– Значит, мне что, придется выбирать между Сциллой и Харибдой?[15] – спросил я Бернарда.
У него в глазах промелькнула какая-то странная искорка.
– В общем и целом да, господин министр. Если только, конечно… короче говоря, всегда есть и другой выбор.
Другой выбор? Интересно, какой?
– Выбрать что-нибудь посередине.
– Нет-нет, Бернард. Вы имеете в виду министерство внутренних дел? Так не пойдет. Отвечать за все хулиганство, побеги из тюрем, грабежи и расовые побоища? Большое человеческое спасибо, но нет. Ни за что на свете!
– Нет-нет, господин министр, надо стать тем, кто получает признательность избирателей и все соответствующие выгоды.
Сначала я не совсем понял, что он имеет в виду, но потом до меня дошло – премьер-министр! Вот это да! Похоже, Бернард заботится обо мне даже больше, чем я сам о себе… О таком я и мечтать не мог, но теперь, когда он предположил это, так сказать, уже в практическом плане, выбросить это из головы будет очень и очень трудно.
Я скромно поинтересовался, серьезны ли его слова. Он, не раздумывая, кивнул головой. И сразу же добавил:
– А почему бы и нет, господин министр? Мы рассмотрели все остальные альтернативы и теперь, исходя из логики возможных событий, должны двигаться в одном оставшемся направлении.
Все это, конечно, хорошо, но главный вопрос все-таки был в том, что я по горло увяз в этой чертовой «еврососиске». Впрочем, если бы эту проблему можно было как-либо решить… Кто знает, что знает…
Вполне искренне поблагодарив своего главного личного секретаря, я заметил, что его советы были крайне полезны, но теперь мне требуется некоторое время подумать и принять решение о моем возможном участии в этих крысиных гонках за власть.
Бернард немедленно ответил, что поскольку он не более чем рядовой государственный служащий, то не ему принимать решения, но при этом тут же посоветовал мне попросить моего парламентского заместителя поприсутствовать вместо меня на приеме в Гилд-холле[16]. Судя по имеющейся информации, там ожидается некая акция уличного протеста против действующего правительства. Поэтому, по его мнению, мне не следовало бы сейчас появляться в публичном месте в противоречивом контексте общественных противоречий. Или скандалов, если так кому-то будет угодно.
Он абсолютно прав. И я, естественно, решил последовать его совету. Правда, не преминул заметить, что он все больше и больше становится похожим на сэра Хамфри.
– Благодарю вас, для меня это настоящий комплимент, господин министр, – ответил он.
(Пока Бернард Вули, действуя строго по инструкциям сэра Хамфри, так сказать, «сеял в голове Хэкера семена политических амбиций относительно столь желанного премьерства», сам Хамфри тоже не терял времени даром. Он позвонил Джефри Пирсону, «Главному кнуту», и пригласил его на конфиденциальный разговор в своем кабинете. Записей об этом разговоре мы в личных дневниках сэра Хамфри, к сожалению, не нашли, – скорее всего, из-за его политической деликатности, а возможно, и из соображений безопасности, – зато Джефри Пирсон, будучи не государственным служащим, а «чистым политиком», подобными угрызениями совести не страдал, поэтому достаточно детально изложил упомянутую беседу в своих мемуарах. – Ред.)
«Был звонок от сэра Хамфри Эплби, секретаря Кабинета. Его интересовало мое мнение о возможных кандидатах на пост ПМ.
Лично он считает, что последствия могут быть самые печальные: если Даунинг-10 достанется Эрику, то неизбежный раскол в партии произойдет где-то месяца через три; если же Дункану, то не позже, чем через три недели.
А затем последовала просто ошеломительная информация – оказывается, у нашей службы безопасности имеются вопросы и к тому, и к другому. Я попытался было расспросить его о деталях, но сэр Хамфри категорически отказался их сообщать. Единственный, с кем он мог бы поделиться этим в отсутствие ПМ[17], поскольку вопрос носил прежде всего политический характер, был председатель партии. (То есть Джим Хэкер. – Ред.)
Он пригласил Хэкера на беседу. В моем присутствии. Кроме того, он попросил меня предложить наиболее вероятного кандидата. На мой взгляд, таких могло быть, как минимум, полдюжины. Если не больше.
Высказанная им вслух идея сделать Джима Хэкера премьер-министром сначала показалась мне просто смехотворной, но… Ну а чем он хуже других? В конце концов, кто вообще способен делать эту работу как надо? Точно никто этого не знает…
В заключение сэр Хамфри откровенно намекнул, что у нас бывали и куда менее достойные премьер-министры, но конкретно никаких имен не назвал. Интересно, кого он имел в виду?»
(Детально изучив массу архивных материалов, мы пришли к выводу, что сэр Хамфри, скорее всего, имел в виду маркиза Бута[18]. – Ред.)
(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)4 января
Получил приглашение сэра Хамфри встретиться и поговорить. Срочно и в его кабинете! К моему удивлению, там был и Джефри Пирсон, наш «Главный кнут». Крупный, величавого вида мужчина с вечно моргающими глазками, которые за толстыми стеклами его очков в массивной оправе практически нельзя было разглядеть. Плюс большая лысая голова, отражающая свет люстры настолько ярко, что невольно думалось о темных очках.
Хамфри был сама любезность.
– Как мило, господин министр, что вы нашли время зайти. Мне нужна ваша помощь.
– А что, сами управлять страной вы уже не можете? – пошутил я.
Его это не рассмешило. Скорее, наоборот.
– Можем, но, боюсь, дело приняло слишком серьезный оборот.
Я тут же стал не слишком, но вполне серьезным. С секретарем Кабинета не шутят. Даже если он твой бывший подчиненный…
– Вот как? Ну и что же это за дело?
– Выбор. По мнению ПМ, у нас нет иного выбора, кроме как призвать вас, так сказать, под свои знамена, Джим.
Меня? Под свои знамена? Да… Значит, дело действительно принимает слишком серьезный оборот. Я молча кивнул. Ожидая, что последует дальше. А дальше последовало нечто чрезвычайно странное.
(Причины, почему-то помешавшие Хэкеру сразу понять суть столь важного и касающегося лично его вопроса, должным образом и языком излагаются в докладной записке сэра Хамфри, которую тот направил ПМ сразу же после встречи с Джимом Хэкером. – Ред.)
«Я должным образом проинформировал мистера Хэкера о наличии некоторых пунктов конфиденциальной информации, которые в теории вопроса могут быть интерпретированы вполне невинным образом, однако в случае попадания в руки „недружественных элементов“ могут также содержать неоднозначные оттенки, а значит, и потенциальную, то есть более чем высокую угрозу безопасности».
Джефри Пирсон терпеливо объяснил, что Хамфри имеет в виду безопасность.
– Безопасность? – озадаченно повторил я. – При чем здесь безопасность? Что, собственно, он имеет в виду?
– Секреты, – невозмутимо ответил он.
Секреты? Что такое безопасность, известно всем, но секреты? От кого? От меня?
– Этого мне, слава богу, не положено знать, – чуть понизив голос, сказал Джефри. – Секреты есть секреты.
Я повернулся к Хамфри для разъяснений. Как ни странно, но он (возможно, в качестве редкого исключения) без лишних слов объяснил мне, что поскольку в отсутствие премьер-министра я автоматически замещаю его по всем партийным вопросам, ему очень хотелось бы, чтобы я ознакомился с частью «спецдосье на нашего канцлера казначейства». Конечно, не полностью, поскольку у него нет на это права, а только частично. Только с теми разделами, которые имеют самое непосредственное отношение к нашему делу.
И тут же показал мне некие документы, честно говоря, просто потрясающие документы на Эрика, включая доклады от наших спецслужб, запись беседы с его личным водителем и даже конфиденциальную записку от самого ПМ.
Кстати, мне здесь тоже не стоит вдаваться в детали. Информация, на самом деле – чистый динамит, и если она попадет в руки не тех людей, то вполне можно ожидать катастрофы. Как минимум, для Эрика. Достаточно сказать, что лично мне он никогда не казался ни сексуальным маньяком, ни «грязным старикашкой». Да и вообще, откуда у такого трудоголика находится время на подобного рода проказы, о которых я только что прочитал в его досье?!
Сэр Хамфри с готовностью мне все разъяснил:
– Как показывает мой жизненный опыт, господин министр, люди, высоко активные в одной области жизнедеятельности, обычно не менее активны и в других.
– Вообще-то, мне бы хотелось лично убедиться, при чем здесь… – я невольно запнулся, чтобы придумать достаточно точную и приемлемую фразу.
Но он тут же, причем, на мой взгляд, вполне уместно ее дополнил:
