— Пусть они теперь оправдываются как знают.
— Странная женщина эта дама с Нарциссом, — сказал про Крыльцову заведующий гороно. — Два института окончила: юридический и экономический. Ей бы делом заняться, а у нее в голове одни козни. Ну как ее утихомирить? Посоветуйте.
— Привлеките ее к суду. Это же самая настоящая клеветница.
— Верно, клеветница, и все же жалко ее. Как-никак, а ведь она мать.
Задушить все живое и доброе в своем ребенке — это не материнская, а какая-то обезьянья любовь. Нет, зря в Ростове жалеют Крыльцову. Эту женщину надо было призвать к ответу еще несколько лет назад, тогда бы и сын ее вырос другим человеком.
1950
Пьющих в семействе дяди Сережи (Сергея Кузьмича Семишникова) было двое. Сам дядя Сережа употреблял хлебную, в то время как его благоверная, тетя Зоя (Зоя Федоровна Семишникова), отдавала предпочтение фруктово-ягодным винам. Посему порожней посуды в доме за шесть дней недели скапливалось дай боже. На седьмой день, а именно в понедельник, дядя Сережа обычно отправлялся в «Гастроном» менять освободившуюся тару на денежный знак.
Этот злополучный понедельник не был исключением из правила. Дядя Сережа принял для опохмеления сто граммов и сказал супруге:
— Я мигом. Сдам посуду, себе возьму чекушку беленькой, тебе красненькой и вернусь к обеду. А ты пока приготовь закусочку.
Дядя Сережа не вернулся домой ни к обеду, ни к ужину. Сергей Кузьмич Семишников был в своем микрорайоне заметной личностью. Старший дворник дома № 12/14, правая рука участкового инспектора милиции. Участковый приходит во вторник к своей правой руке, а правой нет дома. Участковый к жене:
— Где твой?
— Сама не знаю, сама беспокоюсь. Впору объявить гласный розыск…
— Не пори горячку с розыском. Старший дворник не иголка. Найдем. Пойду позвоню в «скорую» — может, несчастный случай на транспорте.
Участковый позвонил не только в «скорую», но и в городской морг. Ни там, ни там дяди Сережи не было. Участковый бежит к Семишниковым, чтобы обрадовать Зою Федоровну, а той тоже нет дома. Участковый к бабушке Груше:
— Где невестка?
Бабушка отвечает;
— Выпила невестка вечером стакан черносмородиновой, ушла и не возвращалась. Боюсь, может, и тут сотворился несчастный случай на транспорте?
Несчастный случай был, однако, совсем ни при чем. Чета Семишниковых сотворила самое настоящее преступление. Сын бабы Груши Сергей Кузьмич и его жена Зоя Федоровна решили вновь стать холостяками и, бросив трехлетнего сына Толика на попечение бабушки Груши, пустились в бега. Со дня подлого побега прошло много лет, а родители не прислали домой ни одного письма, ни одного рубля. Ни разу не поинтересовались, как живут старый и малый член их семьи. Самому Толику подлость, учиненная родителями, пошла, как это ни парадоксально, только на пользу. Вместо вечно полупьяных, сквернословящих папы и мамы мальчик попал на попечение любящей, заботливой бабушки.
Бабушка старалась, чтобы ее внук жил не хуже других. Вкусно ел, красиво одевался. Для этого бабушке приходилось искать приработки на стороне. Убирать чужие квартиры, стирать чужое белье. Бабушкины старания помогли Толику преуспеть в жизни. В 16 лет он закончил с золотой медалью десятилетку, в 20 — вуз. В 24 года Анатолий Сергеевич Семишников защитил ученую степень кандидата наук. Бабушкин внучек преуспел не только в научной работе, но и в семейной жизни. Толик женился и через год, родив дочку Верочку, превратил бабушку в прабабушку. Прабабушка принялась нянчить, растить правнучку с той же любовью, о какой она четверть века назад начала нянчить внука.
Внуку поблагодарить бы бабушку Грушу, послать бы ее в санаторий, подлечить. Старушке было много лет да и устала она изрядно. А внук берет и устраивает подлость. Какую именно, я узнал неожиданно. Произошел несчастный случай на транспорте, не мнимый, а всамделишный, и «скорая» доставила корреспондента в больницу. Заведующая травматологическим отделением доктор Харлампиева подлатала пострадавшего, наложила на переломы гипсовые повязки. А вечером, когда наркоз улетучился, Зинаида Константиновна зашла в палату навестить больного, пощупала ему пульс, лукаво улыбнулась и сказала:
— Теперь, когда все страшное позади, хочу признаться, я чертовски рада несчастному случаю, который привел корреспондента ко мне на операционный стол,
— Почему рады?
— Надеюсь, что корреспондент поможет нам, медикам, вывести на чистую воду нескольких прохвостов. Спросите каких? Тех, которые именуются сыновьями, дочерьми, внуками и ждут только подходящего случая, чтобы сбагрить своих стариков в больницу и забыть про их существование. Сейчас у меня в отделении пять таких стариков. Мне особенно жалко бабушку Грушу. Чудная старушка из породы кормящих бабушек.
— Как это понимать?
— Кормят такие бабушки, конечно, не ползунков и не грудников, а великовозрастных обломовых и оболтусов. Сначала у бабы Груши сидел на шее пропойца сын с пропойцей женой. Когда пропойцы сбежали, на бабушкину шею взгромоздился внучек Толик. Бабушка кормила, обувала, одевала внучка, вплоть до самой защиты кандидатской диссертации. Но вот случилось несчастье. Бабушка мыла окно, свалилась с подоконника и со сломанной ключицей оказалась в больнице. Внучек ни разу не навестил бабушку. Ключица срослась, мы звоним в институт, где работает СЭНСЭ (старший научный сотрудник) Анатолий Сергеевич Семишников:
— Приезжайте за бабушкой.
А внучек не едет, не пишет. Ведет себя так, точно у него никогда не было бабушки.
Подлое поведение СЭНСЭ Семишникова возмутило меня, и, выписавшись из больницы, я тотчас отправился к нему. В доме 12/14 Семишников уже не жил. Пока бабка лежала в больнице, внук получил квартиру в Черемушках. Я не поленился, съездил туда. Старший научный сотрудник был недоволен визитом корреспондента. Подвинув ему стул, он холодно спросил:
— Чем обязан?
Вместо того чтобы прямо сказать прохвосту, что он прохвост, корреспондент конспективно изложил ему содержание притчи, которая бытует на Востоке: «В одном небольшом местечке, таджикском, грузинском, а может, армянском, некий человек каждый день приходил в лавку и покупал шесть хлебов.
— Зачем тебе так много? — спросил человека лавочник.
И человек ответил:
— Два хлеба мы с женой съедаем сами. Два — даем в долг сыну, а двумя выплачиваем долг отцу с матерью».
— Притча верная, назидательная, — сказал старший научный сотрудник, — только сложена она про неблагодарных сыновей, а я только седьмая вода на киселе — внук. Когда будете писать о моем подлеце отце, не забудьте сказать, что этот подлец виноват не только перед своей матерью, но и перед своим сыном, которого бросил в младенческом возрасте без помощи.
— Ваш отец бросил без помощи вас, вы бросили бабушку Грушу.
— Бабушка Груша не нуждается в моей помощи. Ей положен от государства пенсион — сорок пять рублей в месяц.
— Государство свой долг перед бабушкой выполняет. А вы живете в новой трехкомнатной квартире, а бабушку даже не прописали.
— Напрасно попрекаете меня тремя комнатами. Я СЭНСЭ, мне, как ученому, положена дополнительная жилплощадь.
— Понятно. А бабушка не СЭНСЭ, пусть остается жить в дворницкой.
— Временно. По решению Моссовета жители подвалов и полуподвалов дома № 12/14 в ближайшее время будут переселены в верхние этажи. Я узнавал в домоуправлении, бабушка Груша получает комнату в Давыдкове и будет жить в малонаселенной квартире подселенкой.
— Бабушка Груша не хочет жить подселенкой в чужой семье. Она согласна жить в углу за шкафом, на кухне, но только со своими, своим внуком и своей правнучкой Верой.
— Не понимаю, что люди находят хорошего в совместной жизни со своими родственниками. Ну что у нас общего с бабушкой? Я математик, бабушка бывший дворник. Интересы, круг знакомых у нас разные.
— Эх вы, холодная душа! Вашей дочке Верочке пять лет, а она понимает, почему бабушка тянется к своей семье. В канун того дня, когда вы вызвали неотложку, чтобы отправить бабушку в больницу, дочка Верочка задала бабушке такой вопрос:
«Бабушка-прабабушка, когда ты была маленькой, у тебя был телевизор?»
«Нет, не было».
«Бедная бабушка-прабабушка! Кто же говорил тебе «спокойной ночи, малыши», когда ты ложилась спать?»
— Смешной разговор, — сказал старший научный сотрудник.
— Скорей печальный. Ваша бабушка не слышала ласковых слов ни когда была маленькой, ни когда стала старенькой. А ласковое слово и кошке приятно.
— Понял, все понял! Будет бабушка Груша слушать ласковые слова не раз, а два раза в день. Вечером «спокойной ночи», спозаранок «доброе утро». Так и быть, потрачусь, куплю старушке телевизор, как хотите вы,
