Где, мать твою дела твои? Ты хоть, одну бумажку на своём столе прочёл?! – Грозно вопросил незнакомец.
- И вы хотите, чтобы я это подписал? – С изумлением спросил, шмыгающий Папа Римский, вседержатель мощи духовной на земле, Пий III.
Монах взвел Кольт м19, направил в лицо Пию и произнес:
- Лично мне – будет весело в обоих случаях…
Говорят, что пропадавший, три месяца, Папа Римский, вседержатель мощи духовной на земле, Пий III, вернувшись из паломничества – сильно похудел. Говорят, что при нём пересмотрели закон, об избрании на должность. Говорят, что каждую неделю, Пий III исповедует в церкви на окраине Рима.
Но ходят и другие слухи:
Что Пий не верит ни в черта, ни в бога. Что, приобретя хорошую форму, он тайно посещает бордель, по соседству с площадью Св. Павла. И что скрывает у себя в Ватикане известного наёмного убийцу Марко Метрани.
Добро пожаловать в АД! Призывно горели неоном буквы подвального рок клуба.
- Длинное название!
- Нет не длинное!
- Длинное, ни кто не запомнит! Нужно «Велкам ту ве Хелл!»
- А это не длинное? – Скептически заметил Черт Василий.
Владельцы стояли, и синхронно наклоняли головы, то к правому то к левому плечу, рассматривая новенькую вывеску, на днях открывающегося заведения. Матвей щелкнул пальцами, и дождь замедленными струями как в хорошем старом фильме заиграл в свете ламп.
- Ну вот зачем ты? – Поёжился черт Вася. – Тебе нравится мокрым быть, да? И вот каждый раз ведь так… Я тебе говорил: «Кафешка – бистро – люди на улицах сидят!» А ты что?
- Это не бистро было! А «КАБАРЕ».
Чудак ты. – Ответил мечтательно Матвей.
Струи дождя, бежали по тротуару, ловили фары, и, перепрыгивая бордюр, хватали проезжающие автомобили за пятки.
- «Кабаре» - ворчал Василий. – Зачем ливень на площади Св. Павла устроил? Уважаемые люди решили внутри скрыться.
- Эх ты – это же, как в «Шербургских Зонтиках»! – Красиво!
И потом внутри – ни чего такого не было – романтика, нуар! – Улыбался довольный черт.
Капли дождя, маленькими призмами играли в салки на зонтах и плащах прохожих.
- Нуар – нет, ты сам себя слышишь? – Бубнил компаньон. – А жители Рима, сказали, что это вертеп, скрывавшийся под видом пицеоллы. И рассадник французского разврата! Ладно, сей час можно даже стрип-клубы открывать. А то опять прогорели бы.
- И мотоциклы! – Развел приветственно руками Матвей. – Все как один!
На парковке, вдоль заведения выстроилась в шеренгу стая из «В погоне за Тенью».
Ракеты шлифовали резину, блестел хром бензобаков, дьявольский рокот рвал небо над городом. Над стоянкой зазвучала «Run Down The Devil» Alice Cooper-а.
- ТЫ СОВСЕМ АБАЛДЕЛ! – Завизжал черт Василий, глуша шум моторов. – Такого тут даже на открытии нельзя будет. Это же исторический центр. Ты точно больной!
А на Харлеях теперь студены, и рокеры неудачники ездят, да? Ты еще на настоящий виски в баре разорись! Вывеску, чтоб оставил!
- Длинная – ни кто не запомнит! – Расстраивался Матвей - давай просто «Ад»?
- Зарегистрировано уже – засопел Василий. – И не спрашивай кем, ладно!
- Ну, тогда «В АД»!
- Ага…. А идиоты, какие нибудь припишут «З» - Помотал рогами компаньон.
- Ну, так и к «АД» тоже можно приписать. Даже удобнее… - ухмыльнулся черт.
Вася покрутил у виска:
- Как припишут… так и отпишут… а потом ещё и отпоют. Дождь выключи уже!
Черти сели на «кирпичную завалинку», отгородившую лестницу вниз к входу в подвал.
Закурили. Проходящая мимо стайка девушек, дружно защебетала, и, миновав чертей, взорвалась смехом.
- Вась, а ведь им проще.
- Кому? Им что ли? – Вася кивнул в сторону удаляющихся колибри.
- Да нет им – неопределенно покрутил головой Матвей. – Откроют салон красоты «Лайм», или там фирму по производству мебели «Армада». И вперёд! И окать по телефону можно. И шоу эти по телику смотреть. Это же мы! Мы – шоу придумали! А им главное что?
- Что? – грустно переспросил Василий.
- Живи, законов не нарушай, заповеди блюди, в меру… и всё! Полная свобода мать её ети!
Черти дружно задрали голову. Сквозь листву клёнов проглядывали звезды…
- Ты, поганец такой, наверняка ведь последние вложения потратил, на Джека, Джонни, Саузу? – Добродушно ухмыляясь, задал вопрос Вася.
- Ну?
- Пойдем – пропьём уже, наконец, дух свободы… Нет его больше…
- Помянем – вздохнув, отозвался Матвей.
А может я завтра умру… Вот возьму и сдохну – размышлял вслух Ефим. – Что скажешь? А? Псина?.. Люблю я вас! Собаки… - Нежно протянул черт, и потрепал животное за холку. Ласковый скулёж был ответом.
На сыром мху, сидеть было противно, и Ефим, кряхтя, пересел на пенёк. Раскатал на коленях кухонное полотенце в клетку и вытащил из котомки съестное.
- Вот я ни как в толк не возьму – жуя ломоть, старосельского, посыпанного солью, продолжал черт. – Вавилонская башня, чья затея была? моя! В любой части света, хоть у зулусов, появлюсь – и ни какой загвоздки с пониманием вопроса. Потому как загвоздку – тоже я придумал, а вопрос – вообще общий наш предок – Змиюкин Гад. Мы – Гадовы – вообще о-го-го!
Про Маугли, что написано? Мы с тобой одной крови. – Разглагольствовал Ефим, протягивая зверю кусочек шпика.
- Так почему же я тебя – собаакаа – опять протянул черт, - не понимаю?
Животное слизнуло лакомство и завиляло хвостом.
Сыро было в лесу. Черт почистил вареные яйца, разрезал пополам свежий огурец и помидорину. Достал зелень лука, и молодые стрелки чеснока. Уложив сало на лук с черемшой, следом за ним куски помидоры и огурца, и половинку яйца, Ефим понюхал пыжа, поёжился и, крякнув, откусил.
- Будешь? - Спросил он, протягивая надкусанный бутерброд не многословному собеседнику. Животное с интересом принюхалось. Фыркнуло. Чеснок и огурец отбили приятное ощущение сальца. И ощущение убежало в чащу, распугивая местную фауну.
Над осенним лесом начал подниматься пар. Он скрыл сосняк от шума дороги, и от незваных гостей. В такую пору, только свои и встречались. Ефим внимательно пригляделся к мураве, но светляков не было, а стало быть - не среда.
Черт развел костер, а туман накрыл, уютной крышей, поляну. Не видя неба, дым полз по-пластунски в сторону деревьев, готовясь. Не то к вылазке, не то к обороне. Пришла и постучалась ночь.
Шорох валежника, взъерошил шкуру животного, и оно зарычало!
- Спокойно, свои – раздалось из кустов. И на поляну выглянул толстый мохнатый зад. Зад пятился, ширился, и вот уже половина поляны занимала необъятная корма!
Животное, пригнуло уши, оскалилось, и приготовилось к прыжку.
- Серафим, перестань собачку дразнить! – Бросил укоризненное приветствие Ефим. И приветствие, ударившись о мохнатую задницу, упало и откатилось в костер. Рогатый гость, наконец, развернулся, и пятая его точка, куда-то пропала.
- Ну – развел серафим руки – не признали? - И сразу сел в траву, опешив…
- Это, это, это что? – Воззрился черт на ефимова спутника, тыча пальцем, и ширя от изумления глаза.
- Собака – опять ласково протянул хозяин животного.
Зверь успокоился, признав гостя, но для порядка глазами всё же посверкивал.
- Неет брат – это не собака – передразнил Серафим знакомца. – Это Воолчараа! Форменная! – Зверь снова зарычал. – Во – во – видишь! Слюна кровожадная капает, глаз у неё какой…
- под звериный рык, черт полез в табакерку. Достал оттуда жевательный табак и кинул в разинутую пасть.
Очень удивленной стала морда. Странно, необычно оказалось для зверя лакомство. Но ни чего – приятно. Хвост животного приветливо заходил из стороны в сторону!
- Ты где такое чудо взял? – Поинтересовался приятель у Ефима.
- В лимбе – распродажа была. Они же закрываются совсем. Народ то к ним уже по закону не идет. – С азартом рассказывал хозяин «чуда». Нет давно греческих богов – говорят - иммигрировали. Все теперь грешники наши, ну кроме малолеток. Подземное царство тамошнее опустело. Охранять не кому, а собачку – жалко…
В костре пищали картошка, и откатившееся давно приветствие. Из серафимовой котомки по выпрыгивали маринованные опята, и позвали за собой в хоровод селёдку, и водку.
Гулко стукнули берестяные кружки.
- Ты слышал? Наши – обратно в леса возвращаются! - Завел разговор Ефим. В городе, говорят – законники так разошлись. Ни дна, ни покрышки. Сами, по договору то и клубы крутят, и салоны и фирмы у них. Кто в пределах нормы соблюдает – тому дисконт, или флаер (это контрамарка так у них называется) – прямёхонько! – Тыкнул черт пальцем в крышу тумана.
