Ну, ладно. Приходит с работы муж (стандартное начало для анекдота), мужа встречает его цыпочка, но он проходит прямо на кухню, лезет в кастрюлю немытым щупальцем, подносит кусок ко рту, но рта на месте не оказывается. Тут, естественно, все претензии жене: не то сварила, даже не знаешь, куда совать, но чем высказать претензии? Жена пытается оправдаться, но чем оправдываться?
И в такой напряжённой ситуации из ванной выходит незнакомый мужчина. Из ванной гость хуже татарина, но это не татарин и вообще не гость, а черт знает кто, какой-то посторонний. Мужу от удивления разинуть бы рот, но разевать нечего. Мужчина от смущения улыбается во весь рот (дурацкая, должно быть, улыбка), но рта не видно, и улыбки не видно. А жена начинает что-то доказывать с пеной у рта, а поскольку рта нет, то с пеной совсем у другого места.
А если б они все трое раскрыли рты? Это ж какой бы получился скандал! А так всё обошлось тихо, мирно, без оскорблений и сквернословия.
От этого рта, между прочим, одни неприятности. То ешь лишнее, то говоришь лишнее. То тебе вообще не дают рта раскрыть. Лучше б он вообще не прорезался.
Млекопитающие появились во времена пресмыкающихся. Вышли из этого народа, поскольку другого народа не было.
Во главе народа стояли динозавры, самое высокое начальство за все предшествующие и последующие времена. Его высокое положение позволяло ему вообще никого на земле не замечать, даже тех, кого оно глотало, и это было самое обидное. Ты проглоти, проглоти, но перед этим с ним посиди, поговори о жизни, порасспрашивай, как жена, как детки, а потом уже глотай, никто же против этого не возражает.
Но были и такие, что возражали. Настоящие мужчины. Они ещё пресмыкались, но уже с элементами сопротивления: терлись животами о землю, выбирая самые загаженные, самые занавоженные места и доводя себя до такой степени омерзения, что их было противно взять в рот. (Пассивный метод сопротивления).
Начальству противно, а жене не противно? Он же в таком виде является домой, что у жены перегорает молоко, нерожденные дети боятся на свет появиться. А потом, уже в постели, куда он заваливается с немытыми ногами, принимается рассказывать, как его принимал динозавр, как от него ехал в Ригу (самого города тогда ещё не было). Хорошо посидели, а динозавр даже полежал в обмороке.
Герой занюханный. Забыл, как его глотали и в последний момент выплевывали, да так далеко, что он только через год возвращался, да и то не в свою, а в чужую семью.
Не понимает жена, что жизнь есть борьба. И пресмыкание — один из видов борьбы (пассивный способ сопротивления). Она считает, что замужество — это когда выходят за мужество, но если бы все дожидались мужества, половина осталась бы в девках. По нынешним временам сойдет и заневежество, заубожество, заничтожество. Когда живёшь среди динозавров, главное мужество — чтоб тебя было противно взять в рот.
Жил один сапожник. Хороший человек и мастер хороший, но слепой.
И это ничуть ему не мешало, у слепого человека зрячий весь организм, и свою работу он видит так, как её не всегда зрячий увидит.
И вот приходит к нему женщина, красивая, молодая. И заказывает модельные туфли. Сапожник наощупь снимает мерку и — можете себе представить — наощупь влюбляется. Причем что интересно: щупает только ступню, а влюбляется в целую женщину.
Приходит клиентка за туфлями, а он выносит две пары. И денег не берёт. Это он так неотрывно думал о женщине, что сам не заметил, сколько сшил.
Мужу клиентки понравилась такая работа. Ты, говорит, ещё ботинки модельные закажи. Умный был человек, всё на лету схватывал, ничего мимо не пролетало. Даже в тюрьме сидел пару раз за свою смекалку.
Приходит женщина к сапожнику с новым заказом. Тот обрадовался, кинулся мерку снимать. И теперь уже щупает не только ступню, но и щиколотку. А щиколотка такая, что прямо никаких сил.
Три пары сшил, хотя ботинки более трудоёмкая работа. И денег не взял. Любовь и деньги вещи несовместимые, хотя некоторые пытаются их совместить.
Муж говорит: будем открывать магазин. Только надо сапоги заказать, сейчас сапоги больше по сезону.
Когда сапожник снимал мерку на сапоги, дважды терял сознание, может, оттого, что не спал ночами, а скорее от любви. Любовь и сознание тоже не совместимы. Сапоги у него вылетали, как тапочки на конвейере.
Муж тем временем открыл магазин. Сапоги продаёт, туфли, ботинки. А покупательницы ботфорты спрашивают. Такие, чтоб до самого, извините, бедра.
Посылает муж жену за ботфортами. Жена стесняется. Это ж какую мерку надо снимать! Но муж говорит: прежде всего интересы покупателя. О личном забудь. Бизнес не терпит ничего личного.
Сапожник, услышав про заказ, заплакал от радости. Боже, какая мерка! Он такую мерку никогда в руках не держал.
Клиентка под его меркой тоже ожила. Хоть и не слепая, но зрение кое-где имеется.
А муж тем временем ждёт в магазине. Ждал, ждал, так и не дождался. Пришлось закрывать магазин.
А вы говорите — любовь слепая. Слепая-то она слепая, но видит, где что плохо лежит. Обычно зрячие водят слепых, а тут — полюбуйтесь — слепой увёл жену зрячего.
Организованная преступность
Жил-был мальчик И жила-была у него бабушка. Но в том-то и дело, что жила она не у него, а в другом городе, и мальчик по ней очень скучал.
И надумал мальчик послать бабушке фотографию. Но фотографии у него не было, и он послал бабушке зеркальце со своим изображением, кстати, очень удачным.
Посмотрела бабушка на изображение и думает: что-то тут не то. Какой же это внучек? Внучек у неё мальчик, а здесь девочка, причем далеко не первой молодости. Наверно, фотографию подменили на почте.
Пошла на почту. Что ж это вы, скандалит, мне принесли? Я ожидаю мальчика, а здесь какая-то старая баба.
Девушка, которая выдаёт посылки, глянула и обиделась. Какая ж это старая баба? Это барышня весьма приятной наружности.
Позвали почтальона. Ты что ж это носишь по квартирам? Тебе дали мальчика, а ты кого принёс?
Посмотрел почтальон — так это же мальчик! Правда, уже в пожилом возрасте и с усами, но пусть кто-то скажет, что это девочка.
На шум явилась начальница почты. Она бы, конечно, сказала, кто, но глянула, а там один нос. Лицо у начальницы почты было рассчитано на стенное зеркало, расположенное горизонтально, а тут всего лишь карманное зеркальце. Нос — и тот весь не поместился.
Пошли на станцию, куда фотографию привезли на поезде. Сбежалась вся станция, плюс транзитные пассажиры. Все рассматривают фотографию, одни говорят мальчик, другие — девочка, но каждый восклицает: какое впечатляющее, запоминающееся лицо!
Кончилось тем, что всех забрали в милицию за нарушение общественного порядка. Милиция смотрит — и ничего не понимает. Тебе нужен мальчик, бабуля? Так вот же он! Да ещё какой боевой! Он тебе переловит всех преступников!
Идёт бабушка домой и плачет. Вот такая у нас, плачет, милиция, такая, плачет, почта, такая железнодорожная станция. Да это же всё одна бражка, одна шайка-лейка, шатия-братия, организованная преступность. У всех рыльца в пушку.
Пришла домой, вынула из конверта своего мальчика, а там опять старая баба. И ревёт в три ручья. Ишь, расчувствовалась. Совесть бы имела. Бабушка внучка ждёт, своего любимого мальчика, а она вылезла, старая корова. Думает, кто-то поверит её слезам.
Полюбил рыбак русалку. Хорошенькую такую русалочку. В верхней части хорошенькую девушку, а в нижней — хорошенькую рыбку. Главное — интересы общие: он при море, она при море, так почему бы не пожениться?
Поженились и живут. Когда русалка уходит в море, рыбак ожидает её на берегу. И так осторожно закидывает удочку, чтоб не подцепить на крючок супругу. Ему и в голову не приходит, что кто-то может подцепить её без крючка.
Проходит какое-то время, и рыбак начинает замечать: изменяет ему жена хвостовой частью, лицевой она с ним нежная, внимательная, а хвостовой бьет по воде, прямо море ходуном ходит. То у неё карась, то сазан, то даже лосось, рыба редкая, на крючке бы ему цены не было, но зачем же лезть в чужую семью?
Отбила хвостом мужа у акулы. За такие дела акула может в том числе и рыбака — с пионерским приветом, не хватало ему этих неприятностей.
Повел рыбак жену к господину доктору. Так, мол, и так, изменяет жена, что вы на это скажете?
Посмотрел доктор — всё нормально. Как для русалки, никаких отклонений нет.
— Как вы говорите? Изменяет? — и лезет в справочник. В большой медицинский справочник на букву «и». Полистал, полистал. — Нет, — говорит, — такой болезни не знает медицина.
