Но подниматься в квартиру не рискнул. Вдруг этот ее шизофреник буйный? Александр решил пойти другим путем. Интеллигентным.
Тайно посетить Лериного научного руководителя и настучать. Жаль, сегодня уже поздно. Придется завтра.
* * *
Как и все хорошее, сахарный поцелуй закончился быстро. Но зато перешел в следующую фазу плотских утех. Утехи были хороши. Не хуже столичных. И даже заморских, киношных. Даже до кровати не успели доползти, утешались прямо на пыльном ковре, населенном сапрофитами.
На улицу выбрались, только когда начало светать. Очень захотелось есть, и Настя предложила проехать за город в уютное кафе на самом берегу реки. Там круглосуточно кормились проезжающие через город дальнобойщики и бродячие собачки.
Золотов не возражал. Утехи отняли много сил. В том числе и моральных. Комбинация с пощечиной, разыгранная перед бедным Димой, не очень радовала душу. Дима, наверно, всю ночь прождал Настю, потом выкинул букет и уехал с тяжелым сердцем и легким желудком. И даже знаменитый девиз «Цель оправдывает средства» не приносил Вячеславу Андреевичу успокоения. А цель проста – пока Дима видит, что у Насти с Золотовым ничего нет, он будет ему помогать. Или, по крайней мере, не мешать.
– Антон, все в порядке? – Рулевая Настя заметила переживания московского любовника.
– С Димой как-то нехорошо получается.
– Не волнуйся… Я ему все объяснила, уже давно. У нас только рабочие отношения.
– Дело не в тебе. Но он-то тебя по-прежнему любит. И мне доверяет. И рано или поздно про нас узнает.
– Но Федоров единственный, на кого ты можешь здесь положиться.
– Тем более. Нельзя его использовать как инструмент. Живой ведь человек. – Славе в самом деле было жалко страдающего капитана. – И не собирается от тебя отказываться.
– Хочешь, поговорю с ним еще раз? – Скрывая раздражение, она дернулась, не отрывая взгляда от дороги. Ну не виновата она, что запал на нее этот парень. Она-то почему должна страдать?
– Не надо… Лучше – я. Тебя он слушать не станет, а я попытаюсь растолковать.
Насте этот разговор был неприятен. Вечер начался так славно, перешел в еще лучшую ночь, потом в безоблачное утро. Не хотелось омрачать его. О Диме Настя и сама все прекрасно понимала. Да – свинство, но, что делать, если до человека не доходит? И идею с пощечиной предложила она. На радостях, после встречи с Мальвиной, которая призналась, что ничего, кроме игры в города, между ней и клиентом не приключилось.
– Днем встретимся, я передам кое-какие материалы, – она постаралась перевести разговор в более позитивное русло. Заметив боковым зрением его напряженное лицо, поспешила добавить: – Ты же не собираешься останавливаться на Пузине?
Вообще-то, собирался…
– Настя, я приехал разбираться с лекарствами, – напомнил он, – и в Москве у меня все брошено… В смысле – в Калининграде.
Машина вильнула то ли на рытвине, то ли от того, что Настя дернула рулем. Вячеслав Андреевич подстраховал.
– Ты не думай, что я сбегаю. Просто трезво оцениваю свои возможности. Что я здесь изменю?
– Да ты уже изменил! Весь город только о тебе и говорит! Наконец-то хоть кто-то взялся за наших упырей! И ты решил на полпути свернуть?! Ладно, не справляешься один, звони, пусть пришлют в помощь бригаду!
Ага, только бригады здесь не хватало. Здрасте, Антон Романович, а вот и мы, бригада Следственного комитета! Даже зажмурился, когда представил себе картинку – жесткий табурет в местном ИВС, лязгающие железные двери и он, майор-самозванец, на месте бандита Головина. Еще и башку остается так же обрить. Класс! Великозельский кошмар.
– Бригаду… Все бригады расписаны на год вперед.
Напоминание о Следственном комитете аппетит отбило напрочь. Захотелось выскочить из машины и сбежать в лес к медведю и волку. Или к тигру Амуру и козлу Тимуру.
Вячеслав Андреевич даже испугался – не произнес ли он нечаянно это вслух, потому что Настя резко свернула с шоссе.
– Заправимся, – она вырулила к видневшейся в тупике бензоколонке. – Между прочим, заправку держит наш любимый мэр. Вернее, его жена.
Никто не бросился им наперерез в стремлении за скромный бонус заправить машину, а также размазать грязь по стеклам или втюхать омыватель. Заправка настойчиво вызывала в памяти культовую «Кин-дза-дзу». Луц здесь наливали допотопные облупленные автоматы.
– Сиди, Настя, я заправлю, – кавалер вышел из машины, вставил пистолет в бак, и в это время в кармане у него зазвонил мобильник. «Овалов» высветилось на дисплее. А этому что понадобилось?
Вместо приветствия в трубке раздался раздраженный и язвительный голос товарища-подельника:
– Ну что, поздравляю, Славик! Ты – безработный!
– В смысле?
– Какие могут быть смыслы? – завопил Макс. – Турнули тебя! За прогулы! Ты что, не мог шефу позвонить, соврать что-нибудь? Ваши бабы решили, что ты при смерти, и поехали навещать, а консьержка сказала, что тебя несколько дней дома нет! На твоем кабинете уже новая табличка. С другой фамилией! Ты хоть понимаешь, что натворил? Весь бизнес – под корень! Я столько времени налаживал, а ты одним махом!
– Погоди, Макс, не шуми. Точно ведь ничего не известно…
Но Макс был на грани нервного срыва и визжал, словно немецкая девка в сауне, увидавшая сирийского беженца:
– Известно, Слава! Я что? Я как-нибудь, а ты что теперь будешь делать? По электричкам ходить, резинки для трусов продавать? Блин, Слава! Я же сказал – все кончилось, приезжай! Ты еще там? Не знаю, что тебя там держит…
Золотов почему-то совсем не огорчился. Посмотрел через стекло на то, что его держит. Оно сидело за рулем и в ожидании разглядывало себя в зеркало заднего вида.
– …но ты полный идиот! Полнее не бывает. Ты и меня, между прочим, подставил! Я уже в новую тему вписался. Клиент сидит на металле, денег немерено!
– Да успокойся ты! – не выдержал Золотов. У каждого – своя корысть. Максу одному сложно будет – придется другого компаньона искать.
Он вдруг почувствовал стойкую неприязнь к Овалову, к его вороватым клиентам и к самому себе. Чем, скажите на милость, он сам лучше мэра Марусова и его камарильи?
– Что? – не расслышал компаньон. – Что ты сказал? Когда возвращаешься?
– Извини, мне некогда, – ответил Золотов, поглядев на колонку и, вытащив пистолет из бака, направился к будке.
Будка вызвала у Золотова странную ассоциацию с миниатюрным саркофагом ядерных отходов. Через амбразуру показался немигающий заспанный глаз с черными подтеками туши. Утробный голос через динамик предложил Золотову «совать деньги». Оттуда же в облезлом железном ящике вылезли к Золотову сдача и чек. Антиутопия какая-то. Мир после ядерного взрыва.
Возвращаясь к машине, по привычке заглянул в чек. Ну точно – антиутопия!
Вернулся к саркофагу.
На этот раз загадочный глаз долго не подавал признаков жизни, пришлось постучать ногой в основание будки. Наконец открылось окошко побольше и в проеме показалась хозяйка мутного глаза – сонная жаба, уверенная в своей принадлежности к высшему сословию.
– И че хотим?
– По-вашему, в этой машине резиновый бак? – спокойно поинтересовался Вячеслав Андреевич.
– А че такое?
Нехорошо получилось. У жабы глаз наметанный, даже когда сонный. Молодой мужик с девкой в машине, да еще и по телефону разговаривает. Такие никогда чеки не проверяют. И вот на тебе!
– Вы взяли с меня за сто литров, а объем бака пятьдесят. Объясните, в чем прикол?
Но земноводное в окошке признавать очевидное не собиралось. Есть у нее на подобные случаи отмазка. Недовольно квакнула:
– Я взяла столько, сколько показал аппарат. Может, вы еще канистры заливали. Я же отсюда не вижу.
– Так проверьте багажник, – вежливо предложил Золотов. – Найдите там хоть одну полную канистру.
– Я ничего проверять не собираюсь! – рявкнула заправщица, решив взять покупателя на испуг. – Идите, не морочьте голову!
Не, ну это уже ни в какие ворота! Вернее, окошко! Где наша волшебная книжица? Где двуглавый орел? Вот он, вот, родимый!
– Зато я собираюсь. Следственный комитет. Москва. Закрывайте кассу.
Что он сделает дальше, не столь важно. Но уж очень захотелось, чтоб у этой красотки, привыкшей к безнаказанности, хоть на минуту затряслись поджилки. Вот он, черный ангел мести. Ну или белый…
Побледнев, повелительница луца в одно мгновение хлопнула окошком кассы, чтобы через секунду вырасти перед Золотовым, словно карета перед Золушкой. В растерянности лепетала насчет того, что в баке, наверно, большая горловина…
– Это у вас большая горловина, – перебил фейковый майор. – Я понимаю, все жить хотят. И есть. Но нельзя же так нагло. Еще иконку повесили… Закрывайте лавку, я вызываю ОБЭП.
Жаба почувствовала себя так, будто ее надули через соломинку. Больно и улететь можно. Или лопнуть. Напоминала, что их недавно проверяли, и теперь по российскому закону только через три года. Пыталась вернуть посетителю деньги, помноженные на три. Ничего не помогало. Коррупция не пройдет! «А по российскому закону ты бензин тыришь?»
