— Прекрати панику, боец, — попытался успокоить солдата Каузов, — где старший ваш, прапорщик Жигайло?!
— Яяяяя, старший, — донеслось из-под топчана, — сержант контрактной службы Никитин. А кто такой Жигайло — мы не знаем.
— А что тогда на табличке написано? — хором удивились мы.
— А мы с этой табличкой всегда выезжаем. Даже не читаем, что там написано, — продолжал отбрёхиваться из-под топчана контрактник.
— Ладно, хрен с ним с прапорщиком! Мы, лётчики, на командный пункт приехали. Звони давай кому-нибудь, чтобы нас пропустили! И вылезь оттуда — негоже сержанту со старшими офицерами из укрытия разговаривать.
Контрактник вылез из-под стола, опасливо оглядел нас, и бочком протиснулся к столу.
Отвесил оплеуху своему сослуживцу.
— Опять спишь, Касабланка, — стал выговаривать он солдатику, — давай звони, пошевеливайся.
Солдатик со странной кличкой Касабланка подкрутил фитиль лампы и начал накручивать ручку телефона.
— Товарищи офицеры, угостите сигареткой, — осмелел Никитин.
Получив сигарету, он уже окончательно расслабился и уже довольно смело вылупился на нас. Боец на телефоне наконец куда-то дозвонился и, заикаясь, попытался обрисовать ситуацию. На том конце ничего не поняли и попросили к трубке старшего комендантского поста. Никитин тоже ничего толкового рассказать не мог и, выслушав порцию нецензурной лексики, передал трубку Каузову. Рома в трёх словах обрисовал ситуацию, излил порцию праведного гнева и снова передал трубку контрактнику. Тот покивал головой и отключился.
— Комендант в курсе, что вы должны приехать сейчас я вам пропуска выпишу на ваши машины, и езжайте дальше до второго КПП, прямо по дороге, там вас встретят.
Солдатик, помощник Никитина, достал из стола журнал учёта выдачи пропусков и начал писать:
— Сколько машин у вас? — спросил он и поднял на нас глаза. Вот тут и стало понятно его прозвище. Герой американской комедии "Горячие головы" по кличке Отстой задохнулся бы от зависти к такому косоглазию. Интересно, как его в армию такого призвали?
Рома продиктовал номера и количество машин, в том числе и свой микроавтобус, обозвав его машиной для перевозки специалистов охраны марки «Тойота-Хайс». Количество личного состава двадцать человек. То есть, помимо своих лётчиков, посчитал и нас. Боец, даже не переспросив, выписал нам пропуск. Данный ход событий лично меня очень устраивал. Из-за несогласованности действий штабов и полного пофигизма комендантской службы, моя разведывательная группа вполне легально въезжала на территорию подвижного командного пункта армии. Теперь нам не надо было покидать тёплый микроавтобус, кружить по сопкам, выбирая место для наблюдения, и опасаться встречи со «спортсменами». Главное, чтобы из армейцев никто ничего не заподозрил.
Угостив еще парой сигарет комендачей, мы вышли на улицу. Мои разведчики в автобусе находились в состоянии крайней настороженности и готовности свалить куда-нибудь подальше или принять неравный бой. То, что проблема разрешилась так просто, не устраивало только воинственного Ромашкина — остальным было абсолютно пофиг.
Боец, стоявший в тулупе возле шлагбаума, гражданский микроавтобус пропустил без каких-либо проблем, даже не заглянув внутрь. А до военных машин начал проявлять нездоровый интерес. Пришлось Каузову снова вылазить и трясти только что выписанными пропусками. Солдатик гундел под нос и отрицательно качал головой. Пришлось мне тоже включаться в действо. У бойца видно что-то застопорилось в мозгах, и он нёс откровенную чушь про какие-то распоряжения коменданта и про то, что его из-за нас "отымеют и высушат". Самое примечательное было то, что боец на посту стоял с деревянным автоматом. На мой восхищённый вопрос, он, вздыхая, ответил, что их ротный забрал всё боевое оружие и выдал им макеты со словами: "Вы, олени, заснёте и проебёте ствол, или спецназёры отберут, или найдете где-нибудь патрон боевой и что-нибудь себе отстрелите, ибо дай дураку хер стеклянный — он и хер разобьет, и руки порежет, а мне до конца контракта совсем ничего осталось".
Наконец, проблема решилась весьма просто — пачка сигарет, и шлагбаум взметнулся вверх, пропуская остальные машины. На втором КПП нас завернули куда-то в сторону на стоянку и предложили старшему пройти в сторону штабных машин и палаток, видневшихся неподалёку. Рома вытащил из-под сидения папку с документами, проинструктировал своих подчинённых, на нас посмотрел умоляющим взглядом, но, не дождавшись сочувствия, ушёл представляться.
Итак, мы на территории искомого объекта, и необходимо осмотреться и продумать план дальнейших действий. Где-то среди машин и палаток надо оставить учебную закладку, описать это место, передать точные координаты ПКП на Центр, получить подтверждение и можно считать, что задача выполнена.
— Доктор, у тебя там макеты шашек, давай доставай — будем бомбу мастерить.
— У меня, у меня, — засуетился Аллилуев и начал потрошить свой рюкзак.
— Какие симпатичные макеты, — восхитился Пачишин, — жёлтенькие, на бруски масла похожи.
— Хочешь кусочек? — предложил доктор?..
Через десять минут доктор сложил аккуратно шашки в полиэтиленовый пакет и обмотал их красной стропой, имитирующей детонирующий шнур.
— Лажа, — как обычно хором высказали своё мнение Артемьевы, — какой нормальный военный будет ходить по командному пункту армии с пакетом? Сразу видно — или диверсант, или с деревни приехал, водки привёз.
Действительно, появление непонятного лётчика с пакетом среди штабных кунгов - зрелище весьма подозрительное. Надо придумать что-то другое.
— А тут дипломат старый с инструментами лежит, — отозвался откуда-то из глубины салона начфинёнок.
Портфель был извлечён из-под сидений и подвергнут тщательному осмотру. Ну, немного потаскан и замызган, так это ничего страшного. Возле ручки шурупами прикручена пивная пробка с пластилином для опечатывания. Видно когда-то этот дипломат-чемодан использовался для переноски и хранения служебных документов. Инструменты переложили в пакет, дипломат протёрли ветошью и вложили в него заряд.
— Вот это совсем другой коленкор, — одобрил личный состав.
Доктор немного призадумался и, пошептавшись с Ромашкиным, полез в свою медицинскую сумку.
— Командир, давай док детонатор сбахает! Потрясёшь, когда надо, чемодан, крышка отлетит и будет — баааахх! Презик как лопнет, и все увидят, что подорваны…
— Док, а через сколько презик надуется? — спросил я Аллилуева, заинтересовавшись рацпредложением.
— Сейчас я соображу минут на десять, презерватив будет раздуваться потихоньку, а потом откинет крышку дипломата. Главное только — замки расщелкнуть…
— Гарантируешь десять минут?
— Ага, только десять, больше никак.
Была не была, надо всё-таки устроить рок-н-ролл в этой дыре. Пусть все видят — на что способны разведчики специального назначения, да еще из особой офицерской группы.
Доктор соорудил свой «химический» детонатор и с особой осторожностью передал мне дипломат.
— Когда надо будет, потряси его, отщелкни замки и поставь так, чтобы крышка не упала.
— Доктор, вы меня пугаете, — ответил я и прижал портфель к животу.
Через несколько минут появился Каузов, беспечно размахивающий портфелем и напевающий под нос всякую фашистскую "хрень".
— Ха! Пацаны, прикиньте — мы до утра свой пункт управления авиацией должны развернуть! Мне уже и место указали! Все расспрашивали, как я от диверсантов улизнул, им кто-то сообщил, что на меня засаду готовили. Так что особо не светитесь, диверсантьте тут потихоньку, а еще лучше — помогите мне этот грёбаный пункт развернуть.
* * *
В восемь утра, благодаря нашей помощи, подчинённые Каузова развернули свой пункт: поставили пару палаток, завели дизельный электроагрегат и запитали радиостанцию. На нас лётчики не обращали никакого внимания и не задавали лишних вопросов — кто мы такие и откуда взялись? Толи «Фашист» их проинструктировал, толи от природы они были такие нелюбопытные.
Артемьевы, как специалисты связи, оказали начальнику радиостанции конкретную помощь в настройке каналов, попадания в какие-тостворы и остальных связистских «чудесах». Лейтенант-начфинёнок, как самый молодой и не похожий на диверсанта, был послан побродить возле пункта и нарисовать схему расположения для дальнейшего отчёта. Нацепив на себя солдатскую шапку, взятую напрокат у бойцов-лётчиков, вооружившись вместо пулемёта командирской сумкой с письменными принадлежностями, начфинёнок, весело подпрыгивая, удалился.
Артемьевы, закончив возиться с радиостанцией лётчиков, обнаглели до того, что развернули нашу КМ-ку (КВ-радиостанция), выставили антенны неподалеку от машины и начали «качать» связь с Центром прямо с территории ПКП. Если бы специалисты РЭБ (радиоэлектронной борьбы) работали в полную силу на этих учениях и задействовали свою аппаратуру, то после первого же вхождения в связь нам бы настал каюк. Однако никому до нас дела нет. Прибежал какой-то полковник, наорал на нас за нарушение формы одежды и приказал переставить машины в линейку и накрыть их масксетями, дабы не нарушать общего режима маскировки. Так как Каузова не было, я изобразил из себя старшего и начал вяло переругиваться, пытаясь доказать, что наши машины должны стоять именно так, ибо у нас у лётчиков всё по-другому, не так, как в пехоте. Пока мы ругались, Пачишин, изображавший из себя "старого прожжённого войной прапора", вылез из палатки с двумя кружками чая. Увидев полковника, попытался скрыться, но застрял, запутавшись в матерчатом пологе, выставив наружу филейную часть.
