— Хорошо, я открою тебе маленький секрет. Гаскелла направил ко мне…
— Направил?
— Доктор Фриборн. У Гаскелла возникла небольшая проблема, и доктор Фриборн направил его ко мне.
Ева смотрела на нее с удивлением.
— И что вы должны были делать?
— Я выступала в роли суррогата.
— Суррогата?
— Как советник по вопросам секса, — объяснила Салли. — Доктор Фриборн присылал мне клиентов, и я им помогала.
— Мне бы такая работа не понравилась, — заметила Ева — Я терпеть не могу разговаривать с мужчинами о сексе. Вам не было неловко?
— Человек ко всему привыкает, да есть и худшие способы зарабатывать деньги. Короче, Гаскелл обратился ко мне со своей маленькой проблемой, и я помогла ему с ней справиться, причем буквально, ну и мы поженились. Деловая сделка. К тому же деньги.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что я получила Гаскелла, а Гаскелл получил пластик. Этакие эластичные взаимоотношения. Женитьба, растягивающаяся в обе стороны.
Ева с трудом переваривала эту информацию. Что-то здесь было не так.
— А как прореагировали на это его родители? — спросила она. — В смысле, они знали, что вы ему помогали и все такое?
— Знали? Откуда им было знать? Джи сказал им, что познакомился со мной в летней школе, и Прингси вытаращил свои жадные маленькие глазенки. Детка, этот толстенький коротышка — продолжение своего пениса. Он способен продать все. Рокфеллеровский центр самому Рокфеллеру. Поэтому он меня принял. Но не старушка-мама Прингшейм. Она долго пыхтела и дулась, но этот маленький свиненок стоял на своем. Мы с Джи вернулись в Калифорнию, Джи получил диплом по пластикам, и с той поры мы занимаемся биодеградацией.
— Хорошо, что Генри не такой, — сказала Ева. — Я бы не смогла жить с извращенцем.
— Да не извращенец он, детка. Джи просто помешан на пластике.
— Ну тогда я не знаю, что такое извращенец, — сказала Ева.
Салли закурила сигару.
— Каждый мужик от чего-нибудь заводится, — сказала она. — Ими легко манипулировать. Надо только найти слабое место. Уж я-то знаю.
— Генри не такой. Я бы знала.
— Вот его и тянет к кукле. Это-то ты теперь знаешь. Не хочешь же ты сказать, что он хорош в койке?
— Мы женаты уже двенадцать лет. Естественно, что мы не занимаемся этим так часто, как раньше. У нас столько дел.
— Эти мне дела. И пока ты возишься по дому, что делает Генри?
— Преподает в техучилище. Он там целый день и очень устает.
— Ты что же, хочешь сказать, что он не промышляет на стороне?
— Не понимаю, — сказала Ева.
— Он свое берет на стороне. Секретарша дает ему прямо на столе.
— У него нет секретарши.
— Тогда студенточка какая-нибудь. Трах, и отметки лучше. Я-то знаю. Все видела. Меня не обманешь, я слишком долго проболталась в этих школах.
— Я уверена, что Генри никогда…
— Да они все так говорят, потом раз и развод, и все, что тебе остается, так это жить в ожидании климакса, подглядывать сквозь жалюзи за соседом и ждать неизвестно кого.
— У вас все так ужасно, — сказала Ева. — Просто страшно слушать.
— Так оно и есть, душечка. И надо что-то делать, пока не поздно. Ты должна освободиться от Генри. Разрыв и все поровну. Иначе всю жизнь обречена быть под каблуком у мужчины.
Ева села на койку и задумалась о будущем. Получалось, что многого ей ждать не приходилось. Детей теперь уж у них никогда не будет, да и достаточно денег тоже. Они по-прежнему будут жить на Парквью и платить по закладной, и, может, Генри найдет себе кого-нибудь, и что она тогда будет делать? Если и нет, все равно жизнь уходила зря.
— Хотелось бы мне знать, что делать, — наконец произнесла она. Салли села и обняла ее за талию.
— Почему бы тебе не поехать с нами в ноябре в Штаты? — спросила она. — Мы бы повеселились.
— Нет, что вы, я не могу, — сказала Ева. — Это будет несправедливо по отношению к Генри.
* * *
Подобные угрызения мало беспокоили инспектора Флинта. Упорство, проявленное Генри на допросах с пристрастием, просто доказывало, что он куда крепче, чем кажется.
— Мы допрашиваем его уже тридцать шесть часов, — сказал он на собрании отдела по убийствам, которое состоялось в комнате для брифингов в полицейском участке, — и нам не удалось ничего от него узнать. Так что нам предстоит продолжительная и тяжелая работа и, честно говоря, я сомневаюсь, что нам удастся его расколоть.
— Я же говорил, что этот орешек нам не раздолбить, — заметил сержант Ятц.
— Раздолбай, это ты верное слово нашел, — сказал Флинт. — Значит, нужны вещественные доказательства.
Раздались смешки, которые, однако, быстро смолкли. Инспектор Флинт был настроен далеко не юмористически.
— Мы сможем расколоть его только с помощью улик, неопровержимых улик. Только так мы доведем дело до суда.
— Но у нас же есть улики, — заметил сержант Ятц. — Они на дне…
— Премного благодарен, сержант, сам знаю, где эти улики. Я сейчас говорю об уликах, подтверждающих убийство нескольких человек. Мы знаем, где миссис Уилт, но не знаем, где миссис и мистер Прингшейм. Полагаю, он прикончил всех троих, и два других трупа…
Он замолчал, открыл лежащее перед ним дело и стал просматривать набросанные Уилтом «Заметки о роли насилия и распаде семьи». Некоторое время он изучал их, потом покачал головой.
— Нет, — пробормотал он, — это немыслимо.
— Что немыслимо, сэр? — спросил сержант Ятц. — От этого подонка можно всего ожидать.
Но инспектор Флинт не прореагировал. Мысль, пришедшая ему в голову, была слишком ужасной.
— Как я уже сказал, — продолжил он. — нам нужны неопровержимые факты. У нас сейчас только косвенные улики. Мне нужно больше данных относительно Прингшеймов. О том, что произошло на этой вечеринке, кто там был и почему. А при той скорости, с которой мы продвигаемся с Уилтом, нам из него ничего не вытянуть. Снелл, ты отправишься на факультет биохимии в университет и узнаешь, что сможешь о докторе Прингшейме. Узнай, не было ли кого-нибудь из его коллег на вечеринке. Составь список его друзей, узнай, чем он увлекается, есть ли у него подружка. Поговори с ними. Выясни, есть ли какая-нибудь связь между ним и миссис Уилт, дающая повод для убийства. Джексон, ты поедешь на Росситер Глоув и постараешься узнать что-либо о миссис Прингшейм…
Собрание закончилось, и все детективы направились в разные концы города добывать сведения о Прингшеймах. Связались даже с американским посольством, чтобы выяснить что-либо об этой чете. Расследование достигло кульминации.
Инспектор Флинт вернулся в свой кабинет вместе с сержантом Ятцем и закрыл за собой дверь.
— Ятц, — сказал он, — то, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Я не хотел говорить об этом там, но у меня есть неприятное ощущение, что я знаю, почему этот козел так чертовски самоуверен. Тебе приходилось встречать убийцу, который был бы так дьявольски спокоен после тридцати шести часов допроса, сознавая, что мы точно знаем, где находится труп его жертвы?
Сержант Ятц покачал головой.
— Я в свое время повидал немало крепких парней, особенно после того как прекратили вешать, но этот даст им сто очков вперед. По-моему, он совершеннейший псих.
Флинт не поддержал эту идею.
— Психи легко раскалываются — сказал он. — Они признаются в убийствах, которых не совершали или, наоборот, которые совершили, но так или иначе, они признаются. А Уилт ни в какую. Он сидит и учит меня, как вести расследование. Теперь смотри сюда — Он открыл дело и достал оттуда записки Уилта. — Тебе тут ничего не кажется странным?
Сержант Ятц дважды внимательно перечел заметки.
— Ну, похоже, он не слишком высокого мнения о наших методах, — наконец сказал он. — И мне вовсе не нравится его замечание о низком интеллектуальном уровне среднего полицейского.
— А как насчет пункта 2, подпункт г? — спросил инспектор. — «Изобретательность как отвлекающая тактика преступников». Отвлекающая тактика Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Вы хотите сказать, что он пытается отвлечь наше внимание от настоящего преступления или что-то в этом роде?
Инспектор Флинт кивнул.
— Я вот что хочу сказать. Я готов поспорить, что, когда мы доберемся до дна этой чертовой ямы, мы найдем там надувную куклу, одетую в тряпки миссис Уилт, да еще с влагалищем. Вот что я думаю.
— Но это же безумие.
— Безумие? Черта с два, это специально задумано, — сказал инспектор. — Он сидит, как проклятый манекен, и плюет на нас, потому что знает, что мы идем по ложному следу.
Лицо сержанта выражало полное недоумение.
— Но зачем? Зачем вообще было привлекать внимание к убийству? Почему бы ему не затаиться и не вести себя, как обычно?
— И заявить об исчезновении миссис Уилт? И потом, ты забываешь о Прингшеймах. Исчезает жена, ну и что? Но и ее друзья тоже исчезают, оставив дом в жутком беспорядке и в крови. Это уже надо как-то объяснить. Поэтому он наводит нас на ложный путь…
