Герой? Предатель?
Изменник?
Как будет угодно королю.
Стоит ли противиться монаршей воле?
Оден отошел от окна. В библиотеке он чувствовал себя неуютно. Книги, книги и снова книги… слишком много их, и словно мстят за прошлое к ним небрежение. Пыль от страниц остается на пальцах. Желтая бумага. Черные буквы. Слова и снова слова. Горы слов, в которых прячется смысл.
Книги издеваются над Оденом.
Не то.
Не те.
И знать бы, что именно он ищет. Точный рецепт? Направление? Шанс?
Или хотя бы подтверждение, что этот призрачный шанс существует?
Она ведь могла и посмеяться напоследок.
Как бы там ни было, но книги отказывались помогать Одену, а время уходит. И Оден решительно снял с полки очередной том.
Классические конструкции. Неклассические конструкции. Контуры поисковые… транспортные… двойные переменные при определении степени напряженности поля…
Оден ничего не понимает.
…тригонометрия жил.
…свойства крови как основная компонента контроля.
…расчет рисков в зависимости от чистоты крови.
Не то… в очередной раз. Оден едва удержался, чтобы не швырнуть увесистый том в стену. Живое железо скулило, требуя прекратить бесплодные поиски.
В нем все дело.
В силе родовой жилы. И в слабости ее, готовой подчиниться королю. Она тоже готова предать Одена, и все же шанс есть… его не может не быть.
Виттар вошел без стука, остановился, окинув взглядом книжные горы, – ставить тома на место было некогда, – и сказал:
– В этом бедламе ты сам скоро потеряешься. Помочь?
– Спасибо. Сам управлюсь.
Возможно.
Виттар поднял потрепанный томик, кажется, в нем речь шла о методах управления жилой.
– Раньше тебя книги мало интересовали…
– Решил наверстать упущенное.
Не успеет. Полок – сотни. Книг – тысячи. А Оден не знает и близко, где именно искать. Виттар, проведший в этой библиотеке многие часы, действительно помог бы, но…
– Не доверяешь, – сказал он, возвращая томик на вершину книжной горы.
– Ну что ты. Разве у меня есть основания?
Тошно.
До того тошно, что живое железо затихает, словно чувствуя себя виноватым.
Однажды в жизни Одена появился брат.
Розовый комок в кружевах и рюшах. Кисловато-молочный запах. И сжатые кулачки, которые он вечно совал в рот, пока няньки не стали мазать их горчицей. Подслушанные разговоры и сомнения, еще мало понятные Одену.
Плохо ест. Много плачет. Головку до сих пор не держит. И руки не разгибаются.
Вряд ли доживет до года… и разве не лучше, если не доживет? Оден привык быть один. И как-то, движимый не то ревностью, не то любопытством, он пробрался в детскую, залез в колыбель и вытащил неповоротливое, тяжелое тело.
Виттар не хныкал, только рот кривился. И слюни еще текли.
Он был теплым, мокрым и жалким.
А руки действительно не разгибались, хотя Оден пытался… хорошо, нянька вовремя вернулась. Крик подняла… и уже на ее голос Виттар отозвался пронзительным плачем.
Он не умер, только рос медленно… и в год еще ползать учился. А Оден помогал. И потом, когда брат встал на ноги, кривые, колесом. Он ходил тяжело, часто останавливался, а то и падал, но подымался, упрямый, и лишь покряхтывал. Оден же следовал за ним, страшно было – вдруг да с лестницы свалится, зацепится за порог, столкнется с кем-то… он же маленький, беззащитный.
Таким и оставался.
Всякий раз, когда приходилось уезжать, особенно вначале, Оден болезненно переживал расставание с братом: казалось, непременно случится плохое.
Случилось.
А когда?
Оден не знал.
– Мне велено поговорить с тобой. – Виттар передвинул кресло. – Хотя я-то понимаю, что ты и на этот раз не отступишь. Если хочешь о чем-то спросить, то спрашивай. Отвечу как есть.
– Гримхольд. Король был в городе?
– Нет. Жилу… привязали на неделю раньше.
Что ж, это все, что Оден хотел бы знать.
– Ты должен был отступить.
Кому должен? Королевской разведке, которая решила разыграть очередную партию?
Или тем мальчишкам, что умирали, потому что Оден думал, будто защищает короля?
Честь. Долг.
И город за Перевалом.
– Ты всегда отличался благоразумием. И опыта хватало. И силы. Ты бы вывел гарнизон с минимальными потерями.
…открыв путь туману и альвам.
– У тебя был приказ.
– Был. – Сложно смотреть в глаза брату. – Удерживать позиции.
– И отступить, если это невозможно.
Дело не в возможности – в цене.
И Виттар понял. Он покачал головой и тихо продолжил:
– Им бы позволили углубиться на наши территории…
…рассредоточиться. Подтянуть основные силы.
…поверить, что молодой король растерян. Бессилен.
– Потери атакующей стороны всегда выше. Это же классика. Ты сам меня учил. – Виттар сцепил пальцы под подбородком. – По эту сторону гор альвы слабее. Мы бы просто вырезали их. Не всех, но основной костяк. У нее не осталось бы армии, во всяком случае действительно способной воевать…
И земли за Перевалом отошли бы к детям Камня и Железа.
Хороший план.
Красивый.
А Оден взял и все испортил.
– Никто не предполагал, что ты захочешь стать героем. – Виттар избегал смотреть в глаза.
– Я и не хотел.
– Тогда почему?
Наверное, он спрашивал себя об этом неоднократно. И теперь ждал ответа, а Оден не был уверен, что сумеет объяснить: он разучился разговаривать с братом.
– Присяга. Я клятву принес.
Кто же знал, что в этом мире клятвы ничего не значат?
Виттар молчит. Одену тоже сказать нечего. Его ждут книги.
– Мне и вправду не следовало с разведкой связываться. – Живое железо прорывает кожу Виттара и прячется, оставляя розовые пятна ран, которые, впрочем, скоро исчезнут. Виттар прячет руки за спину.
– Наверное.
– Я хотел предупредить… думал, но… информация не подлежала разглашению… если бы вдруг что-то пошло не так… мы не могли допустить утечки.
Разведке ли не знать, что расколоть можно любого. Вопрос желания и времени.
И то, и другое у королевы было.
Оден действительно рассказал ей все, что знал. Вот только знал он немного.
– Оден, я пытался тебя вытащить.
– Знаю.
– И не только я.
– Знаю.
Ему озвучили размер его долга. Четыре с половиной года жизни, каждый день из которых оплачен, и если бы только золотом… золото Оден вернул бы. Этот долг не исчезнет сам собой.
Вот только счет предъявили слишком поздно.
– Сегодня у нас гости. Ты должен спуститься. – Виттар поднялся, и ножки кресла проехались по паркету, издавая мерзкий резкий скрип. – Хотя бы взгляни на… невесту.
Ей пятнадцать.
Последняя нить на родовом гобелене.
Живая награда.
И шанс для многих влить свою кровь в огненную жилу древнего рода.
– Подумай, Оден. – Пальцы Виттара лежат на спинке кресла. – С ней ты получишь земли. И жилы. Право изменить герб.
И среди Великих домов появится новый.
Красного Железа?
Или Лунного Золота?
Получит власть, едва ли не высшую, а возможно, и высшую: Стальной Король был предельно откровенен.
– С ней ведь необязательно жить постоянно. Договоритесь как-нибудь… купишь ей дом в городе. Компаньонку. Представишь ко двору. Девочка не избалована. И в твои дела не полезет.
Виттар замолчал, готовый выслушать возражения.
– Оружейник как бы ни возмущался, но отказать королю не посмеет. Получишь свою альву обратно.
– В качестве кого?
– Какая разница?
Кресло, не удержавшись на задних ножках, опрокинулось. Книги рассыпались. Перемешались.
– Оден, я понимаю, что ты не отступишь. И я сказал то, что от меня потребовали сказать. Был шанс, что ты услышишь. – Виттар почесал ладонь, на которой еще блестела стальная чешуя. – И еще… сегодня король предельно ясно дал понять, что твое время закончилось.
Это должно было случиться.
– Невеста прибыла. Спустись. Взгляни на нее. – Виттар вздохнул и добавил: – Пожалуйста.
– Конечно. Беспокоиться не о чем. Я все сделаю правильно.
Вот только ответа нет. А Виттар, окинув книжные развалы взглядом, пробормотал:
– Не сомневаюсь.
У его невесты белые волосы и, примесью чужой крови, желтые глаза.
На пятнадцать она не выглядит: ребенок в слишком взрослом платье.
Напугана. Растеряна. И чересчур горда, чтобы показать испуг.
– Кэри из рода Лунного Железа счастлива приветствовать будущего мужа. – За нее говорит компаньонка.
И Оден против воли задерживает взгляд на этой женщине. Немолода, некрасива и властна не в меру. Да и компаньонка ли?
Черный вдовий наряд из тяжелого атласа.
Темное кружево на белых волосах.
Россыпи родимых пятен.
И черты лица, пусть измененные временем, но узнаваемые, характерные.
Эта женщина – истинная хозяйка рода, но, на свою беду, она слишком стара, чтобы представлять интерес для короля. Ее роль давным-давно отыграна, а путь предопределен. Отсюда раздражение и откровенная ненависть к подопечной, что проскальзывает в светлых глазах.
