— Семен Аркадьич, — опешил Иванько, — я прошу вас соблюдать политкорректность…
— Политкорректность я буду соблюдать в присутствии геев и негров. Негров здесь нет. Прошу геев обозначить себя. Нет? Хорошо. Значит, я повторяю вопрос. Ебанько, ты до чего «Купола» довел?
— Все согласно вашего задания — о…ячить ТСЖ. О…ячивал изо всех сил.
— А ты разницу между товариществом собственников и жилым комплексом понимаешь, п…юк? Я тебя просил о…ячить форму управления, а не мое творение, моего первенца! Я сюда десять лет назад все яйца сложил, все — в одну корзину!
Иванько почувствовал, что сейчас Аполлонскому лучше не возражать. Пусть проорется. Он поднялся с кресла, вытянул руки по швам и склонил голову, изображая полное раскаяние. Повинную голову меч не сечет. Аполлонский кинул в кресло свое могутное тело, задрал ноги на мохнатый пуфик, стоящий рядом, и заглянул в лицо Иванько снизу вверх.
— Ну что, голубой воришка Альхен, — произнес он, обнаруживая недюжинные знания русской классики первой половины двадцатого века, — ты не понимаешь разницы между «о…ячить» и «с…дить»?
Боря молча сглатывал слюну.
— Понимаешь, — ответил сам себе Сеня. — Все ты отлично понимаешь. А ты знаешь, что происходит с теми, кто пытается у меня на…дить? Вот Сачков может поделиться с вами личным опытом. А где он?
— Не знаю, — не поднимая головы, произнес Иванько. — Я звонил ему, предупреждал.
— В памперсы наложил, долбо…! А ведь петухом ходил поначалу, гордо задрав гребешок.
Сеня пристукнул задником ботинка по пуфику.
— Мама Лиммер, поясните нашему хуралу, куда вы с Ебанько поп…дили мои деньги?
— Вы какие деньги имеете в виду? — осторожно спросила Надежда Федоровна.
— А те тридцать лимонов, что мне пришлось перечислить ТСЖ за строительные недоделки.
— Ну так мы же в прошлом году вам двенадцать вернули и в этом еще шесть.
— Мама Лиммер, вы меня огорчаете. Я думал, вы таки умеете считать. Вам же здесь всю бухгалтерию доверяли. Шесть плюс двенадцать — сколько будет?
— Восемнадцать.
— А еще двенадцать где?
— На ремонт пошли: тротуар там подштопали, плитку отколовшуюся поменяли.
— Видел я, как вы поменяли, — Сеня в сердцах пнул пуфик. — На пять копеек вы поменяли, а двенадцать лимонов сп…или. Где бухгалтерские книги?
— У сына моего, у Миши.
— А Миша где?
— В дороге, Семен Аркадьич. Как Борис нам позвонил, я тут же маме в Брянск отбила: «Миша, выезжай срочно. Захвати трюфеля».
— Почему трюфеля?
— Потому что бухгалтерские книги — они как трюфеля, чтобы там приписки обнаружить, особый нюх нужен.
— Ладно, ждем Мишу. Занюхаем трюфелей. Следующий вопрос: в чью по…нутую голову пришла идея поселить обслугу в аварийный канализационный резервуар?
Иванько мотнул головой в сторону Загребчука.
— Ну, Леня, знал я, что ты х…ло, но не думал, что падешь настолько ниже уровня городской канализации. Ты помнишь, где у нас городская канализация? Она на тридцать метров выше нашего насоса, который того и гляди богу душу отдаст. И куда тогда дерьмо хлынет? А в резервуар и хлынет. Ты, может, мечтаешь о роли спасателя?
— Так, Семен Аркадьич, — осмелился напомнить Загребчук, — мы ж уже три месяца не при делах. Если хлынет — это теперь ответственность нового председателя. Нам-то даже хорошо, если теперь хлынет.
— Только там люди обитают, а не мусора. Мусоров вроде тебя не жалко бы было. Да ты бы все равно не потонул — такие не тонут.
Леня обиженно засопел.
— Я с мусорами давно завязал.
— Запомни, Леня, бывших мусоров, как и бывших алкоголиков не бывает. Это состояние хроническое. Значит так, к власти придем — первым делом людей оттуда эвакуируешь, понял?
Аполлонский стукнул по пуфику кулаком — как бы решение свое припечатал. Леня согласно кивнул.
— Теперь к делу. Подлипец, ты план составил?
— Да, Семен Аркадьич.
— Озвучь хуралу.
— План по захвату власти в ТСЖ «Золотые купола».
— Никуда не годится, — прервал его Аполлонский. — «Операция „Смерч“» наш план будет называться.
— Как скажете, Семен Аркадьич. Операция «Смерч». Первое. Используя разногласия в правлении ТСЖ, перевербовать следующих членов… Фамилии перечислять, Семен Аркадич?
— Фамилии не надо, список передай Иванько, пусть занимается.
— Второе. Усилить недовольство жителей уровнем сервиса. Для этого: подкладывать в мусорные баки на этажах протухшую рыбу, перед входом в подъезды — собачьи фекалии. Выводить из строя лифты путем перепрограммирования. Ввозить на территорию и рассыпать по ночам строительный мусор с соседней стройки. Ответственный: Сволочников.
— Простите, — удрученно вставил реплику Сволочников, — я со всем согласен, но вот лифты перепрограммировать не умею.
— Пройдешь курс молодого перепрограммиста в «Ремиксе», — оборвал его Аполлонский. — Дальше.
— Третье. Разослать всем жильцам калькуляцию, согласно которой квадратный метр обслуживаемой площади стоит в два раза меньше, чем платят сейчас. Ответственная Лиммер.
Мама Лиммер опешила.
— Но ведь мы целый год твердили, что наша ставка не покрывает расходов, и так обосновывали накапливающийся долг перед подрядчиками!
— А теперь вы обоснуете другие цифры, ведь вы же у нас — знатная иллюзионистка, — парировал Подлипецкий.
— Нет, она у нас — знатная доярка. Она знает, как повышать удои с ТСЖ, — отвесил шутку Аполлонский, и все с готовностью заржали.
— Четвертое. Провести три кражи и один угон машины на территории комплекса с тем, чтобы подвести под увольнение охранное предприятие. Ответственный: Загребчук.
— А почему три? — поинтересовался Загребчук.
— Ладно, уговорил, пять! — уступил Подлипецкий.
— Только, чур, у своих не тырить, — предупредил Иванько.
— Пятое. После увольнения охраны осуществить рейдерский захват с мотивацией необходимости защитить жителей комплекса в условиях безохранности. Ответственный: Сачков.
— Почему Сачков? — удивился Загребчук.
— Он у меня комплекс уп…дил, он пусть и вернет, — пояснил Аполлонский. — Докажет свою новоиспеченную преданность.
Хурал опять разразился гоготом.
— Шестое, — продолжал Подлипецкий. — Круговая оборона помещений ТСЖ с целью недопущения к местам работы членов правления и персонала. Накопление долга ТСЖ перед подрядными организациями до критического уровня. Банкротство ТСЖ. Коллективная ответственность.
— Это как? — решился уточнить Сволочников.
— То есть если что пойдет не так, как запланировано, — все под суд пойдем, — пояснил Подлипецкий. — Чтобы никто не халявил.
Весь хурал нервно заерзал.
— Вопросы есть? — спросил Аполлонский и сам себе ответил: — Вопросов нет. А еще нет Сачкова и Лиммера-младшего.
— Миша уже в зоне доступа, — бодро отрапортовала мадама Лиммер, — сообщил, что подъезжает.
— Ну а Сачкова мы сейчас обеспечим.
Аполлонский склонился к пуфику и проговорил в его середину: «Сачков, выходи, мудо…б, дело есть, бить не буду».
— Челюсти-то захлопните, не думайте, что я ё…нулся: Коля в пуфик средство связи вложил.
В кафе воцарилась мертвая тишина. В этой тишине откуда-то сбоку послышались неуверенные шаги, хлопнула одна дверь, потом вторая и на пороге появился Сачков, постукивающий себя по правой скуле, как будто в ухо попала вода.
— Не оглох? — поинтересовался Аполлонский.
— А?
— Интересуюсь, уши я тебе не отстучал? Наушник теперь уже вытащи и отключи. Ну что, все наши планы подслушал?
— А вы как?..
— А я, Колян, как приземлился каком на это кресло, вот эта х…вина — Сеня показал на торчащую из нагрудного кармана ручку, — мне просигнализировала: где, что, куда. Охренительная, скажу тебе, вещь, один наш отечественный кудесник делает. Правда, когда друзья дарили на день радио, уверяли, что «Сюртель» — это французская марка, мол, трендовая вещь, в первой линейке, одного класса с подслушкой от «Сони». А поближе взглянул: мейд ин раша. Не все Кулибины еще за кордон от…ярили, — удовлетворенно заключил Сеня, поглаживая ручку. — В общем, лоханулся ты, Сачков, с своим жуком.
Николя потрясенно молчал. Он был раздавлен и уничтожен.
— Так я спрашиваю: все наши планы подслушал?
— Все не смог, Семен Аркадьевич, вы же все время своими конечностями мне по ушам ездили.
— Не п…ди, Колян. Когда Подлипец дошел до твоей ответственности в пятом пункте, я даже ноги с пуфика снял, чтобы обеспечить тебе максимальную четкость приема.
— С пятого пункта хорошо было слышно, признаю.
— Ну вот и о…уительно. А все предшествующее тебе знать и необязательно. Сосредоточься на пятом.
— А как же шестой? — напомнила Аполлонскому мама Лиммер, — там же коллективная ответственность.
