Козел! Все вы одинаковые…
Махоньков избивает Маню.
Махоньков. Ну?!
Маня (целует его). Ладно, старейшина! Твоя взяла. Куда идем, кобель старый? Сразу в сауну? (Убегают трусцой).
Махонькова. Ваня, посмотри, какие у меня ноги!
Ваня. Нормальные.
Махонькова. Ва-аня! Ну же, ну!..
Ваня. Жену не трогайте. Она у меня хорошая. И верная. Я ее с детского сада люблю.
Махонькова. Да ты знаешь, щенок, где сейчас эта падаль Махоньков с твоей задрыгой?
Ваня. Маня на симпозиуме социологов.
Махонькова. Ха-ха! Ха-ха-ха! Откуда ты, такой? Иди ко мне, не бойся…
Ваня. Да кто же вас боится?.. Небось не Вирджиния Вульф…
Общее затемнение. Конец.
Матерое прощание (Валентин РАСПУТИН)
Олень в воду написал в августе.
Оттого и поднялась Ангара, затоплять стало остров и деревню.
Да тут еще где-то ГЭС городить начали, Евтушенка туда из Америки приехал, в общем, пошло дело.
Вот-вот затопит!
Старик Богувдул мог только рычать и матюкаться. За то и любили его старухи: как загнет — так и вспоминается молодость…
Старухи собирались за самоваром, жгли лучину, скырныкали, жулькали, прукали и говорели, говорели:
— Опосле вчерошного, значитца, навроде лутше посередь.
— Однуё назадь утресь-то присбираться. А куды от ее?
— Да хошь туды! Куды доржим.
— Издрябнем. Здря-я-а!
— Ниче! Сколева тутака тростить, ишо тамака надоть тепери вяклить…
— Опеть дожжик, то ли ишо че?
— Ли че ли?
— Хуть седни ослобони, осподи, остатний раз ночесь очураться!
— Дак ишо щас об етим самдели не как-нить, а покуль с им страму отерпать…
— В грудях тошно…
Не разговоры — наслаждение! Кто понимает…
Но как ни бодрились любимые героини моих романов, пришло время отдавать Богу душу.
Посреди острова очередь образовалась, приемный пункт в старой бане открыли. Бог на катере приплыл из Иркутска.
Отдали — и всем легче стало.
Дурноматом рычал Богувдул.
Ангара разливалась. Только рыба дохла от прозы и пессимизма.
Многоликость (Татьяна РЕБРОВА)
Ты думаешь — Джульетта?
Это я.
Я говорю.
Поверь, все доказали
В той драме у Шекспира, где моя
Печаль была в начале той печали.
То Маргарита, думаешь, поет?
То я пою.
___
Мне непонятна холодность твоя…
Во мне сошлись
Все небыли и были.
Я — это я.
Но я — не только я.
Во мне живут
все те, кто раньше были.
Поэзии связующую нить
Порвать
нет ни стремленья, ни охоты,
Могу такую штуку сочинить.
Что будет посильней,
чем «Фауст» Гёте.
Ведь это мною очарован мир.
Ведь это мне,
сыграв на фортепьяно.
Провинциальных барышень кумир
Сказал: «Ужель та самая Татьяна?»
Да, это я.
Мы с ней слились в одно,
В одно лицо…
Но если б только это!
Ведь я еще — Изольда и Манон,
Коробочка, Офелия, Джульетта.
Ту драму,
не Шекспира, а мою,
Сыграть
не хватит целого театра.
Я — Маргарита. Это я пою.
Ты не шути со мной.
Я — Клеопатра!
И сам Печорин,
отдавая честь.
Сказал мне: «Мадемуазель Реброва!
Я, видит бог, не знаю, кто вы есть.
Но
пишете, голубушка…
отменно!»
Продолжатель (Александр РЕВИЧ)
Ты скажешь мне: «Унылая пора».
Ты скажешь мне: «Очей очарованье».
___
Скажу тебе: «Унылая пора».
Ты скажешь мне: «Очей очарованье».
Красиво сказано! Что значит дарованье
И резвость шаловливого пера!
Продолжу я: «Приятна мне твоя…»
«Прощальная краса», — ты мне ответишь.
Подумать только! Да ведь строки эти ж
Стихами могут стать, считаю я.
«Люблю я пышное…» — продолжу мысль свою.
Добавишь ты: «Природы увяданье».
Какая музыка! И словосочетанье!
Я просто сам себя не узнаю…
«В багрец и в золото!» — вскричу тебе вослед.
«Одетые леса», — закончишь ты печально…
Наш разговор подслушан был случайно,
И стало ясно всем, что я — поэт.
Когда-то в Москве (Евгений РЕЙН)
В квартире коммунальной,
теперь таких уж нет,
Из туалета выйдя, не все гасили свет.
Там жили продавщица, профессор и артист.
Худой как черт Данилов, возможно, и альтист,
И одинокий Котов, философ, эрудит,
Как выяснилось позже, убийца и бандит.
И молодая дама, что, кутаясь в манто,
Работала ночами у станции метро…
Никто и никого там на «вы» не называл,
И пятый пункт анкеты жильцов не волновал.
Ко мне по коридору прокрадывались в ночь
То юная портниха, то генерала дочь.
И как же проклинал я, голодный донжуан.
Предательски скрипящий, продавленный диван!..
Объятья, сплетни, ссоры, дешевое вино!
Нам встретиться на свете уже не суждено
Ни в давних тех квартирах в исчезнувших домах,
Ни даже на Багамских волшебных островах…
Кто пил из этой чаши, тот знает, что почем,
А кто не понимает, то я тут ни при чем…
Прекрасную квартиру я вспомню, и не раз.
А смена декораций зависит не от нас.
Я и Соня, или Более чем всерьез (Роберт РОЖДЕСТВЕНСКИЙ)
Мог ногой
топнуть
и зажечь
солнце.
Но меня
дома ждет
Лорен Софа.
Из книги «Всерьез»
___
… А меня
дома
ждет
Лорен Соня.
Мне домой
топать —
что лететь к солнцу.
А она
в слезы,
скачет как мячик:
— Что ж ты так
поздно,
милый мой
мальчик? —
Я ей
спокойно:
— Да брось ты,
Соня…
Постели койку
и утри
сопли. —
А она плачет,
говорит:
— Робик!.. —
и —
долой платье,
и меня —
в лобик…
Задремал
утром,
так устал
за ночь…
Вдруг меня
будто
кто-то
хвать за нос!
Рвут меня
когти,
крики:
— Встань,
соня!
Я тебе,
котик,
покажу
Соню!!
Страдания юной Лоры (Михаил РОЩИН)
Лора Д. страстно влюбилась в режиссера П. в то самое мгновение, когда увидела
