Она откозыряла Брайану и отправилась в парк допрашивать Поппи, жертву преследования.
Стоя на коленях, Ева наблюдала, как Стэнли Кроссли провезли мимо в полицейском автомобиле. На случай, если он в эту секунду глядит на дом Боберов, она помахала, но изувеченный ветеран смотрел прямо перед собой. Ева ничем не могла помочь ему и ничем не могла помочь себе. Ее переполняла ярость, и Ева впервые в жизни поняла, как же легко решиться на убийство.
Мимо проехала еще одна полицейская машина. На заднем сиденье скрючилась Поппи — видимо, в рыданиях.
Ева смотрела, как Брайан тяжелой поступью идет по улице, как развевается на ветру его борода, как он наклоняет голову, защищая лицо от секущего снега. Ева боялась, что муж поднимется к ней и примется рассказывать о произошедшем.
«Вот прямо сейчас, — подумала Ева, — я бы с наслаждением прикончила этого дурака».
Брайан ворвался в темную комнату Евы энергичным, заросшим волосами Гермесом, которому невтерпеж передать послание. Он включил верхний свет и сообщил:
— Поппи до крайности расстроена, хочет покончить с собой, сидит внизу. Понятия не имею, что с ней делать.
— Как Стэнли? — спросила Ева.
— Ну, ты же знаешь, каковы эти старые вояки — лицо как маска. О боже! Я не должен был так говорить, учитывая, что у бедняги и вправду, считай, маска вместо лица. Интересно, как политически корректно называть кого-то вроде него?
— Можешь называть его Стэнли, — предложила Ева.
— У меня от старика сообщение. Он хотел бы повидаться с тобой до Рождества.
— Можешь принести наверх мой стул? — попросила Ева.
— Который супом заляпан?
Ева кивнула:
— Удобнее разговаривать с человеком глаза в глаза, а тут это Рождество…
Следующим утром Брайан и Брайан-младший принесли бывший парадный стул и поставили рядом с кроватью.
— Итак, чем занимается мисс Мелодрама? — спросила Ева.
— Жалуется, что живот болит, — доложила возникшая в дверях Брианна.
— Полиция обошлась с ней грубо, — кивнул Брайан.
— Что наверняка означает, что полицейский повысил на нее голос. На человека, которого пытали в застенках, она не похожа. — Брианна осуждающе посмотрела на отца. — Прогони ее, папа! Сейчас же прогони!
— Разве я могу выставить нищую девочку в метель за две недели до Рождества?
— Да она никакая не нищая девочка! Эта гадина всегда приземляется на обе ноги!
— Поппи всегда побеждает, — поддержал сестру Брайан-младший. — Она считает себя пупом вселенной. А всех нас — недочеловеками, чье предназначение — лишь служить ей.
В дверях, прижав руки к животу, возникла Поппи и полуобморочным голосом оповестила:
— Я вызвала «скорую». Похоже, у меня выкидыш.
Брайан кинулся вперед и помог Поппи сесть.
— Я не могу потерять этого ребенка, Брайан-младший, — простонала она. — Малыш — все, что у меня остается… раз уж тебя я лишилась.
— Ужасная дилемма в том, Брайан, — заметила Ева, — что эта особа может говорить и правду.
Ева смотрела в окно на то, как закутанную в красный плед Поппи ведут к машине «скорой помощи».
Снова падал снег.
Поппи подняла руку и вяло помахала Еве.
Ева не пошевелилась. Ее сердце оледенело, как тротуар на улице. Ей до смерти хотелось избавиться от незваной гостьи.
В одиннадцать из регистратуры сообщили, что Поппи выписывают и нужно забрать ее домой.
Когда Брайан влетел в приемный покой, Поппи возлежала на трех пластиковых стульях, в одной руке она держала миску, другой притискивала ко рту ком салфеток.
— Слава богу, что это вы, доктор Бобер! — пролепетала она. — Я так надеялась, что приедете именно вы.
Брайана тронула ее бледность, хрупкость пальцев, сжимавших миску. Поддерживая за плечи, он помог Поппи сесть. Девушка вся дрожала, и Брайан быстро стянул с себя флисовую куртку и заставил Поппи надеть ее. Потом подкатил инвалидное кресло и попросил бедняжку пересесть в него, отметя ее слабые протесты и уверения, что она может передвигаться самостоятельно.
Снег укутал тротуар и здания, смягчив брутальность больничных коробок. Брайан открыл дверцу машины, поднял Поппи на руки, бережно положил на заднее сиденье и укрыл пледом. Инвалидное кресло он откатил в сторонку. В обычной ситуации он бы отвез кресло туда, где взял, но сейчас не хотел надолго оставлять страдалицу.
Машину Брайан вел очень осторожно. Дороги обработали реагентом, но снег падал такой густой, что толку от этого было чуть.
Поппи тихонько поскуливала на заднем сиденье.
Брайан вывернул шею, глядя на нее.
— Ну потерпи еще немножко, малыш. Скоро ты будешь дома в теплой постельке. — Он хотел спросить, а что там с выкидышем, но понял, что слишком мало знает о женщинах и их чувствах, и побоялся попасть впросак и в гинекологические подробности.
Снаружи уже бушевала настоящая метель. Брайан опустил боковое стекло, но так и не увидел, где начинается тротуар. Он еще несколько минут ехал, затем остановил машину, но мотор не заглушил.
Поппи села и прошептала:
— Я люблю снег, а вы, доктор Бобер?
— Прошу, называй меня Брайан. Да, снег — это совершенно изумительная материя. А ты знаешь, Поппи, что двух одинаковых снежинок не бывает?
Поппи ахнула, хотя этот факт был ей известен еще с начальной школы.
— Значит, каждая снежинка уникальна? — с восхищением произнесла она.
— Близнецы играли снежинок в своей первой рождественской пьесе, — вспомнил Брайан. — Идиот-учитель сделал им одинаковые костюмы. Этого не заметил никто из зрителей, кроме меня. Все впечатление было испорчено.
— А я всегда играла Деву Марию.
Брайан внимательно посмотрел на девушку.
— Да, я понимаю, почему тебя выбирали на эту роль.
— Вы имеете в виду, что я выгляжу как избранная?
— О да, — кивнул Брайан.
Поппи потянулась, сняла руку Брайана с руля и поцеловала ее. Потом переползла с заднего сиденья, обогнула рычаг переключения передач, устроилась у Брайана на коленях и голосом маленькой девочки спросила:
— Вы мой новый папочка?
Брайан вспомнил, как недавно у него на коленях сидела Титания. За последнее время любовница прибавила в весе, и ему было довольно тяжело. Он хотел пересадить Поппи на пассажирское кресло, но пенис его зашевелился, а гостья обвила за шею и, поглаживая бороду, называла папочкой. Сопротивляться этому было невозможно. И вскоре против своей воли Брайан оказался втянут в отношения, которые именуют «попранием приличий». Ему льстило, что столь милая и юная невинная девушка заинтересовалась пятидесятипятилетним дураком вроде него.
Брайан задумался, ждет ли его в сарае Титания. Возможно, из-за снегопада любовница решила не приходить, но Брайан надеялся, что непогода ей не помешала, потому что этой ночью он определенно нуждался в женщине.
Когда метель утихла, сменившись мирной поземкой, Брайан и Поппи вылезли из машины и побрели через сугробы к дому.
Ева увидела, как парочка подходит к калитке.
Брайан улыбался, а Поппи что-то шептала ему на ухо.
Ева так яростно ударила по окну, что разбила стекло. Снег хлынул в комнату, точно вода в открывшийся шлюз, и расползся ручейками талой воды.
Следующим утром Ева сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки, а Александр вставлял новое стекло, промазывая раму герметиком, совсем как Ева недавно мазала кремом края торта.
— Есть ли хоть что-нибудь, чего ты не умеешь?
— Не умею играть на саксофоне, не знаю правил крокета, не помню лицо жены. Топографический кретин. Не умею прыгать с шестом и практически беспомощен в драке.
Ева призналась:
— А я не умею настраивать цифровое радио. Бросила попытки разобраться со смартфоном в первый же день. Мой компьютер игнорирует интернет, как и я. Не могу смотреть фильмы на айпэде — да и зачем, когда кинотеатр в километре пешей прогулки? Надо было мне родиться лет сто назад. Я даже песни в плеер закачать не способна! И зачем только мне продолжают подсовывать эти мудреные гаджеты? Я бы порадовалась обычному радио, телевизору с кнопками на передней панели, проигрывателю пластинок и примитивному телефону, вроде того, что был у нас в моем детстве. Выглядел он солидно, и мы его держали на специальном столике в прихожей. Звонил так громко, что было слышно во всем доме и даже в саду. И звонил он только тогда, когда было что сообщить. Кто-то заболел. Необходимо перенести условленную встречу. Кто-то умер. А сейчас звонят друг другу по ничтожнейшим поводам, например, чтобы сказать, что приехали в «Макдоналдс» и собираются заказать чизбургеры с жареной картошкой.
— Да ты технофоб, как и я, Ева, — рассмеялся Александр. — Мы оба порадовались бы простому укладу жизни. Мне, пожалуй, стоит перебраться обратно в Тобаго…
