ПУТЕШЕСТВИЕ МИЛЬТОНОВ В ПАРК РИНИ
По дороге в парк Рини папа трижды чуть не угробил нас. Первый околосмертельный опыт случился близ аэропорта, когда папа слишком увлекся наблюдениями за садящимся самолетом. Он так усердно пытался сравняться с «Боингом-737» «Южноафриканских авиалиний», что чуть не переехал троих автостопщиков, которые стояли на аварийной полосе. Мама назвала его «чертовым идиотом».
Второй околосмертельный опыт произошел под мостом Умгабаба. Папа считает этот мост смертельной ловушкой, потому что какие-то придурки кидают с него кирпичи, пытаясь попасть в проезжающих внизу. К тому времени, как мы подъехали к мосту, папа сам себя так накрутил, что распсиховался, как Вомбат, стоя в очереди в банковскую кассу. Неестественно высоким голосом он велел мне лечь на заднее сиденье и накрыть голову коробкой с рыболовными снастями. Когда мы оказались под мостом, папа принялся неистово выворачивать руль то влево, то вправо, пытаясь сбить с толку потенциальных метателей кирпичей. К сожалению, он так сосредоточился на возможной опасности, исходящей сверху, что не обратил внимания на огромный грузовик, груженный сахаром, который мчался прямо на нас по встречной. И когда он обернулся показать мне, что все о'кей, мама заорала и резко потянула руль в свою сторону. Универсал бросило влево. Домика на колесах мы чуть не лишились, однако папа быстро выровнял громадину. Покачав головой, он заявил, что с каждым днем жизнь в этой стране становится все опаснее. Не говоря ни слова, мама принялась созерцать проплывающие за окном банановые плантации.
Третий случай произошел уже на въезде в парк Рини. Папе так не терпелось увидеть, есть ли волны, и проверить, в какую сторону дует ветер, что он не остановился перед железнодорожным переездом и нас чуть не сбил поезд. Закончив осыпать ругательствами машиниста, папа подмигнул мне и сказал:
— Легкий северо-восточный... Джонни, пойдем и поймаем стофунтовую рыбу!
Прогулялся по кемпингу. Место 18 через дорогу занято компанией серфингистов с девчонками, которые сидят в шезлонгах и пьют пиво. Одна из девчонок довольно симпатичная. Когда я прошел мимо, она мне улыбнулась. Попытался улыбнуться в ответ, но рот почему-то не открылся, поэтому я сделал вид, что игнорирую ее, и проскользнул в туалет. Сидя на унитазе в закрытой кабинке, обдумал свои перспективы. Потом понял, что сижу здесь уже слишком долго. Девчонка может подумать, что я пошел по-большому. Саймон говорит, что красивые девушки никогда не пукают и не ходят по-большому, поэтому я выскочил из туалета и прошагал мимо их шезлонгов с невозмутимым видом. На случай, если ее действительно интересовало, чем я там так долго занимаюсь. На этот раз девчонка сидела к дороге спиной, и ее целовал в шею светловолосый серфингист. Кажется, я скоро возненавижу всех блондинов-серфингистов на свете! Вернулся к нашему фургончику. Папа ждал меня с рыболовными снастями наготове. Захлопав в ладоши, как ненормальный, он проорал: «Скорей-скорей-скорей-скорей!» Как будто я трачу его время понапрасну. Потом он объявил, что бухта кишит селедкой, сунул мне в руки удочку и ушел в направлении пляжа.
В течение примерно километра мы лезли по скалам, перепрыгивая затопленные приливом лагуны, а потом папа указал на какую-то канавку и сказал: «Копать будем здесь». Мы начали разбирать снасти. Внезапно папа завопил, как будто его пытали, и швырнул на землю свой грузик в виде пирамидки. Мы забыли наживку в холодильнике домика на колесах! Папа сел на камень и уставился в морскую даль, как психопат, раздумывающий о смертоубийстве. Потом он сказал: «Я сдаюсь! Это все! Все, что Мильтон бы ни делал, превращается в дерьмо! Какой смысл? Какой смысл?» Я решил, что эти настроения попахивают суицидом, и поэтому соврал, что видел огромную рыбу, которая выпрыгнула из воды прямо под нашим носом. Потом повернулся к отцу, но тот уже был на полпути обратно и прыгал по скалам, как антилопа.
Папино наблюдение, что бухта кишит селедкой, оказалось не совсем правдой. К пяти часам рыба ни разу не клюнула. Папа очень нервничал и все время пробовал разные наживки, но безуспешно. Затем он заявил, что во всем виновата расположенная неподалеку бумажная фабрика «САППИ». Глотнув морской воды, он сказал, что у нее привкус нефти. Вдруг моя леска обвисла. У папы загорелись глаза, и он завопил: «Это сельдь! Это сельдь! Тяни! Тяни! ТЯНИ!» Я начал вытягивать леску со всей силы, а потом она натянулась. Папа завопил: «Тяни что есть мочи!» Я выдернул удочку, и началась борьба.
17.04. Поймал самую крупную рыбу в своей жизни! Папа говорит, она потянет на два с половиной фунта. Вынул крючок у нее изо рта, а папа бросился к сумке доставать фотоаппарат. Мне не сразу удалось крепко ухватить скользкую рыбу, но когда я все-таки сделал это, то поднял ее с сияющей улыбкой. Но папа не стал фотографировать. Вместо этого он вдел крючок в голову моей селедки, второй крючок ей под спинной плавник и провозгласил:
— Ловим на живца, Джонни!
Закинув мою прекрасную рыбу в залив, папа протянул мне удочку, подмигнул и сказал:
— А теперь поймай мне лихию[23]!
Слегка приуныв после того, как мою суперскую рыбу низвели до статуса наживки, я начал представлять борьбу с самым крупным трофеем, когда-либо пойманным на спортивной рыбалке в Натале. Папа открыл банку пива и, громко рыгнув, во весь голос затянул песню «Я король мира». К счастью, никто его не слышал.
Примерно двадцать минут я простоял с папиной удочкой, глядя на горизонт и чувствуя себя настоящим мужиком. Затем леска резко дернулась. Папа встал позади и странным голосом прошептал:
— Спокойно, сын мой. Она еще примеривается. Пусть заглотит. Тихонько, не торопись...
К сожалению, леска дернулась только один раз, а выдернув удочку, я обнаружил, что от моей прекрасной рыбы осталась лишь голова да жалкий сгусток кровавых кишок.
Осмотрев рыбью голову, папа отхлебнув пива и с видом знатока заявил: «Акула».
У меня похолодела кровь — я только что играл в игры с «Челюстями»! Мы снова закинули удочку, и вскоре папа поймал двух селедок, каждая из которых, по его словам, весила меньше двух с половиной фунтов. Тогда папа оснастил удочки проволочной леской и забросил пойманную рыбу в качестве наживки. Мы стояли как двое воинов в ожидании смертельной схватки с самым устрашающим чудовищем планеты. Папа даже дал мне глотнуть пива, сказав, что от него растут волосы на груди. Хотя лично мне не повредили бы волосы в другом месте. (На сегодняшний момент общее число волос — шестнадцать.)
Затем папина леска вдруг начала дико раскачиваться из стороны в сторону. Он отдал мне пиво и присел, приняв воинственную позу. Глаза выпучились от предвкушения, он начал говорить сам с собой. Акула виляла, как раненый «феррари». Папа громко заулюлюкал и, спотыкаясь, побежал по скалам к бухте, чтобы сразиться с монстром на песке. Я выдернул живца и оставил его в лагуне, а сам побежал к пляжу, догонять папу. Тот сказал, что акула уже размотала двести метров лески и сейчас приближается к Мадагаскару. Поскольку сгущались сумерки, я побежал к тому месту, где мы оставили сумки, и перенес их на пляж. Свою рыбу я отпустил, потому что мне было жалко смотреть, как она ловит ртом воздух в мутной зеленой воде.
Тем временем на пляже папа терял надежду. У него заболела спина, а леска порезала кожу на левой руке. Все было в точности как в книжке «Старик и море», но папу это сравнение не впечатлило. К сожалению, акула предприняла хитрый шаг и поплыла параллельно берегу влево от пляжа. Папа очень старался остановить ее, но леска порвалась о риф. Он не очень расстроился — то ли потому, что акула его уже достала, то ли потому, что его сын в глубине души боялся увидеть то, что покажется из воды.
Костер в кемпинге пришлось разводить мне: папа был слишком занят. Он ходил от одной площадки к другой и травил байки о том, какая большая рыба ушла от него сегодня. Парню, что стоял рядом с нами, он сказал, что это была острозубая песчаная акула весом более пятисот фунтов. Сосед забеспокоился и сказал, что посоветует своим домашним не соваться в воду. Напутав до смерти весь кемпинг парка Рини, папа с довольным видом уселся в шезлонг и приказал мне во всех подробностях описать его битву с акулой в моем дневнике.
22.00. Папа наорал на серфингистов за то, что те слишком громко врубили музыку. Те ему нагрубили и обозвали козлом, когда он отвернулся.
Воскресенье, 14 апреля
Прекрасный день, загораю. Ни рыбалки, ни акул, слава Богу.
Понедельник, 15 апреля
До дня рождения осталось пять дней! Пятнадцать — звучит куда лучше, чем четырнадцать. Мильтоны отправились вниз по побережью и пообедали в пабе «Оранжевый осьминог». По телевизору в углу показывали ролики про рыбалку, и маме все время приходилось одергивать папу, чтобы тот перестал смотреть и слушал ее. Но у папы глаза загорелись рыбацкой лихорадкой, и он так быстро прожевал бургер, что на обратном пути пришлось заехать в аптеку за лекарством для пищеварения.
