– Ты хоть знаешь, что это за машина, дядя?
– Без понятия.
– Что? Ты не слышал о Ниссане ДжиТиАре? – удивился Дима.
– Ни разу.
– Да она стоит дороже портрета Моны Лизы! Этого... как его... Микельанджело.
Краем рта Саша прошипел:
– Помолчал бы лучше.
– Не слышал о таком, – беззаботно откликнулся велосипедист.
– Вот деревня! – закричал от восторга Дима. – Ну ты и тёмный, мужик.
Светофор замигал жёлтым.
– Угу, – велосипедист взмахнул рукой, – бывай, парень. Надеюсь, врачи помогут тебе разобраться.
– С чем?
– С твоим хозяйством.
Оттолкнувшись ногой, велосипедист начал набирать ход.
– Это он о чём? – спросил у Санька Дима.
– Лучше об этом не вспоминать.
– Объясни, – тоном обиженного ребёнка попросил Дима.
– Догони его и сам спроси. Чего встал, кстати? Зелёный горит.
Дима поставил ногу на педаль газа. Пробормотал:
– Да, точно, догоню его и спрошу. Где он? Свернул? В какую сторону?
Санёк кивнул вперёд:
– Нет, вон едет. Далеко уже уехал... И чего-то быстро едет. Или это мы медленные? – Он взглянул на спидометр и увидел цифру сорок, которая не спеша увеличивалась. – Быстрый дядька.
– Угу, – глядя на маячащего впереди велосипедиста, промычал Дима. – Километра сорок два набрал и ещё ускоряется. Педалирование отличное, посадка низкая. Хороший раздельщик.
– Раздельщик? А кто это такой? – спросила одна из девушек сзади.
Санёк обернулся.
– А, так я вам ещё не рассказывал, что Димка занимался велоспортом. Он в юниорах первое место по стране взял и даже ездил на юношеский чемпионат мира. Только облажался там по-полной. Хотя всем кричал: «Этап не под спринтера, этап не под спринтера...»
– Ничего ж себе, на чемпионат мира, – хором восхитились девушки. – А сейчас не занимаешься?
– Нет, бросил, – ответил Дима.
Сзади засигналила машина, но Дима не стал добавлять газу, следуя за велосипедистом на некотором отдалении.
– А почему ты бросил?
– Скучно это. Такому таланту, как я, влом целый день крутить педали. Буду лучше своей головой на жизнь зарабатывать. Может быть, однажды стану мэром города... или президентом.
Боже, подумал про себя Саша, если папаша его ещё и во власть пропихнёт, спаси, пожалуйста, нашу страну.
Быстрее, быстрее, быстрее, подгонял себя Вадим Клясов. Если опять опоздаю на тренировку, Ежов меня прибьёт. Нет, хуже, этот садюга придумает наказание по-изощрённее. Кастрирует? Изнасилует в особо-циничной форме? Возможно, стоит ожидать и того и другого. Будь ты хоть победителем генеральной классификации Тур де Франс, кары от помешанного на дисциплине Ежова не миновать.
Конечно, товарищ Ежов вряд ли опустится до непосредственного исполнения своих угроз, но точно придётся минут пятнадцать выслушивать его ругань и маты. Впрочем, если опоздать на полчаса, он взбесится до того, что, скорее всего, долбанёт своим шокером и на том успокоится. Даже больше – он быстро раскается за свою несдержанность и весь день будет смурным, покладистым и тихим.
Хм, а идея хороша...
Клясов глянул на закреплённый на руле коммуникатор: без пятнадцати двенадцать. Отлично, нужно где-нибудь потеряться ещё минут на двадцать-двадцать пять. Конечно, можно скинуть скорость и докатиться до базы в прогулочном темпе, но тогда упадёт пульс и разминку придётся начинать сначала. К тому же ехать медленно – слишком скучно и холодно.
Прикидывая маршрут подлиннее, Клясов и сам не заметил, как поровнялся, а затем обогнал какого-то паренька на горном велосипеде...
Если и можно представить настроение в виде шкалы, то отметка настроения Артёма колебалась где-то у самых верхних делений. До того мига, пока его не обогнал мужик на шоссейном велосипеде. Легко так обогнал, поддерживая стабильный и высокий темп педалирования.
За последние два года Артём ни разу не испытывал большего удара по своей гордости. Все велосипедисты на навороченных и дорогущих шоссейных великах неизменно оставались далеко позади. Догоняли и обгоняли их, но не его, не Артёма! И как бы эти позеры в велосипедной форме не силились нагнать его, ничего у них не получалось. Абсолютно.
Артём резко утяжелил передачу, перекинув цепь на восьмую звезду сзади, и увеличил темп.
Предел на этой передаче – примерно пять минут, после наступит кислородное голодание, но и этому дядьке с накаченными ляжками придётся нелегко. Сдохнуть и отстать он должен намного раньше. По крайней мере, именно такая участь ждала всех решивших повыпендириваться и показать свою скорость.
Только дядька какой-то подозрительный. Катится себе и катится, постепенно отрывается и даже не оборачивается. Неужели настолько высокомерный, что не считает человека на горном велике за соперника? Что же, скоро он об этом пожалеет...
Припав пониже к рулю, Артём изо всех сил принялся раскручивать передачу.
Пятнадцать метров, десять, пять, два – и вот очередной позер остаётся позади. Продолжая раскручивать тяжеленную передачу, Артём победоносно усмехнулся. Вот и всё, делов-то... Через полминуты этот дядька отвалится и останется далеко позади. Но лучше сделать так, чтобы он вообще исчез из виду. Вдобавок неплохо бы немного потренироваться. Ещё год назад настолько тяжелая передача выматывала буквально за минуту...
Отлично, его тридцать секунд истекли, где он там?..
Артём вывернул шею... и издал горлом сдавленный хрип: велосипедист ехал рядом и чуть позади, как щитом, укрываясь телом своего соперника от встречно-бокового ветра. Он лыбился и окрикивал Артёма, а на его лице не было заметно и тени напряжения.
Не может он так легко держаться рядом! Это невозможно!
Значит, издевается...
Вот урод!
Потянув за шнур, Артём выдернул из ушей наушники и раздражённо буркнул:
– Чего надо?
Клясов поравнялся с ним, продолжая довольно улыбаться.
– Неплохо-неплохо. Только сидеть надо ниже. Передачу следует ставить полегче, но крутить её чаще. И педалируешь ты отвратительно. Поднял бы седло, что ли. Поработаешь над техникой – станешь ещё быстрее. И да, пересаживайся на нормальный велосипед. Если, конечно, хочешь ездить ещё быстрее.
Гадство, подумал Артём, как этот засранец может так много говорить и при этом нормально дышать на такой скорости? А у меня уже проблемы. Если скажу больше пары слов, он сражу же поймёт, что я начинаю задыхаться.
Ему наверняка тоже тяжело, но он это скрывает.
Издевается, точно издевается.
– Убейся, бройлер, – кинул Артём. – Я и так быстрее.
Улыбка медленно сползла с лица Клясова.
– Ой-ой, какие мы сегодня сердитые. Ладно, преподам тебе мастер-класс. Сейчас ты поймёшь, малой, что значит ездить по-настоящему быстро. Держись за мной. Если сможешь...
– И чего мы так медленно тащимся? – недовольно поинтересовался Саша. – Мы так и будем пялиться на задницу этого хмыря на велике?
Дима поскрёб указательным пальцем щёку. Задумчиво пробормотал:
– Где-то я уже видел этого гонщика. Только где?
– Думаешь, он профессионал?
– Кажется, да.
– Ну так догони и спроси, как его зовут. – Саша ткнул пальцем через плечо. – Мы мешаем проехать тролейбусу.
– Да пошёл этот троллейбус, пусть обгоняет. Как же его зовут? Кройцегер? Поццато?
– Какой нафиг Кройцегер, какой Поццато? – удивился Саша. – Он же русский.
– Ах да, точно, – отрешённо произнёс Дима. – Но по стилю и телосложению они похожи.
– Не понял, ты каким образом хочешь вспомнить его имя? По его стилю езды и телосложению?
– Типа того... Чёрт! – Дима вынужден был снизить скорость, когда впереди возник парень на горном велосипеде, занявший центр полосы. Он глянул в боковое зеркало, но в ближайшее время возможности для обгона не предвиделось. – Убирайся ближе к тротуару, придурок! И где твой шлем?!
Дима занёс руку над клаксоном, но тут парень внезапно ускорился и устремился в погоню за удаляющимся гонщиком.
– Ха! – воскликнул Дима, опуская руку на руль.
– Чего «ха»? – спросила девушка сзади.
– Да так, – не менее туманно ответил Дима и полностью сосредоточился на велосипедистах. Назревало что-то интересное, и он это чувствовал.
Велосипедисты поравнялись, некоторое время ехали рядом, и после короткого диалога гонщик практически лёг на руль, схватив его за низа, и вырвался вперёд.
– Началось! – довольным тоном прокомментировал Дима.
– Что? – спросил Саша.
– Он поехал в полную силу, как на настоящей разделке. О, неплохо, километров сорок девять, пятьдесят...
