Ступка и пестик. Пестик в ступке. С ними можно совершать разные поступки!
Мальчики тоже испугались, и мы спрятали часы в ясли[23], чтобы люди подумали, что Принц — наша лошадь— взял их из ящика и разгрыз.
— Но ты еще не глотал шпаги! — закричал маленький Билли Браун.
Я сказал, что у меня нет шпаги.
— Не годится ли мой карманный ножик? — спросил Боб Смит.
Я сказал, что попробую. Тогда он открыл свой большой нож и передал мне. Я попробовал его проглотить, но стал ужасно давиться — у меня изо рта пошла кровь; тогда Боб крикнул: «Брось, хорош фокусник! И гроша не стоишь!»
Все мальчики сказали, что я их надул и должен вернуть плату за вход. Я так и сделал. Язык болел у меня ужасно и совсем распух. Я был зол, как оса, потому что они так скверно говорили про меня, и пошел домой. Мама спросила, что с моим ртом. Я сказал, что это верно от красной свеклы, которая была у нас за обедом.
После обеда мне все было нехорошо. Язык горел, как в огне, и мне было страшно за мамины часы. Когда мы сидели за чаем, и я положил бисквит в чай, чтобы он размок, потому что язык мой был весь изранен, вошел Сэм (наш кучер) — прямо в столовую, вместе с кухаркой и Бетти. Он держал в руках часы. Все посмотрели на часы, потом на меня.
Почему прямо на меня?
— Я нашел их в яслях, — сказал Сэм и подал их маме.
— Мама, — сказал я, — должно быть, это Принц взял их из ящика и разгрыз. Дай, я посмотрю, не видно ли следов от его зубов на крышке.
— О, дитя мое, дитя мое, дитя мое! — сказала мама, еще раз посмотрела на часы, заплакала и вышла из комнаты.
Реклама! Реклама! Сэр Джонн Беннет Лимитед. Часы, бриллианты, ювелирные изделия. Иллюстрированный каталог по почте бесплатно!
— Как это случилось? — спросил мой отец так строго, что я задрожал.
Загадка: Когда опасны часы на лестнице? (Ответ: Когда они спешат и бьют)
Но лучше я опущу завесу над этой умопомрачительной сценой, как говорится в книжках. Мой дневник, я не хочу смущать твои страницы тем, что произошло потом. Довольно, если я скажу, что всю следующую неделю, моей единственной мыслью было: «О, если бы я был Эдисоном[24], чтобы получить патент на изготовление резиновых мальчиков!»
Когда я буду большой и у меня будут дети, я не буду их наказывать за то, чего они вовсе не хотели сделать. Такой несправедливости достаточно для того, чтобы мальчик, захватив ночную рубашку и зубную щетку, бежал к индейцам.
Почему они не пошли купить другие часы, вместо того, чтобы поднимать такой скандал?
Но в конце концов они стали думать о другом и забыли, что Жоржи такой дурной мальчик.
Старая тетка Монтэгю Д. Джонса в Ирландии умерла и оставила ему в наследство пять тысяч фунтов. Я не знаю, что это за фунты, но если деньги, то это ужасно много. Теперь они с Лили поженятся. Папа говорит, он всегда находил, что Монтэгю славный молодой человек — только слишком молод, чтобы жениться.
Итак, теперь опять все в порядке. Я хочу попробовать быть умным мальчиком до самой свадьбы, потому что Лили повела меня в свою комнату, дала мне доллар и со слезами на глазах просила меня, чтобы я постарался не проказничать. Теперь все торопятся и у всех так много дел, а она желает, чтобы свадьба прошла спокойно, без всяких историй. Лили хорошая девочка. Я люблю ее больше всех. Постараюсь послушаться, чтобы потом жить с ней, когда у нее будет собственное хозяйство. Она говорит, что позволит. У нее будет для меня особая маленькая комната, и там будет пила, коробка с гвоздями и всякие инструменты.
Думаю, лучше не говорить Монтэгю, что она моет свои волосы специальным мылом, чтобы они блестели, как золото; а прежде были черны, как уголь.
* * *
Я был так занят, что ужасно давно не писал в своем дневнике. Думаю, что маленькие братья бывают иногда очень полезны, если только их вежливо о чем-нибудь попросят. Едва передвигаю ноги, когда ложусь спать, потому что целый день бегаю за катушками ниток, шелком, бумагой, иголками, узорами для вышивания, лимонами, изюмом, на почту, к мистеру Д. Джонсу с записками и т. д. Завтра великий день свадьбы. Надо скорее ложиться спать, чтобы завтра пораньше встать.
Вот все и прошло. Я встал очень рано и был весел. В одиннадцать они должны были венчаться. Кухарка и все были слишком заняты, чтобы дать мне позавтракать. Она сказала:
— Возьми себе сам хлеб и масло, мне некогда.
Я не знал, что маленькие мальчики должны есть бутерброды, когда их сестры выходят замуж. Я вошел в комнату, где они накрыли длинный стол и поставили на нем цветы, салат, пирожные и разные другие вещи. Стоя я смог съесть вдвое больше, чем если бы сидел за столом. В комнате никого не было. Я разлил кружку красного вина на скатерть. Этакое огромное пятно! Этакий запах вина!
Я поскорее убежал, чтобы они подумали, что это сделала Бетти.
Тут Бетти как раз и говорит:
— Иди одеваться!
Одела меня, дала бутоньерку, носовой платок, который высовывался у меня из бокового кармана, и лакированные башмаки.
— Садись, — говорит, — и сиди спокойно, а то опять выпачкаешься.
Я посидел с минуту, но потом улизнул к моему приятелю Джонни, чтобы немного поиграть и скоротать время. Джонни сказал: «Вот чудесная большая лужа, где могут плавать наши корабли», но при этом он так толкнул меня, что я в нее грохнулся. В этом я, конечно, не был виноват. Когда я пришел домой, всем пришлось ждать, пока меня переоденут в старый костюм, а мама плакала из-за скатерти, но сказала, что плачет из-за того, что ее дочь уходит; а папа шепнул мне, что поговорит со мной, когда все закончится.
Мы все пошли в столовую. Кажется, то место, где я разлил вино, было прикрыто салфетками. Много было свадебных тортов. Пили тост за тостом. Все были в хорошем расположении духа; один господин дал мне стакан вина и сказал: «Ну, Жоржи, выпей за здоровье своей сестры»! Я сказал: «За здоровье моей сестры, которая сегодня вышла замуж! Желаю, чтобы ее маленьких мальчиков никогда не секли, не таскали за волосы, не драли за уши и не гоняли по всяким поручениям, как ее маленького брата!»
Лили и Монтегю должны были торопиться на поезд. Все прощались с ними. Обо мне совсем забыли, вот я и воспользовался случаем и попробовал вино, которое все пили. Когда мама пришла меня искать, я лежал под столом и мне было ужасно скверно. Я спросил ее, не было ли землетрясения. Она спросила: «Почему?» Я рассказал ей, что пол подо мной перевернулся, так что я не мог стоять. Тогда она позвала Бетти и велела отнести меня наверх и положить в кровать, а сама только вздыхала и вздыхала, точно сердце ее разбивалось, и сказала:
— О, Жоржи, и что только с тобой будет!
— Я лягу в постель, мама! — сказал я.
И это ведь была правда.
Глава 11. Мистер Уилкинс едет кататься с моей сестрой
Тетя Бетси пришла на свадьбу злая, как оса. Она подарила Лил с Монтегю шелковое одеяло, которое сама вышила. Я сказал ей, что думаю, Лиль будет расстроена — я слышал, как она говорила, что ожидает получить от тетушки Бетси серебряный чайный сервиз. Нашу Бесс назвали в честь тетушки. Правда, я не знаю, в честь кого тогда назвали Бетти, нашу служанку[25]. Однажды я задумался об этом и спросил ее, но она ничего не знала. Тут моя тетя подскочила, как курица с отрезанной головой и заявила, что как ей кажется, будет достаточно, если она подарит чайный сервиз Бесс, а все свои деньги завещает сиротскому приюту. Что касается Лил, той хватит и шелкового одеяла. Тетя Бетси имела в виду, что раз она приходится Бесс крестной, то просто обязана ей что-нибудь подарить. Это очень странно, потому что, к примеру, меня назвали в честь Джорджа Вашингтона, и он никогда мне ничего не дарил[26]. А Сью сказала, что я, как всегда, устроил ералаш[27], и теперь она не получит подарков от тетки, когда выйдет за своего доктора. И еще сказала, что я помеха. Я спросил, что это такое, и не похоже ли оно на белку или сурка; тогда она сказала, что у этой штуки две ноги и ужасно длинный язык.
К нам теперь приходит новый молодой человек. Мне кажется, он приходит ради Бесс. Я спросил Бетти и она сказала то же самое. Им бы нужно быть с ним полюбезнее, Бесс уж такая старая, что просто смешно; ей в мае минуло двадцать три. Нового молодого человека зовут мистер Уилкинс. Вчера вечером я вошел в залу, когда он и Бесс разговаривали, и стал на него пристально смотреть. Какой он смешной, вот умора! Бесс сделала мне знак, чтобы я ушел. Я знал, что ей неловко сказать это громко, и потому сделал вид, что не понял.
— Как поживаешь, малыш? — сказал мистер Уилкинс.
— Я не малыш, — ответил я, — я мальчик. Вы думаете, может быть, что я мальчик-с-пальчик или другой какой карлик?
