Ира вздохнула, смиряясь с тем, что я сказала вслух.
— Быстрая, блин. Русская! — вздохнула она.
Подушка что-то сказал Одеялу.
— Да ты что? Это Ирка это слово, а Ольга приличная девушка! — запротестовал Одеяло.
Ира стала закипать.
— Подушку воспитывай, Одеяло не трогай, — быстро сказала я.
— Вернулись к тому, с чего начали, — хихикнула Ира.
— Не-э! Ты Подушку перевоспитай! А я с ним вообще говорить не буду! А то уже каким-то нехорошими словами обзывается, — твердо сказала я.
На Подушку было страшно смотреть. Такое ощущение, что у маленького-маленького ребенка отобрали самую-самую любимую игрушку. Нет, а он думал, что будет меня тут костерить, присваивать, и прочее, мне не переведенное, а я буду терпеть? Я не эстонка!
Я села к Одеялу и подвинула Иру к Подушке. Одеяло шумно выдохнул и поник головой. Видно, я сделала что-то очень нехорошее, если не самое страшное.
— О, лица не видно, — хихикнула я. Одеяло мотнул головой, совсем занавешивая лицо. Потом спохватился и после долгих мучений собрал их в хвост.
— Ну и грива, — присвистнула я и тихонько стянула с него резинку.
— Обрыв! — ужаснулся он, когда понял, что резинки нет.
Я помахала перед ним резинкой, он попытался ее забрать. Я отдала.
— В карман положи. Не надо на волосы, — попросила я. Парень пожал плечами — ему было все равно.
Ему все равно, а мне нет! Где у нас в России парней с длинными волосами найдешь! А сегодня последний день, надо насмотреться напоследок! Ира тем временем перевоспитывала Подушку. По-моему, они увлеченно материли друг друга с той лишь разницей, что Иру я худо-бедно понимала, а Подушку — вообще нет.
— Слушай, я тебя не понимаю! — наконец, не выдержал Подушка.
— Я тебя тоже! — ответила ему Ира.
— Два сапога… — начал Одеяло.
— Валенки! — закончила я.
— Да заткнитесь! — гаркнули на разных языках, но в общем порыве Ирка и Подушка.
— Похоже, ругаются! — хихикнула я.
— А мы тогда с тобой почему не ругаемся? — резонно спросил Одеяло.
— Не знаю.
Ирка с Подушкой продолжали ругаться.
— Да заткнитесь вы оба! — заорал кто-то на зеленой даче.
— Упс…
Тишина.
— Пошли отведем их в психушку, — предложила я. — Правда, она в горном, но ничего! — я посмотрела на руку без часов. — Успеем вернуться.
Мы с Одеялом побеседовали жестами. Я жаловалась на Подушку, он мне на Иру. Мы с Одеялом переглянулись. Тот встал и подал мне руку. Я состроила из себя даму, взяв его под руку, и мы чинно удалились, продолжая костерить Подушку с Иркой. Мы вошли на синюю дачу и разразились беззвучным смехом.
— Точно. Тужься, тужься. Рожаем! — хихикнула я. — Ха-ха-ха-ха!
— Так это они прикалывались! — с улицы крикнул Подушка.
— Если вам от этого легче, думайте так, — сказала я.
Тишина. Мы с Одеялом поднялись наверх и разлеглись на своих местах: я — на любимой кровати, он — внизу на матрасе. Долго ждать нам не пришлось, особенно Одеялу, на которого наступил Подушка, тут же рухнувший на соседний матрас. Видно, как-то неправильно наступил. Ира забралась к себе на кровать, я решила перебраться к ней, тщательно проверяя, куда наступить. Попыталась встать Одеялу на плечо, он переставил мою ногу на безопасное расстояние. Так я благополучно добралась до Ириной кровати и улеглась. Одеяло не выдержал и заглянул к нам. Я отослала его лежать дальше. Тишина. Нам с Ирой это надоело, и мы стали играть в ладушки.
— Ир, тише, что ли! — гавкнул Подушка.
Та, не долго думая, запустила в него расческой.
— Ай! — воскликнул, Подушка и швырнул расческу обратно. Я ее поймала и отправила в него, не целясь.
— Ай-ай-ай!
Какая я меткая, сразу по голове! Подушка поднялся и положил расческу… мне на лоб. Вот слепой!
— Хи-хи-хи, — в кулак рассмеялась Ира. Расческу мы убрали.
Немного помолчав, Подушка что-то сказал по-эстонски. Одеяло прорвало, да так громко! Видно, Подушка его о-о-очень достал.
— А? Что? Что случилось? — стали просыпаться девчонки.
— Извините, не выдержал, — покаялся Одеяло. Подушка тем временем на него обиделся.
Мы с Ирой нашли мп3 и стали слушать. Послышался шорох. Я приподнялась. Подушка встал и подошел к моей кровати. Я спряталась за бортик, Ира привстала побольше, готовясь смотреть спектакль. Подушка тем временем глобально завис у самого бортика.
— Ты что там нашел?
— Наоборот! Не нашел! Где Ольга?
Одеяло встал и сделал вид, что удивился.
— Испарилась! На потолке поищи! — посоветовал он.
Подушка добросовестно возвел глаза к потолку. Меня там, естественно, не было. Я уткнулась в подушку и хохотала. Одеяло улегся обратно, потом встал и залез к нам. Я уставилась на него и беззвучно спросила, какого черта он тут забыл. Ира кивнула мне на его матрас. Я тихонько слезла и улеглась.
Подушка что-то у меня спросил, я ответила ему максимально невнятно.
— Что? — видно спросил он по-эстонски.
— Маурмоэ, — причмокнула я.
— Что? — снова спросил он.
Я прочитала ему коротенькую лекцию на псевдоэстонском, старательно глотая все согласные, о том, что уши надо мыть, и вообще, не надо пытаться понять меня по-эстонски, когда я на этом языке не говорю. Подушка не удовлетворился и спросил еще что-то столь же загадочное. Я фыркнула и вышла из комнаты.
— Это была Ольга? — спросил Подушка.
Я поскорее убежала вниз, добежала до мелких, и тут поняла, что сюда лучше не идти. Я вернулась на второй этаж и ушла в другое крыло, где тоже были мелкие. Подушка, видимо, слышал, как я спускалась вниз, и побежал туда, я ушла к мелким. Там кто-то крайне невнятно разговаривал во сне.
— О господи, и тут эстоночки, — ужаснулась я.
— Ха-ха-ха, — какая-то из мелких не спала.
Мы ушли с ней в вожатскую, а то она, бедная, боялась и уснуть не могла. В вожатской Дима и Капитошка.
— Господи, а где Андрейка? Я думала, он обрадуется больше всех! — удивилась я.
— Ты что? — спросил у нее Капитошка. — Не бойся! Подумаешь, немного вожатых связали.
— Ах…
— Не боись, я связывала собственноножно!
— Значит, плохо связывала! Ха-ха-ха! — рассмеялась девочка.
Я поболтала с вожатыми и узнала, что Андрейка на первом этаже. Какая же я умная! А Подушка уже точно попался! Девочка уснула, а Дима отнес ее обратно в комнату.
— Смотрите, кого я нашел! — послышался голос Андрейки.
— Быстрее на веранду! — скомандовали мне.
Андрейка за руку вел Подушку.
— Андрейка, не советовал бы я тебе… — сказал ему Подушка.
— Гулять по ночам! — злорадно отвесил ему Андрейка.
— Вот-вот! А то вдруг такой, как я, попадется!
Андрейка удивленно на него посмотрел.
— И после этого я тормоз? — трагически спросил Подушка у косяка. — Я тормоз! Да это же он тормоз!
Эх, Подушка, милый, так это ты для нас тормоз, а не для Андрейки! В комнату забежала девочка.
— Там что-то по лестнице ходит! — сказала она.
— Я хожу! — ответил Андрейка.
— Ай! — девочка убежала ко мне на веранду.
— Ну чего ты? Не бойся!
— У меня глюки, или там кто-то есть на веранде? — удивился Андрейка.
— А? — прислушался Подушка.
О, слухачи!
Девочка обняла меня за шею, благо я сидела на корточках. О-о, я теперь никогда не встану! Все же встала. Девочка вцепилась мне в руку. Мы с ней пошли к выходу. Девочка увидела Андрейку и шарахнулась от него к Подушке.
— Наоборот надо шарахаться! — сказала я ей.
— Почему?
— Этот хотя бы не скрывает, что он р-р-р! — я изобразила монстра. — А на этого посмотри! Такая внешность, а сам он р-р-рав-ав-ав!
Девочка шарахнулась от обоих ко мне.
— Что детей пугаешь? — насупился Подушка.
— Я им правду говорю! — гордо ответила я и удалилась.
— Это была Ольга? — воскликнул Андрейка через пару секунд.
— Да что я вам всем так нравлюсь?
— Почему ты не спишь? — грозно спросил он.
— Боюсь вместе с этой девочкой. А тут всякие страшные Подушки! Пойду под одеялом попрячусь!
— Хи-хи-хи. Главное — под кровать не прячься! — хихикал Капитошка. — Не достанем!
— Пять эстонцев могу поднять двухъярусную кровать без напряга. Хотя нет, она была одноярусной. Тогда не знаю, сколько, — вздохнула я.
Девочка продолжала жаться ко мне.
— Пошли, отведу тебя к Одеялу, он не страшный. Разве что около раковины, но ты же в мужской туалет не пойдешь, а Ирка его больше никуда не поведет!
Мы зашли в комнату. Одеяло схватился за голову.
— Подушка! Ты что с собой сделал? — ужаснулся парень. Девочка-то была светленькая.
Девочка удивленно уставилась на Одеяло.
— Этот не страшный, — сказала я ей.
Девочка забралась к нему на колени и собралась вздремнуть.
— Ну, я не против, ладно, — согласился Одеяло. А что ему было делать?
