Тем не менее дело не терпело отлагательств, и в один прекрасный день Мехджуре-ханым объявила дочери, что та должна выйти замуж до окончания футбольного сезона.
ВЕЛЬМОЖНЫЙ РОД ШАФРАН-ЗАДЕ
Он отыскался сам по себе. То есть никто его не искал. Пока взоры Ферфейерверков блуждали в поисках ангела по небу, жених брел по грешной земле, не подозревая о надвигающихся событиях. Звали этого несчастного Саид Рыжисын. Юноша с таким характером. с таким темпераментом был истинной находкой для Севим. В другое время гордая девушка не посмотрела бы в его сторону. Но наступил день, когда мама хлопнула ладонью об стол и решительно сказала:
- Или ты сама найдешь себе мужа, или выйдешь за того, кого мы с отцом тебе посватаем.
Бедняжка заперлась в своей девичьей комнатке, всласть поплакала, затем вышла и сказала, что согласна на брак с первым же попавшимся мужчиной, который не будет вмешиваться в ее дела и топтать ее личную свободу…
Саид Рыжисын, вопреки фамильной традиции, был белобрыс, белобров, белокож и белолиц - можно было подумать, что его с ног до головы вываляли в муке. Глаза Саида постоянно слезились, ибо белые реснички не защищали их от света. Даже за темными очками глаза были всегда прищурены. Кроме того, молодой человек страдал близорукостью, равной минус пятнадцать. Он вечно на что-нибудь натыкался, и его белое тело было разукрашено ссадинами и синяками всех цветов и оттенков. Росту в нем было сто восемьдесят четыре сантиметра, а веса - всего пятьдесят один килограмм, поэтому он казался двухметровой жердью. Никто не мог точно определить его возраст. Одни говорили, что ему не менее сорока, другие уверяли, что нет и шестнадцати. И только сам Саид знал, что ему исполнилось двадцать четыре года.
Еще в школе Саид обещал стать великим математиком, ибо, кроме математики, не в силах был одолеть ни одну науку. Однако вид у маленького Саида был всегда такой безучастно-отрешенный, что учителя прочили ему будущее великого ученого и считали, что с помощью математики Саид непременно сделает какое-нибудь выдающееся открытие. Именно поэтому, наверное, его после школы сразу отправили в Париж для изучения астрономии. Но занятия астрономией прервались на полпути - Саиду не удалось открыть никакой новой звезды, зато юноша увлекся астрологией, обнаружив у себя удивительные способности определять местонахождение потерянной или украденной вещи. Этот дар ясновидения белоликий Саид перенял у какой-то темной личности, называвшей себя индийским факиром, магом и волшебником.
Саид научился узнавать прошлое и настоящее людей, читать их мысли на расстоянии и без оного. Поэтому провести или обмануть Саида было невозможно, если он сам себя не обманывал и не попадал впросак из-за своей близорукости и застенчивости.
Дар ясновидения очень помогал ему даже в личной жизни. К примеру, если, проснувшись утром, он не мог отыскать свои носки, то не тыкался по всей комнате, а садился за стол, брал карандаш, бумагу и начинал методом исключения вычислять, где в данную минуту мог находиться тот или иной носок. Если математический анализ давал лишь приблизительный результат, то Саид открывал чемодан и доставал новые носки. Так повторялось почти каждое утро, и вся комната его была завалена носками. Они были везде, куда ни протянешь руку, - на книжной полке, под подушкой, в холодильнике, в стакане…
Метод астрологического анализа привел его к неожиданному выводу: очень многие девушки хотят выйти за него замуж. Однако, будучи ясновидцем, Саид предчувствовал, что женитьба не сулит ему ничего хорошего, поэтому он стал избегать женского общества. Впрочем, вполне вероятно, что Саид мог привлечь девушек не столько своим могучим интеллектом, сколько сказочным богатством.
А богатство для него копили двести пятьдесят лет. В давние-предавние времена в цехе сапожников трудился некто Юсуф, прозванный «Пегашом» за свою цветную масть.
Малолетнего Юсуфа подобрали янычары, но тот оказался непригодным в янычарском деле, и его определили в сапожники. Благодаря природному уму и скромности Юсуф выбился в цеховые старосты, а потом даже заделался правителем одной из провинций некогда обширной Османской империи. С того незабываемого момента его стали величать Юсуфом-пашой Пегоголовым. Однако правил своей провинцией Юсуф-паша всего два месяца. Великий визирь справедливо полагал, что правитель обязан давать ему взятки. А правитель справедливо полагал, что его дело брать взятки, а вовсе не давать их. В связи с этим великий визирь написал падишаху донос на Юсуфа-пашу Пегоголового, обвинив последнего в притеснении народа. Будучи по природе своей в высшей степени справедливым, падишах всегда был готов положить голову за свой народ. И не долго думая, издал фирман и повелел отрубить голову правителю провинции Юсуфу-паше, притеснявшему народ в течение целых двух месяцев.
Если верить рукописной истории Османской империи, казнь Юсуфа-паши Пегоголового прошла не совсем гладко. Когда палач, великий мастер и энтузиаст своего дела, вместе с подручными явился за Юсуфом-пашой, тот не утерпел, наложил в штаны и самолично отдал Богу душу, к величайшему огорчению палача.
Все, что осталось после казни правителя, пошло в казну падишаха, а того, что по недосмотру начальства перепало семейству Юсуфа-паши, с лихвой хватило на двести пятьдесят лет.
Потомки Юсуфа-паши, который, по одним официальным данным, был казнен, а по другим - помер от испуга, не пожелали далее называться Пегоголовыми и выбрали себе вельможное прозвание Шафран-заде. Ну, а потом отказались и от Шафран-заде, поскольку про них говорили: «А, это те самые Шафран-заде, которые ведут саой род от сапожника Юсуфа Пегаша, который наложил в штаны…» И когда в Турецкой республике вышел закон о фамилиях (В 1934 году декретом меджлиса (парламента) в Турции были введены фамилии.), они взяли себе демократическую фамилию Рыжисын.
Короче, Саид Рыжисын был из очень богатой семьи. Посланный в Париж для открытия новых небесых звезд, Саид вернулся в Стамбул, не оправдав надежд. и надо же было так случиться, что именно здесь ему удалось обнаружить прекрасную звезду в лице Севим Ферфейерверк.
Многочисленное семейство Рыжисынов в общем-то было не прочь женить Саида и таким образом продолжить свой славный род. Но все родственники воспротивились браку с Севим, считая ее неподходящей для столь ответственного дела, как продолжение древнего рода Рыжисынов. Они твердили, что Севим - точная копия своей мамаши, которая вертит мужчинами всего квартала, и с такой женой будет трудно справиться, она кого хочешь проведет и обманет…
На все доводы родственников Саид резонно возражал:
- Как можно провести того, кто знает будущее и читает мысли. Нет, меня невозможно обмануть.
Вот что значит ученый человек! Вот что значит пожить в Париже!
Конечно, Саид был по-своему прав, ибо до знакомства с Севим его сумела обмануть всего лишь одна-единственная женщина. Да и какой это был обман, когда он-то все знал наперед.
Вот как это случилось.
В Париже, где всякий может найти себе возлюбленную на любой вкус и цвет. Саиду ужасно не везло. Женщины бежали от тощего, неуклюжего, застенчивого отпрыска Юсуфа-паши. Даже деньги Саида не в силах были помочь ему во вполне естественном желании обзавестись подружкой и насладиться прелестями парижских женщин!… Господи, и после этого еще говорят, что в Париже…
Бедняга Рыжисын совсем уже было отчаялся, когда вдруг в доме индуса, того самого учителя-ясновидца, волшебника и мага, на него неожиданно свалилось счастье. Саид познакомился с одной арапкой. Они довольно быстро перешли на «ты», хотя ничего между ними не было. Женщина отнеслась к Саиду с материнской нежностью. Она быстро сообразила, в сколь плачевном состоянии находится Саид, и участливо сказала:
- Саидик, я хочу тебе кое в чем помочь. Конечно же, совершенно бескорыстно. Просто ты дашь мне за это тысячу франков.
Рыжисын задрожал от радости, но самообладание не. покинуло его:
- Хорошо… Только деньги потом… После того как ты мне поможешь.
- Сильвупле, - ответила догадливая арапка и повела невинное создание в фотоателье, где представила его натурщице по имени Мадлен, той самой Мадлен, чьи фотографии всегда можно было найти в портфелях и бумажниках мужчин любых континентов. Набор таких фотографий являл собой наглядное пособие… как бы это сказать… по половому воспитанию, что ли. Мадлен изображалась не совсем одетой. То есть совсем неодетой. И не всегда одна. Вернее, всегда не одна…
Саид, конечно, не понял, куда его привели. Но поскольку в салоне ателье стояли кресла, диваны с валиками и подушками, висели зеркала, то он решил, что попал прямо в спальню Мадлен.
Как только арапка ушла, Мадлен сразу же приступила к делу: как профессионалу, умеющему ценить рабочее время, ей некогда было нянчиться с Саидом, и в тот день отсняли более сорока кадров, воспроизводящих «любовь» Мадлен и Саида, о чем бедняга, естественно, ничего и не подозревал. Съемки велись прогрессивным методом, то есть скрытой камерой. Но на работе как на работе, и Мадлен время от времени громко спрашивала, обращаясь к скрытому занавеской фотографу:
