, и молния ударила из кучи медальонов вверх, сверху же ей навстречу неслась молния другая. Встретившись в пути, они брызнули в стороны осколками ярчайшего света, отчего у меня потемнело в глазах, и я на несколько минут совершенно ослеп.
Окружающее проявлялось медленно, нехотя, сначала крупными, контрастными деталями, потом вычищалось, становились заметны менее яркие цветовые переходы. Я с интересом следил за процессом обретения зрения и думал, что вот, наверное, восстановление памяти должно быть чем-то схоже…
— Решение принято и освидетельствовано! — с некоторым удивлением заявила женщина и забрала свой медальон из кучи. Все остальные по очереди повторили ее действия.
Значит, тот фейерверк был проявлением согласия небес? Интересно…
— Волею Королевского Магистериума объявляю заседание комиссии завершенным и закрытым.
Маги молча уставились на меня. Я понял, что пришла пора уходить. Но сделать это просто так я не мог. Обязательно нужно оставить этим сердечным, добрым людям что-нибудь на память.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я. — Не могу уйти без подарка. Давайте я вам усовершенствую эту мозаику, будет напоминать обо мне и о бренности сущего…
В кругу господ Членов комиссии возникла легкая паника. Не обращая на них внимания, я простер руки в сторону мозаичного панно и пожелал немного жидкого огня.
— Калл. Фай, — шепотом завершил я заклинание.
И словно откуда-то из громадной бочки на картину выплеснули пламя. Оно хлынуло, мгновенно меняя цвета красок, обесцвечивая яркие детали и подчеркивая доселе незаметные штрихи… Однако огонь не остановился на этом. Хищно пожирая полусгоревшие листочки бумаги, он быстро пополз во все стороны. Я едва успел развернуться и сигануть в раскрывшиеся двери, задом почувствовав жар.
Споткнувшись об оглоблю, я с размаху сверзился с телеги прямо в грязь. Рядом кто-то весело захохотал. Недовольно повертев головой и стерев рукавом с лица жирную землю, я осторожно встал.
Матерчатый полог фургона потихоньку тлел. Изнутри еле слышно доносился рев огня, треск лопающегося от жара дерева, грохот падающих балок… Похоже, я напоследок вызвал там нешуточный пожар. Оставалось надеяться, что господа Члены и госпожа Председатель имеют достаточную квалификацию, чтобы суметь выбраться живыми.
Громкий хохот не смолкал. Я недовольно развернулся и узрел перед собой двоих упитанных верзил, которые, уперев руки в бока, глазели на меня, оборванного, обгоревшего, усталого, грязного и недовольного.
— Ну, чего? — спросил я.
Один из верзил подошел ко мне и сильно ткнул пальцем в плечо. Понятное дело, я не ожидал такой подлости и, не удержавшись на ногах, вновь плюхнулся на землю.
Новый взрыв хохота потряс пространство… Я подпер подбородок рукой, утвердил локоть на колено и задумчиво уставился на верзил, соображая, что с ними делать. Вроде вредить не хочется…
А придется.
Я поднялся, отряхнул зад — безуспешно, впрочем, глянул на ближайшего увальня, размахнулся и врезал правой ему в живот.
Против ожидания, он не отлетел на двадцать метров, но лишь крякнул и согнулся пополам. Впрочем, тут же распрямился и выдал великолепный хук мне в челюсть снизу. Громко лязгнули зубы, я почувствовал, что отрываюсь от земли, описываю эдакую дугу в воздухе и хлопаюсь на землю. Больно…
С некоторым трудом поднявшись, я ощупал челюсть. Вроде бы цела. Но как он посмел!
Увалень схватил меня за воротник, размахнулся и швырнул в кучу мусора. Я, как пьяный мужик, с размаху врезался в нее и распластался поверх отходов, раскинув руки и с интересом уставясь на карниз, нависающий над кучей. Встать оказалось на этот раз труднее. Однако я совершил и этот подвиг, а потом, разозлившись окончательно, набычился и двинулся на противника, который с удивлением смотрел на меня, видимо, пытаясь понять, каким образом я умудрился выстоять против него. Ха! Я еще всем тут покажу!..
Под громкий заливистый смех второго верзилы я, наклонив голову подобно быку, бросился на увальня, намереваясь врезать ему как следует и покончить с этим малоприятным делом. Проскочив мимо, я удивился, ибо довольно трудно промахнуться в такую тушу… и тут же ахнул, так как в бок врезался пудовый кулак и напрочь отбил дыхание. Меня развернуло, перед глазами тут же возникла грязная ступня необъятных размеров, аккуратно стукнувшая в лоб. Я прореагировал очень активно — произвел своего рода сальто, в конце которого уткнулся лицом в грязь, уже не первый раз за последние десять минут, а ноги бодро шлепнулись на землю спустя секунду.
Вставать что-то не хотелось, но я себя пересилил и сел. Потом попытался подняться, что тоже получилось, хотя и с куда большим трудом, нежели раньше. Сквозь заливавший глаза пот я разглядел довольного и слегка удивленного противника, растиравшего в предвкушении кулак.
Не следует давать ему еще одну возможность сделать меня… Подковыляв на нетвердых ногах чуть ближе, я ловко повернулся на левой пятке, одновременно вздымая правую ногу на уровень лица… и наткнулся развилкой на уже знакомую необъятную ступню. Больше я ничего предпринимать не стал, ибо был не в состоянии. Выпучив глаза и судорожно хватая воздух, я пытался унять дикую боль в промежности; равновесие оказалось в этот момент наименее важной вещью, поэтому я рухнул в том положении, в каком стоял. А сознание милосердно меня покинуло…
Когда я очнулся, хохот еще звенел в ушах, в голове раздавались какие-то гулкие звуки, а в паху невыносимо болело. Спустя несколько секунд все объяснилось просто. Второй верзила до сих пор хохочет — у него не все дома, что ли? — вырубивший меня противник бьет по щекам, приводя в чувство, ну а пах… да, пах… эх-хе-хе…
— Эй, ты жив?
— Кто, я? Не знаю. Щас подумаю…
— Значит, жив, — удовлетворенно произнес верзила. — А то я уж думал, что угробил тебя. Крепок оказался, надо же…
— Зачем ты меня так побил?
— Как зачем? Сам напросился!
— Я?
— Ну да. А кто же в в грязь кидался, кулаками махал? И вообще мог… прибить.
Я открыл глаза и оглядел недавнего противника. Мелькнувшая догадка оказалась верной, одет он странновато.
— Только потому, что я далеко от родины, усомнился в знании местными наших обычаев. Ты, конечно, сделал вызов по всем правилам, но мало ли чего на свете не бывает — даже такие невероятные совпадения.
— Ага.
— Чего?
— Ага, говорю.
— Чего «ага»?
— Совпадения. Бывают. Вот и случилось. Стал бы я в грязь прыгать, чтобы с незнакомцем подраться. Здесь желающих кулаками помахать за каждым углом пруд пруди.
— Да? Хм. Странно, — почесал затылок верзила. — Тут что, за каждым углом мастера рукопашного боя скрываются?
Он встал с корточек, подал мне ладонь, помогая встать, и прикрикнул на своего веселого спутника, чтобы тот замолк.
— В таком случае, раз это было досадное совпадение, приношу свои извинения, — виноватым тоном сказал он. — Немного ошалел от неожиданности — так далеко от родины, и вдруг знакомые обычаи… Хочу сказать, что деретесь вы совсем неплохо.
— Обычно-то лучше, — скромно потупил я глаза. Впрочем, это сделать было нетрудно — веки стремительно заплывали, и держать их открытыми становилось все проблематичнее. — Просто сейчас, после тяжелого испытания…
— А! О! — похоже, собеседник не очень-то поверил. Ну и ладно…
— Можно спросить, откуда вас привели сюда дороги? — осторожно подступился я.
— О… — глаза верзилы мечтательно затуманились. — Это долгий путь через чудесные края… Но в самом начале его лежит прекрасная страна, называемая Артанией. Там нет больших городов, как здесь, в тоже по-своему красивых землях, но это только достоинство нашей земли. По бескрайним степям бродят кочевые племена, не признающих большей радости, чем нестись на боевом коне вперед — неважно, в битву ли, в соревновании или просто так.
— Наверное, вы в своем народе вроде менестреля? — предположил я, уловив уже знакомые интонации.
— Да, а как вы догадались?
— Имею счастье быть лично знакомым с несколькими местными вашими коллегами.
Вот черт, похоже, зуб расшатался, шепелявить начинаю…
— А, случайно, не знакомы ли вы с неким Лемом?
— А что такое? — осторожно спросил я.
— Давно хочу повидать проходимца, — мрачно ответил менестрель. — Есть один старый должок…
— Эээ… Нет, пожалуй, я его не знаю… Вернее, знаю одного Лема, но на проходимца он не очень похож, так что, скорее всего, вы ищете не его.
В глубине души я, разумеется, был искренне убежден в обратном.
— Ну что ж… — вздохнул верзила. — Если вдруг встретите, передайте, что его ищет Антрох из Артании. А сейчас скажите, могу ли я чем-то оплатить вам неверно понятый мною ритуал?
