Внизу стойко потели и ждали новостей. Часа через два-три должны были прилететь два «Ориона» и подойти противолодочные корабли супостатов; жетоно-человеки сменились уже много раз, замполит с автоматом на шее устал проявлять бдительность и рвение, но беспартийных не было, а коммунисты и комсомольцы не собирались наперегонки с акулами плыть за проходящими мимо иностранными судами. Затем устал разведчик со штатным ФЭДом и трофейной «лейкой». Командир спустился в центральный и начал отрабатывать КБР по атаке надводных целей. Электронные мозги лодки зашкаливало от обилия «целей», торпеды с нормальным зарядом быстро заканчивались (теоретически, конечно), атака повторялась за атакой, но «целей» меньше не становилось. Начали съезжать мозги и у личного состава КБР, а настоящего супостата все не было. Вот это оторвались! Ни шпионы, ни космическая разведка не смогли предсказать и отследить наш переход. А может, мы провалились в «черную дыру» и всплыли в другом разумном мире, где нет войн и супостатов? Где нет лилипутских вопросов, с какой стороны разбивать яйцо?…
Зажаренный на солнце зам, окончательно устав проявлять бдительность и рвение, попытался передать свою функцию вместе с «Калашниковым» особисту, но тот наотрез отказался от чести выполнять замполитовскую версию ситуации «человек за бортом». Категорически отказались и вахтенные офицеры. Зам пошел и поставил автомат в пирамиду.
Так прошло почти все воскресенье. Страсти улеглись. У чрезмерно любопытных появились первые солнечные ожоги – экватор и в Африке экватор, и на нем даже негры чернеют от загара. За разочарованием наступило даже какое-то беспокойствие за американцев. Что они, сквозь землю провалились? Или мы опять друзья-союзники? Но тогда – против кого?
Трезвее всех рассуждали внизу пультовики-управленцы – ум, честь и совесть экипажа: «По воскресеньям они не летают, а отдыхают. По понедельникам до обеда служат, но под руководством капелланов и, следовательно, тоже не летают. Ну, а после обеда прилетят…»
Так оно и вышло, но заложил нас английский сухогруз (ясно, не задаром). Сначала мы нормально разошлись с ним на встречных курсах, как ни в чем не бывало. Но потом до флегматичных англичан дошло, с кем они разошлись, и сухогруз лег на обратный курс, догнал нашу субмарину и открыл сеанс связи. Тут появилась работа и у офицера радиоразведки. Он сказал, что передают информацию про нас, причем открытым текстом. Проделав свою иудину работу, англичанин повернул обратно.
Часа через три над выдвижными пролетели два долгожданных «Ориона» австралийских ВВС. На обратном пути сбросили по гидроакустическому бую – по носу справа и по корме слева. Работали филигранно, на трех моторах! Может, и наши так могут? С этого момента по «Орионам» можно было сверять часы – ровно в пятнадцать ноль-ноль нас теперь обкидывали буями.
Наше появление здесь для американцев явно было неожиданным. В качестве корабля сопровождения с их стороны двое суток шел целый вертолетоносец «Тарава» – это против нашего-то тральщика! Потом – вплоть до самого погружения – его сменил танко-десантный корабль «Ньюпорт».
Нащелкали, напечатали снимков – море. Смотрели в бинокль и в перископ, как американские сержанты гоняют по палубе негров-морпехов. Тоже часы можно сверять. Появились «знакомые» сержанты. Жизнь снова приобретала обыденность. А русская душа всегда любит быструю езду (по Гоголю) и жаждет потехи. Может, и не только русская, но только мы можем находить потеху и устраивать ее в таких условиях и ситуациях, где другим – скажем, евреям – и не снилось.
Перед очередным налетом «Орионов» подняли носовой шпиль. Потом открылась боковая дверь ограждения рубки, и из нее вышел боцман Фикус (это не кличка, а упрощенный русский вариант татарского имени), неся в руках блестящую квадратную банку из-под сушек. Море было спокойным – штиль полнейший, солнышко в легкой дымке… Боцман водрузил банку на шпиль, затем ушел и появился еще раз, но уже со шваброй – толстая такая дюралевая ручка у нее была. Швабру эту воткнул в банку и с чувством исполненного долга и личного достоинства не спеша вернулся в рубку, задраив за собой дверь. Вахтенный офицер скомандовал вниз: «Пошел шпиль… на малой вправо!» Шпиль завращался: вместе с банкой и шваброй он преобразился и стал каким-то грозным фантастическим оружием. Потом влево.
«Орионы» чуть с ума не сошли. Они делали заход за заходом. Пролетали вдоль и поперек на минимальной высоте и минимальной скорости. Перешли на два мотора и кружились, кружились, кружились… С вахтенного офицера ветром от винтов сдуло за борт тропическую пилотку.
Командир не выдержал: «Боцман, убери ты эту хреновину к такой-то матери, у них же горючее уже на исходе, жалко же дурачков…»
Боцман быстро, но со скифским величием и спокойствием подошел к шпилю, выдернул швабру, взял ее на плечо, а банку небрежно пнул за борт.
«Орионы» круто взмыли в небо и на всех четырех моторах унеслись к солнечной Австралии. Следующие два дня они делали облет на заоблачной высоте и буев не кидали. То ли стыдились чего-то, то ли боялись… Кто ее поймет, эту полу-белую, полу-черную американскую душу?
ИЛИ МЕРТВАЯ ПЕТЛЯ
…Полковник наш рожден был хватом…
Лермонтов, «Бородино»
Противоборство двух систем было в самом разгаре, вовсю полыхала «холодная война», и отблески ее зарева были видны на всех материках, морях и континентах. Империализм – угроза миру! Империализм – источник войн! Империализм – тормоз прогресса! США – ударная сила мирового империализма. И наоборот: социализм – оплот мира и прогресса всего человечества, а Советский Союз – его авангард, надежда и опора. Отсюда совершенно понятна и очевидна роль Вооруженных Сил, а следовательно, и Военно-Морского флота. Все, что создано народом, должно быть надежно защищено. Так это или немножечко иначе – думать было некогда. Во-первых: работал «железный занавес». Во-вторых: надо было противостоять злобным проискам этого самого империализма, а их было не счесть. Сил и средств у империалистов хватало с избытком, хотя социализм вел развернутое наступление… Но до открытой схватки не доходило, наверное, потому, что у обеих сторон не было уверенности в том, останутся ли на планете победители, не говоря уж о побежденных. Китай с его миллиардным населением – не в счет.
В общем, вот на таком историческом фоне и служил Советскому Союзу командир многоцелевой атомной подводной лодки, один из многих, ничем особенным от других не отличавшийся. Хотя – слыл на флоте чудаком из-за своих двух сумасбродных идей.
Первая – сделать на подводной лодке «мертвую петлю». Вторая – торпедировать авианосец «Энтерпрайз». Ни больше, ни меньше. Причем, обе мечты были вынесены еще из стен училища, и до сих пор командир не образумился. Нет-нет да и ляпнет где-нибудь, чаще, конечно, по пьяни.
Идея с «мертвой петлей» родилась на вступительной лекции по ТУЖК, когда преподаватель из бывших механиков авторитетно заявил, что аэродинамика и гидродинамика – близнецы и братья, вернее сестры, и что законы управления подводной лодкой сродни законам управления самолетом. Правда, со временем мечта несколько поблекла, выветрилась и стала какой-то нереальной. Механики-сослуживцы снисходительно привели массу доводов о ее несостоятельности. Это и провал на запредельную глубину погружения, и что разность в плотности воды и воздуха – более тысячи раз! – приводит к разности в скоростях, а посему в верхней мертвой точке все будет падать вниз, так как вес незакрепленных предметов превысит величину центробежной силы, а в трюмах вода…
– Трюма по уставу должны быть сухими, и все раскреплено по-штормовому! – впадал в ярость будущий командир. – А вас, умников, надо тоже привязать ремнями, как в самолете, и всю вахту, и с замком, а ключ у вахтенного офицера…
– Эк тебя развезло, – добродушно посмеивались управленцы, – все равно не получится – сорвет конденсатные насосы, сработает защита и потеряем ход. Будет не петля, а полупетля, но, возможно, мертвая. Иди в свою штурманскую конуру и думай лучше, как утопить авианосец. К тому же, у лодки в подводном положении, в отличие от самолета, сохраняется значительный восстанавливающий момент, который…
– А ну вас всех в зад!!! Петлю я все равно сделаю, на новой, глубоководной, скоростной лодке третьего поколения, с реактором на ЖМТ! Так что счастливо оставаться. Натирайте мозоли на заднице покрепче, чтобы сэр Чарльз Дарвин в гробу перевернулся…
Тут дело в том, что старых управленцев сравнивали с обезьянами. Мол, за столько лет щелкать ключами и нажимать кнопки можно научить и обезьяну – думать-то не надо.
– Слушай, – обращался правый управленец к левому, – откуда у «люкса» могут быть столь глубокие энциклопедические знания – сэр Чарльз, да к тому же еще и Дарвин. Если он еще скажет «эволюция» или еще что-то в этом роде, я выпаду в осадок…
