Ознакомительная версия.
И вернулся с двумя бутылками. Появились стаканчики, которые Моррис хозяйским жестом наполнил.
— За твое здоровье, брат! — воскликнул он весело. — Чувствуй себя как дома!
Майкл опустошил свой стакан с серьезной миной, стоя у стола, а когда стакан вновь наполнился, вернулся с ним к своему креслу, прихватив заодно бутылку.
— Военные трофеи, — объяснил он. — Трусы прячутся за стены. Так утверждает наука.
Моррис не нашелся, что на это ответить, и на некоторое время повисло молчание. Но два бокала шампанского, очевидно, подействовали на Майкла.
— Тебе не достает темперамента, Моррис, — заявил он. — Возможно, ты человек и неглупый, но энергичным тебя никак не назовешь.
— Почему ты считаешь, что я человек неглупый? — допытывался Моррис с выражением удовлетворенной скромности.
— Потому что не хочешь идти на компромисс. Хитрюга ты, Моррис, истинный ловкач, — продолжал адвокат. — А винцо неплохое. Единственная достойная уважения вещь в семействе Финсбюри — это вино; его трудней получить, чем дворянский титул, значительно трудней. Я не могу понять, почему человек, у которого в погребке есть такое вино, не соглашается на компромисс.
— Когда я тебе то же самое предлагал, ты отказался, — хитро улыбнулся Моррис.
— Я даже не понимаю, почему отказался. И не понимаю, почему ты отказываешься… — рассуждал громко Майкл. — Интер-ресная это вещь, очень интерр-ек! — сная, — продолжал он, с переменным успехом борясь с непослушным языком. — Мне интерресно, о чем каждый из нас думает, а тебе нет?
— А как ты полагаешь, чем я руководствовался? — спросил Моррис с хитрецой.
— Какая наглость! — Майкл взглянул на кузена и подмигнул. — Еще минута, и будешь просить выручить тебя из неприятностей. Я знаю, что я посланец Провидения, но не до такой же степени. Выпутывайся сам, как Эзоп и тот с ним, другой. Ведь это ж надо думать, какие несчастья для четырнадцатилетней сиротки — все эти кожаные дела и прочее.
— Я не пойму, о чем ты толкуешь, — заявил Моррис.
— Я и сам не пойму, — признался Майкл. — Прекрасного урожая вино, уважаемые господа, прекрасного. Не пренебрегайте бокальчиком. Но вот какая проблема: пропал дорогой дядюшка. Вот что хотелось бы знать, где очень, очень дорогой дядюшка?
— Я же тебе говорю, что в Браундине. — Моррис уже незаметно стал вытирать пот со лба, эти повторяющиеся намеки сильно на него действовали.
— Легко сказать Брауд… Браундес… нет, оказывается не так легко, — напрягал дикцию Майкл. — Легко говорить, все легко говорить, когда можешь выговорить. Что мне нравится, так это то, что дядюшка пропал абсолютно. Это уму непостижимо! — и он покрутил головой.
— Все очень просто, — Моррис с трудом владел собой. — Никакого секрета нет. Он находится в Браундине после потрясения от этой катастрофы с поездом.
— Да-а, — признал Майкл, — чертовски сильное потрясение!
— Что за тон у тебя? — резко отреагировал Моррис.
— Я об этом знаю из достоверных источников, — сознался адвокат. — Сам мне об этом сказал. Если ты все же скажешь мне что-то другое, я должен буду выбирать между одним сообщением и другим. Вопрос в том… о, уронил бутылку… но шампанское ковру на пользу… весь вопрос в том, дядюшка жив или… или… в гробу лежит?
Моррис сорвался с кресла.
— Ты это о чем? — Моррис почувствовал, как у него перехватило дыхание.
— Я о том, что ковер — это прек-ек! — расная вещь. Чудесная вещь на кожаной основе. Передай мой привет дяде Шампану… — Майкл поднялся.
— Ты уже уходишь? — спросил Моррис.
— Очень жаль, друг мой. Надо ухаживать за больным, — ответил Майкл, наступая ему на ногу.
— Нет, ты никуда не уйдешь, пока не объяснишь мне всех своих намеков, — разъярился Моррис. — В чем, собственно, дело? Зачем ты приходил?
— Не сердись, — сказал адвокат уже от дверей. — Я приходил как посланец Провидения. — Держась рукой за стену, он дошел до входной двери, с трудом отворил ее и спустился с крыльца на тротуар. Уставший ждать кэбмен увидел его и спросил, куда ехать.
Майкл заметил, что Моррис идет вслед за ним; неожиданно его осенило: можно его еще напугать…
— К Скотленд-ярду, — сказал он громко, держась за колесо, чтобы не потерять равновесия. — Едем в Скотленд-ярд, что-то этот мой братец мне подозрителен. Надо бы все выяснить! Давай к Скотленд-ярду!
— Вы ж несерьезно, — отозвался кэбмен, с той снисходительной симпатией, с какой в народе относятся к подвыпившим джентльменам. — Лучше я отвезу вас домой, а завтра пойдете в Скотленд-ярд.
— Вы мне советуете не ехать в Скотленд-ярд по-дружески или как юрисконсульт? — заинтересовался Майкл. — Ладно, забудем о Скотленд-ярде, едем в бар «Радость».
— «Радость» уже закрыта.
— Ну тогда домой, — столь же радостно согласился Майкл.
— Но куда, господин хороший?
— Что-то не помню адреса, — сказал Майкл, забираясь на сиденье. — Езжай в Скотленд-ярд, там и выясним.
— Но у вас, наверно, есть визитная карточка, — спросил кэбмен, — дайте мне ее.
— Потрясающая интеллигентность у салата! — пробормотал адвокат, подавая извозчику свою визитку.
Тот прочитал при свете фонаря:
— Майкл Финсбюри, 233 Кингс-роад, Челси. Правильно, сэр?
— Угадал. Ну и поехали, если дорогу видишь.
Глава десятая
Гидеон Форсайт и концертный рояль
Возможно, читатель знаком с известной повестью «Кто перевел стрелки часов?», принадлежащей перу некоего Э.Х.Б., которая несколько дней заполняла витрины привокзальных киосков, после чего бесследно исчезла с лица земли. Я не знаю, как это происходит, но факт остается фактом: прежние книги исчезают, уступая место новым. Может быть, это Вечный Читатель — Время зачитывается старыми изданиями, возможно, в этом есть какое-то особое предначертание Провидения, в чьей власти судьбы и писателей, и их творений, но не исключено, наконец, что сами писатели взяли это дело в свои руки, создали тайную организацию и, пользуясь паролем, которого не выдадут никому даже под страхом смерти, собираются небольшими группами по ночам, чтобы под началом энергичных предводителей совершать свои очистительные набеги на книжные лавки города. Так или иначе, устаревшие книги исчезают, подтверждением чему служит факт существования только трех экземпляров повести «Кто перевел стрелки часов?». Один находится в Британском Музее, надежно скрытый под фальшивым названием, другой — в подвальных хранилищах Юридической библиотеки в Эдинбурге (вместе с нотами), а третий, в сафьяновом переплете с тиснением — у мистера Гидеона Форсайта. Столь завидную судьбу, постигшую этот экземпляр, легче всего было бы объяснить восторженным отношением Гидеона к сей повести. Несколько трудней было бы обнаружить поводы для такого восторга (особенно тем, кому она хоть раз попалась на глаза), но следует помнить, что родительские чувства — извечная человеческая слабость, Гидеон же (а не его дядя, чьими инициалами он остроумно воспользовался) и был автором повести «Кто перевел стрелки часов?», хотя предпочитал в этом не признаваться. Обмолвился, правда, как-то нескольким приятелям, когда книга была еще в печати, но после ее не слишком удачного появления на прилавках писательская скромность взяла верх, и теперь тайна сия хранится более надежно, чем, например, тайна авторства «Уэверли».
Как ни странно, экземпляр этого произведения все еще покоился в запыленном одиночестве в киоске на станции Ватерлоо (мы возвращаемся в нашем рассказе на один день назад). Гидеон, купив билет до Хемптон-корт, как раз проходил мимо и снисходительно улыбнулся детищу своих былых интеллектуальных упражнений. До чего же смешными выглядят сейчас его литературные амбиции! И сколь не соответствует его теперешнему положению эта ребяческая забава! Сейчас, взявшись за свое первое дело, он почувствовал себя, наконец, взрослым мужчиной, а муза — покровительница детективных романов, дама, вероятно, французского происхождения, покинула его обитель и вернулась на Геликон, чтобы продолжить водить хороводы в обществе своих остальных сестер.
Во время поездки разум молодого адвоката был занят весьма здравыми и практичными мыслями: ему уже виделся в воображении небольшой сельский домик на лесной поляне среди вековых дубов, где он обустроит свое семейное гнездышко. Чем дальше он погружался в эти мечтания, тем больше вводил усовершенствований в проект — тут добавил конюшню, там теннисный корт, еще где-нибудь надо устроить лодочную пристань.
«Совсем еще недавно, — думалось ему, — я был беззаботным щенком, которого ничто не волновало, кроме собственных удовольствий. Интересовала меня только гребля, да детективные романы. Когда проходил мимо старосветского деревенского поместья с большим огородом, конюшней, пристанью, удобными комнатами, даже не задумывался о канализации. Как же человек с возрастом взрослеет!»
Ознакомительная версия.
