И вот как-то так сложилось, что с тех пор она больше не работает, спряталась от социума, как улитка в панцирь, — фиг достанете. И вообще она искренне считает, что у человека, которой хочет что-то понять о себе и о жизни, нет времени на то, чтобы служить и зарабатывать деньги.
Может, конечно, бывают такие удачливые люди, которым удается и жить в свое удовольствие, и зарабатывать, но лично у нее так не получается. Она слишком хрупкая, слабая, уязвимая, чтобы вставать каждый день в восемь утра и отправлять себя на каторгу служения непонятным идеям. И вовсе это не лень, а просто другая организация, более тонкая, что ли. Вот Тамире, например, утром нужно несколько часов на то, чтобы просто прийти в себя. И это вовсе не каприз. Каждое утро она приводит в порядок голову, принимает ванну, заваривает себе правильный чай или варит нормальный, а не какой-нибудь псевдо, кофе, читает умные книги, гуляет по городу и рисует картины. Делает все вдумчиво и никуда не спешит.
Кстати, услышав однажды, как некая бизнес-дама заявила, что если бы она пила по утрам кофе, она бы ничего в своей жизни не достигла, имея в виду свой бизнес, Тамира подумала: «Господи, зачем чего-то добиваться, если у тебя даже нет возможности элементарно выпить кофе? Уповать на то, что в старости в качестве бонуса тебе будет гарантирован кефир? Но ведь это скука какая!» А разные там разговоры насчет преодоления себя и упоения от победы над собой — так это все люди придумали.
Между прочим, один мудрец из древнегреческих говорил, что свободное время есть непременное условие для духовного развития личности. А физический труд, факт, отупляет.
Вот! Тамира затем и высвободила по максимуму свое время, чтобы что-то понять в этой жизни, с чем-то разобраться и развиться духовно.
И тем не менее стать свободной не получается. В конце концов, деньги пока никто не отменял, и свобода от социума должна быть оплачена. Ну, хотя бы из средств любовника. Правда, в последнее время Тамиру начали тяготить товарно-денежные отношения. Вроде нормально все, но иногда такая тоска накатит… Или, как сейчас, раздражение.
Она взглянула на Кабанова. Вот он смотрит, словно что-то про нее понимает. Только что башкой не качает: мол, знаю, все про тебя знаю. А ни хрена ты не знаешь, товарищ дорогой! Ну ладно, тешь себя, свое мужское самолюбие, с которым вы, мужики, носитесь, как курица с яйцом! О-ля-ля, звучит двусмысленно, если не сказать, похабно!
— Ку-ку, Тамара! — донесся голос Кабанова. — Может, наконец, сделаешь одолжение, вспомнишь о нас, вернешься на нашу пошлую землю?
Тамира серьезно покачала головой, мол, так всегда: не хочется возвращаться на вашу землю, а приходится, потому что дергаете.
— Слышь, пианист, сыграй, а? — предложил Кабанов. — Все равно просто так сидим, твою бабу ждем?
— Нет, увольте! — отрезал Дымов. — Не имею ни малейшего желания!
Русалка Тамира затушила сигарету и присела на диван рядом с Дымовым, поджав под себя умопомрачительно длинные ноги.
Поигрывая рыжей прядью волос, томно спросила:
— Скажите, Вадим, вы, наверное, много путешествуете по миру?
Дымов сухо кивнул.
— Должно быть, это безумно интересно, — вздохнула Тамира, — расскажите нам о своих впечатлениях!
— Что рассказывать? — угрюмо ответил Дымов. — Как известно, пространство меняет форму в зависимости от нашего внутреннего состояния, как было показано в том гениальном фильме!
— Каком? — заинтересовался Кабанов.
Дымов снисходительно посмотрел на Кабанова и махнул рукой:
— Да неважно!
— Вообще, в натуре, я понимаю, — хохотнул Кабанов, — это ты, пианист, точно подметил! Вон я как-то на курорте в Турции так набрался, что пространство сильно поменяло форму! Я этим туркам в их пространстве все разнес! Веришь, нет, даже унитаз в номере своротил! А чего, знай наших!
— Скажите, Вадим, а можно мне завтра прийти на ваш концерт? — спросила Тамира.
— Зачем? — испугался Дымов.
— Как зачем? Я люблю музыку. Буду смотреть на вас, аплодировать… А в конце вручу вам свою картину! В знак благодарности.
— Нет, спасибо, не надо! — замахал руками Дымов. — Извините, но я предпочел бы, чтобы недоразумение с квартирой разрешилось сегодня и наше знакомство после этого закончилось.
— Значит, все-таки обижаетесь на меня из-за квартиры, — вздохнула Тамира. — А ведь я ни в чем не виновата! Откуда мне было знать про ваши обстоятельства?
— Теперь-то знаете, — резонно заметил Дымов.
— Знаю. Но уходить мне некуда. Родных у меня нет. А Кабанов, как вы уже знаете, женат. Вряд ли его жена обрадуется, если я приду к ним жить.
— Не-а, не обрадуется! — подтвердил Кабанов.
— Ну а, я не знаю, подруги? — предположил Дымов.
— Не имею! Девочки-подружки, завитые головки в кудряшках, болтовня, нехитрые желания, соперничество из-за всяких Кабановых — фи! Зачем мне это?
— А папа-мама? — вздохнул Дымов.
Тамира печально покачала головой.
— Я ж говорю, ты без меня пропадешь! — обрадовался Кабанов. — Одна в целом мире! Беспомощная, жалкая! Опять же с придурью! Да еще с какой!
Он подмигнул Дымову.
— Все придумывает что-то, привирает… Небось и тебе, пианист, про Тамиру-Тамиру плела? А она Тамара!
Тамира усмехнулась:
— Ну и что? Да, придумала имя. Я бы, может, и жизнь себе хотела другую придумать! В которой бы я тебя, Кабанов, и знать бы не знала! А любила бы кого-нибудь тонкого, нежного… Вот как его, — она кивнула на Дымова.
— Вы, кажется, опять начинаете его провоцировать, — поморщился Дымов. — Спешу напомнить, что в прошлый раз для меня это кончилось плохо.
Тамиру, впрочем, замечание Дымова не образумило.
— Подумать только, — с надрывом произнесла она, — я трачу лучшие годы на какого-то Кабанова! А моя молодость проходит! Жизнь проходит!
— Жизнь у всех проходит! — процедил Кабанов. — Не только у тебя, детка! Не понимаю, что тебя не устраивает? Живешь на всем готовом, чего тебе не хватает?
— Разве ты можешь понять?
В голосе любовницы звучало столько презрения, что Кабанов растерялся и не нашел что ответить. Взяв коньячную бутылку, он допил коньяк прямо из горлышка.
— Хороший коньячок!
И в сердцах отшвырнул пустую бутылку:
— Между прочим, на мои деньги куплен!
— Да что ты меня все время попрекаешь своими погаными деньгами? — возмутилась Тамира. — Будто они вообще имеют какое-то значение!
— Для тебя, может, и не имеют, потому что все на блюде приносят! — хмыкнул Кабанов. — А для меня деньги очень даже важны, поскольку я их зарабатываю!
— Кстати, а кто вы по профессии? — поинтересовался Дымов.
— Скрипач! — хихикнул Кабанов. — Сыграем на пару?
— Очень смешно! А если серьезно?
— Бизнесмен!
Ответ Кабанова рассмешил Тамиру. Она расхохоталась:
— Бизнесмен! Обычное жулье! Из тех, что считают себя хозяевами жизни!
Кабанов стукнул кулаком по столу:
— Тамарка, замолчи!
— Не буду молчать! — Тамира с вызовом посмотрела на любовника.
Дымов почувствовал, что назревает очередной конфликт.
Так и случилось. Кабанов заметался по комнате, ища выход гневу, пока наконец не нашел. Месть его оказалась изощренной: он сдернул со стены картину с нежным сиреневым котом и приготовился расправиться с ним самым жестоким образом.
— Не смееееей!!! — отчаянно закричала Тамира.
Дымову почему-то стало жалко и художницу, и ее картину.
— Не надо, ну зачем вы… — попытался он образумить Кабанова.
Тот, однако, на увещевание не откликнулся и воткнул в кота Тамирин нож.
— Не надо, он живой! — Тамира закрыла лицо руками и зарыдала. Кабанов снова занес руку для удара.
Не выдержав, Дымов бросился к Кабанову и повис на его могучей лапе.
— Прекратите, что вы делаете?!
— Уйди, пианист! — прохрипел Кабанов. — Сейчас тебе наваляю!
— Опомнитесь, вы же видите, что причиняете ей боль! — бормотал Дымов.
Кабанов снова воткнул нож. Тамира вскрикнула, как будто ножом ударили ее. Дымов изловчился и со всего маху залепил Кабанову пощечину. Только свист раздался. Кабанов отшвырнул картину и уставился на Дымова.
— Ты что, охренел? Ты на кого руку поднял, вошь балалаечная?
— Быдло! — парировал Дымов.
«Сейчас опять увижу парад планет», — подумал он, но ему почему-то было все равно.
— Смело, — усмехнулся Кабанов, — и для пианиста неплохо! Но сейчас культура в твоем лице понесет утрату! Считай, что в тот раз я просто размялся, а теперь все будет по-серьезному! Начнем с твоих пальцев!
— А вот пальцы трогать не надо! — закричал музыкант, который к таким жертвам готов не был, и попятился назад. Кабанов бросился вперед — физика двух тел, в которую неожиданно вмешалось третье.
Тамира, мирно рыдавшая на диване, вдруг вскочила, подняла с пола пустую коньячную бутылку и ударила ею Кабанова по голове.
