— Няммря. Нтиааамурля! НИМИНРЯКАТА! — заорал кто-то прямо надо мной.
Мы с психом одновременно подскочили на кровати и заозирались. Где я? Почему орут? Кто орет? А, эстонцы. Все понятно… Если мы тут с этим психом на пару спали, то не удивительно, что столько возмущения. "Храпю-уш ням-ням-ням, храпю-уш ням-ням-ням" кого угодно разбудит, а уж таких «слухачей» и подавно. Я потянулась, зевнула, слезла с кровати и подошла к возмущающемуся парню. Подушка с Даниилом ржали вповалочку у него на кровати. Вот блин! Совместный ржач объединяет!
— Вот только еще хоть слово скажи! — пригрозила ему распинающемуся эстонцу.
Подушка поспешно перевел, предупреждая о моем буйном характере. Эстонец не внял его словам и вздернул нос, потом до него все же дошла вторая часть информации, которую пытался донести до него Подушка, и он, пару раз переспросив одно и тоже слово, уставился на меня, как баран на новые ворота. Видно, Подушка сообщил ему, что я девушка.
— Ну, ты уже не одно слово сказал, — прикинула я. Свет потух с каким-то невнятным эстонским бормотанием, после чего я, пользуясь случаем, стянула с парня трусы и убежала обратно в кровать к психу. Психи — они безобидные. Мы ударили с парнем по ладоням и принялись хохотать на кровати. Но какой в комнате стоял ор!
Мы с психом улеглись на одной подушке и под одним одеялом (как непривычно, на синей обязательно что-то, как минимум, в двойном, а то и в тройном экземпляре). Впрочем, парень тут же подскочил.
— Ням-ням-ням, — сообщил он мне.
— Параллельно!
Парень что-то мне сказал по-эстонски, скорее всего, что не понимает.
— Хрррррапюуууууш! — изобразила я как можно громче.
— Ха-ха-ха, — расхохотался псих, и мы с ним снова улеглись. Интересно, что он понял? Скорее всего, что его нямнямкание — цветочки по сравнению с храпом. А про то, что я храплю… ну умолчим!
— Оо-о-ольг! — пробасил Подушка в тишине.
— Мммммм, — промычала я.
— Это кто сказал? — удивился парень.
Псих ему что-то пространно и весьма раздраженно ответил на эстонском.
— Ты, значит, боишься! — восторжествовал Подушка.
Эстонцы стали переговариваться.
— Я псих? — Подушка подскочил на месте.
— Ты! А кто же еще? Кто еще на русском с эстонцами разговаривает? — ответила я.
Подушка завис, соображая, кто же разговаривает на русском с эстонцами. Обалдеть, и, правда, кто? Я, наверное! Ой, точно я!
— Ых… ых… ых… — принялся постанывать мой псих.
— Ну вот, теперь не ням-ням-ням, а ых… — пробормотала я.
Эстонцы стали что-то обеспокоено обсуждать.
— Потише, ну что вы опять? — увещевала я их.
Эстонцы продолжали что-то обсуждать, и неожиданно расхохотались. Подушка подскочил ко мне и заглянул. Псих, оказывается, не спал, а ждал момента, когда к нему подойдет Подушка, чтобы все ему высказать. Жаль, по-эстонски, ничего не поняла. Скорее всего, они обсуждали, что для того чтобы псих не храпел, ему нужна была всего лишь девушка. Вот Подушка и подскочил, на какое-то едкое замечание психа по поводу его неумеренного любопытства отскочил обратно, а потом и вовсе выбежал из комнаты. Ко мне подошел Даниил и долго и нудно о чем-то распинался. Я его тут же передразнила, скопировав все интонации и кое-как выговорив непонятные слова. Даниил схватился за голову и несколько раз показал, какой он придурок, и как он мог опять забыть, что я не понимаю по-эстонски. Выговорившись, Даниил вышел и привел Подушку обратно, видимо, для перевода. Подушка задирал нос и не реагировал ни на что.
— Упадешь, — сказала я ему.
Подушка задрал голову еще выше и тут же упал. Даниил прокомментировал это по-эстонски.
— Я тебя тоже не удержу, — добавила я по-русски.
— Вот! А ты… ты… ты мне говоришь, что ты не понимаешь по-эстонски! — завопил Подушка.
— Тяжелый случай мании преследования, — нейтрально сообщила я Подушке. Я зевнула. — Спокойной ночи!
Псих собрался приобнять меня, тут между нами вклинился Подушка и вытащил меня с кровати.
— Это еще что? — я в упор глядела на Подушку. — Не удержишь!
— Ха!
Я тыкнула его больную руку.
— Ау!
Парень погрозил мне кулаком, с шипением разжал его и погрозил рукой.
— Не тряси рукой! — сообщила я, следя за его рукой взглядом и кивая в такт головой, потом взялась качать.
— Та! Нэт! Та! Нэт! — сказала я.
— Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! Та! Нэт! — взялась скандировать вся комната.
Подушка завис.
— Та нэт, психы вы тут всэ! — с акцентом сказал Подушка.
— Ты нэт, психа вы тут вся! — передразнил его кто-то. О! Такой же сообразительный, как я!
Подушка пошел к двери.
— Мило, а дверь чем будешь открывать? Лбом вышибать или мной? Ой, поставь меня на место! — забеспокоилась я.
Тут мне удружил псих, своим неожиданным появлением и возгласом напугавший Подушку, тот выронил меня из рук. Ладно, я еще за кровать успела схватиться. Подушка посмотрел на меня, как нашкодивший кот. Жаль, скалки нет, а то бы дала по лбу. Я слезла на пол, эффектно хлопнула дверью и ушла в смежную комнату, куда уже ушел до того Даниил. Я залезла к нему, тот без разговоров обнял меня и дальше продолжил спать. Видно, решил, что ему приснилось. Послышались шаги Подушки, который исходил всю красную дачу вдоль и поперек, что-то бормоча по-эстонски. Ну как же на курицу похоже квохчет!
Я свесилась с кровати и заметила, что за мной наблюдает падучий эстонец.
— Кукареку, — сказала ему я.
— А?
— Кукареку, — повторила я и попросила его повторить знаком.
— Кукареку, — сказал он.
— Громче. КУКАРЕКУ! — я попыталась шепотом ему изобразить, как нужно заорать.
— КУКАРЕКУ! — громко завопил эстонец. — Храпюш, храпюш.
Я тут же улеглась на свое место, хихикая и изображая, что сплю. На что эстонца подбила? Даниил беззвучно сотрясался от смеха, я тоже еле сдерживалась. В комнату залетел эстонец из соседней. Все дружно и в один голос храпели, только мы с Даниилом еле сдерживали смех. Эстонец подошел к двум ни в чем не повинным эстонцам, растолкал их и сделал им устный выговор. Эстонцы обиженно переговаривались, дверь закрылась. Даниил расплылся в довольной ухмылке и что-то сказал им. Те согласно покивали. Даниил взял на себя роль дирижера, отогнул один палец, второй третий.
— КУКАРЕКУ! — заорали мы в 5 голосов, и я взяла самую высокую ноту.
Наверное, даже на синей даче было слышно.
В соседней комнате немного пошумели, но, судя по расстроенным физиономиям эстонцев в этой комнате, решили не реагировать. Я напела партию вторых альтов из песни "Птичий хор".
— Ку-карек-ку-у!
Эстонцы хором пропели вслед за мной, я же спела за сопрано:
— Куд-куд-кудах! Куд-куд-кудах!
— Ха-ха-ха-ха! — рассмеялись парни.
Мы с ними немного прорепетировали, и грянул туш! Добили мы все-таки соседнюю комнату. И чем они решили нас напугать? Даниил им что-то пренебрежительно отвесил, я спросила, что такое. Он мне отрывисто показали Подушину прическу и подвигали пальцами, сообщая, что именно в судьи и позовут. Эстонцев это, видимо, всерьез напугало, но не меня! Где наша не пропадала.
Пришел Подушка, которому что-то расписали в красках. Провинившиеся пытались как-то оправдываться. Подушка выслушал, сделал внушение на эстонском, в том числе и мне, и вышел. Похоже, ему сказали, что тут Одеяло бунтует. А то больше у меня ни на кого голос не похож. Прошло полминуты, и до Подушки доперло, кто же тут балагурит.
— Ольга! — не хуже нас завопил он, включив свет.
— Нет, я вот это, — я потрясла одеялом и спряталась за него.
Парни уставились на меня, разглядывая и осмысливая. Даниил отвесил Подушке что-то критическое. Подушка оскорбился до глубины души.
— Да, ты тормоз! — ответила я.
У Подушки отвисла челюсть (в который раз?), так что ничего по поводу того, что я знаю эстонский, он не сказал.
Даниил похвалил меня за сообразительность и протянул мне руку. Хрусть!
— Ау! — взвыл Даниил, когда я сжала ему руку.
— Что? — удивился Подушка.
Я протянула и ему руку. Хрусть!
— Ау! А-а-а-а! — завопил Подушка. Блин у него же руки поранены. Забыла, и он забыл…
Даниил тем временем оправился и снова протянул мне руку, гаденько ухмыляясь.
— Учти, с моей стороны это будет самозащита, — сказала я, сжимая его руку. Он сжал мою, я не отступала. Подушка дождался этого и перевел ему мою фразу. Даниил дернулся вытащить руку, сообразив, что ничем хорошим самозащита ему не светит, но было поздно. Хрусть.
— А-ау! — взвыл Даниил.
Он нянчился со своей рукой, обидевшись на меня. Подушка снова подхватил меня на руки, сняв предварительно с кровати. Ему даже так удобнее было меня брать, чем с пола. Подходящая высота!
— Положи меня на место и открой дверь! — проинструктировала его я.
