Побарабанив пальцами по подлокотнику, я задумчиво сказал:
— Ерунда какая-то. Тут уж никакой «калретурн» не поможет…
Сноп пламени промелькнул мимо, врезавшись в Аза. Аз жалобно всхлипнул, отлетел назад и провалился в узкую щель в пространстве, раскрывшуюся у стены. С диким воем туда же затянуло и остальных демонов, сплющив их почти до двумерных фигур. Спустя полминуты в комнате остались только я, старец да статуя…
Статуя?
Я быстро вскочил с кресла, развернулся и наткнулся на разъяренного и озадаченного Крамблера, приготовившегося выпустить в меня следующий снаряд.
— Что здесь происходит? — вкрадчиво спросил он тоном, от которого мурашки побежали по коже.
— Демоны, сэр, — выступил старец.
— Я сам вижу, что демоны! Что этот проходимец делает у меня в доме? Вместе с демонами!
— Вас расколдовывает, сэр.
— Меня? — Крамблер недоумевающе уставился на старца, затем оборотился в мою сторону. — От чего меня расколдовывать?
— Я вас заморозил, сударь. Случайно, — сказал я. — И, чтобы не причинять вам вреда, предпринял попытки разморозить.
— Не причинять мне вреда? — судорожно хихикнул колдун. И обвел взглядом разгромленную демонами гостиную. Потом поднял глаза кверху — явно вспомнил безобразие, творящееся в лаборатории. — Не причинять мне вреда! Ах да… Припоминаю… Вроде как прыгали вокруг и что-то делали. Размораживали, значит? Ну-ну… А…
Крамблер вдруг резко сел в кресло.
— Приглашение было? — спросил он дрожащим голосом.
Мы со слугой переглянулись.
— Да, сэр…
— О великий Тбп, — застонал чародей. — За что мне такое испытание!
— Сэр…
— Какой черный час привел этого проходимца в мой дом!
— Сэр…
— Крамблер, черт подери, я сдал за тебя экзамен!
— Ты? — чародей безумно взглянул на меня. — О, моя карьера, моя репутация…
Несчастный схватился за голову и с тоской закачался в кресле.
— Дали Пятую Ступень Познания, — невинно продолжил я.
— Пятую Ступень, Пятую Ступень… О, бедный я… Пятую Ступень?!!
Наслаждаясь всеобщим вниманием, я отвесил вежливый поклон.
— Ага. Пятую Ступень. Прервали экзамен на середине.
— Почему? — не понял Крамблер.
— Им демон очень понравился.
— Демон?
— Да. Аз. Ну, ты его видел, вместе с семейством. Недавно.
В глазах колдуна начало проявляться понимание.
— Ты что, вызвал эту свору на экзамен?
— Да нет, только Аза, а что?
— Тогда все понятно…
— Ага, они жутко перепугались…
— Никогда, — наставил на меня палец чародей, — ни один экзаменуемый не вызывал духов на испытаниях. Просто потому, что сие невозможно. Аттестационная Палата защищена столь могучими заклинаниями, что даже магу Десятой Ступени не преодолеть их. Заклинания накладывали Мастера. Видно, только случайность позволила тебе обойти защиту…
— Может быть, — пожал я плечами. Вид у меня был самый разнесчастный. — Кажется, Аттестационной Палаты больше нету…
— Как так?
— Ну… Пожар, знаете ли…
— Пожар?
— Да так… Хотел оставить о себе память, подправить немного мозаику на стене… до сюрреализма. Но не рассчитал.
Крамблер молча посмотрел на меня, на слугу, огляделся, вздохнул и сказал:
— Я закончу свои дни в сумасшедшем доме. Считайте, что ваша память навеки оставила вас, так будет легше…
После чего устало прошел мимо, поднялся по лестнице и исчез где-то в недрах дома.
— Полагаю, вы закончили здесь дела, сэр? — вежливо осведомился старец.
— Да, пожалуй, — тоже устало согласился я и поплелся к двери. Она захлопнулась за мной, послышался устрашающий скрежет запоров, ставни на решетчатых окнах разом закрылись, дом быстро превратился в неприступную крепость. Сфинксообразные бестии с двух сторон крыльца ощетинились и зашипели, и продолжали скалиться до тех пор, пока я поспешно не отошел подальше от негостеприимных стен…
Глава 23. Пьянка в Квартале Ювелиров
Мы, в общем-то, еще не дошли до полнейшего маразма, но к тому стремимся. Так легче воспринимать действительность. Очки ТБП становятся все мутнее, плывут кругами и застилаются бессмысленным туманом.
Демиурги. «Теория беспокойного пинания»
Выбравшись на большую улицу, я остановился в задумчивости, куда направить стопы, дабы вернуться в «Корчму». Получить внятный ответ от прохожих не удалось, их смущал мой весьма непрезентабельный внешний вид. Раз пять приходилось сворачивать в переулки, завидя где-то вдалеке стражей порядка, спешащих навстречу… Общение с ними явно не доставило бы морального удовлетворения.
В конце концов, спустя несколько часов, когда уже наступили поздние сумерки, и я окончательно заблудился в габдуйском лабиринте, донесшиеся издалека вопли радости и крики восторга, а также смех и песни возродили уже угасшую было надежду. Я поспешил на шум, и через несколько минут начал узнавать местность; причем я явно уже неоднократно проходил здесь в ходе бесплодных поисков. О, сколь же близок был к искомому! Увы, коварное свойство лабиринта — сбивать с пути истинного на ложный, отвращая взор манящими искусами поворотами…
На улице рядом с «Корчмой» было людно, весело, горели костры, огни же фонарей погасили — дабы создать особую атмосферу. Тут смеялись, танцевали, пели на непонятном языке… Среди присутствующих я разглядел не только людей, эльфов и андроидов — последние были чем-то неуловимо похожи на Андро, — но и гномы, карлики и прочие мелкие любопытные твари присутствовали здесь, как и представители более крупных народов. Например, горный тролль, очень похожий на Камня, трактирщика из Брачика. Возможно, это он и был, а может, и нет — все представители других рас настолько похожи друг на друга для нашего глаза, что, не являясь их сородичем, почти невозможно уловить различия. Дварф со скверным характером также крутился в толпе, портил всем настроение; впрочем, подвергшиеся его экзекуции не расстраивались, а просто не обращали никакого внимания на Грана, чем он был весьма разочарован, а потому вид имел кислый, унылый и исключительно колючий.
Вместо одного из костров на земле расположился Серот. Он крутился на месте подобно танцору диско, весело взрыкивая на нападения местных ребятишек, и обдавал их несильным жаром из пасти. Время от времени же выпускал длинную струю огня, отчего дети с визгом и хохотом рассыпались в стороны.
У двери в «Корчму» меня остановил дюжий детина. Будучи озадачен моим видом и настойчивостью, с которой я пробивался внутрь, он попытался все же не пустить… Но, пресыщенный произошедшими событиями, я оставил его отдыхать рядом с дверью, у стены, а сам наконец пробрался в помещение.
В «Корчме» тоже было тесно, шумно и весело. В воздухе витал сложный аромат пива, вина, крепкого самогона и дыма от жаровен, которые, кстати, стояли в углу в количестве трех штук, украшенные почти готовыми, подрумянившимися поросятами.
Лиллианн уже подоспела ко мне и с некоторым недоумением оглядывала. Я хотел что-то сказать, оправдаться, но она только покачала головой и изящно указала на лестницу в конце зала. Я кивнул и потопал туда. Лиллианн же подозвала служанку и отдала какие-то распоряжения.
В противоположном конце зала концентрация народу была наибольшей, и по доносившимся оттуда знакомым звукам я заключил, что Лем, как всегда, собрал аудиторию и сейчас рассказывает очередную небылицу из жизни. Жуля, скорее всего, среди слушателей. Захотелось тоже послушать, но сперва следовало привести себя в порядок.
Поднявшись в комнату, я сбросил грязную, прожженную в некоторых местах, засаленную одежду. Раздался стук в дверь. Это служанка принесла горячую воду в ведрах, за что я ее сердечно поблагодарил… Ванна нашлась тут же, за перегородкой, и в течение пяти минут я предавался блаженству, намокая, а следующие десять — тщательно драил тело, смывая признаки не только сегодняшних бурных похождений, но и предыдущих нелегких дней.
Завершило штрих бритье щек и подбородка, после чего я вовсе почувствовал себя обновленным, едва ли не заново рожденным в свет. Да что говорить, всего две с половиною недели от роду — совсем младенец…
Приведя себя в порядок, я спустился вниз. Там уже произошло четкое разделение на группки — одна веселилась на улице, прыгая через костры, другая — там же, но в стороне, мерно попыхивая курительными трубками и ведя философские беседы; еще одна группка слушала Лемовы побасенки, а четвертая — самая многочисленная — околачивалась у столов с едой.
Разумеется, в первую очередь я присоединился к ней!
Еда… Как много в этом слове звучит, всего в трех буквах скрыта бездна смысла, эмоций, переживаний, чувств… В полной мере ощутить все его очарование можно, только как следует предварительно оголодав, что я и успешно сделал за прошедший день.
