— И? — подбодрила Элейн.
— Это был день моей свадьбы… и…
О боже, как стыдно! Особенно перед Джо. Я слышала, как грохочет мое сердце, щеки пылали.
— Что произошло? — тихо спросил Дэвид.
— Мой жених сбежал, — выпалила я. — Из церкви. Прямо во время церемонии, когда мы собирались произнести клятву.
— О господи! — воскликнула женщина, которая встречалась с занудами. Все остальные в ошеломлении уставились на меня, качая головами. Я посмотрела на Джо. Он, похоже, совсем не удивился. Наверное, Хелен ему все уже рассказала. Было как-то странно сознавать, что Хелен и Джо меня обсуждали.
— Чудовищно, — отозвалась Элейн.
— Да, — слабым голосом подтвердила я. — Это был кошмар. И лишь сейчас я решила попытаться понять, почему это произошло.
— И как вы думаете, почему? — спросила Элейн.
— Не знаю. Это самое ужасное. И оттого мне еще тяжелее пережить случившееся. Оттого, что я не знаю ответа на вопрос. И возможно, никогда не узнаю. Оттого, что я слишком гордая и никогда не позвоню своему жениху после того, что он сделал со мной. А он с тех пор ни разу не связался со мной и даже не объяснил, почему передумал. Все, что я могу вам сказать: он просто убежал. Бросив меня в присутствии двухсот восьмидесяти человек.
В горле першило. Ковер поплыл перед глазами. Джо протянул мне бумажный платок. Как мило с его стороны. Особенно если вспомнить, что в Париже я была с ним не очень-то дружелюбна.
— Продолжайте, Минти, — тихо произнесла Элейн. — Я была в жутком шоке, — рассказывала я. — И сейчас пытаюсь пережить этот кошмар. Проанализировать случившееся. Потому что иначе не смогу жить дальше. И мне кажется, это стряслось, потому что я позволяла Доминику — так его звали — манипулировать мной…
— Он любил командовать? — спросил Дэвид.
— Да, — кивнула я. — Очень. Я никогда не пресекала его попытки. Не хотелось вступать в конфликт, понимаете. Подсознательно я дала ему сигнал: со мной можно сделать что угодно. Даже бросить. Думаю, в этом проблема. У него была власть. Теперь я поняла, что мешает мне на работе и в личной жизни. Я хочу установить границы. Иметь власть. Но как бы я ни старалась, ничего не выходит. Поэтому я здесь. — Слава богу, все кончено. Теперь они знают.
— Спасибо за откровенность, Минти, — поблагодарил Дэвид. — Мы постараемся тебе помочь. Но сначала пусть Джо представится и расскажет нам, почему записался на семинар.
Я взглянула на Джо: выцветшие белые брюки, мятая клетчатая рубашка и мокасины на босу ногу, небрит, волосы подстрижены очень коротко. И хотя я знала, что Хелен с ним встречается, не могла не признать — без задней мысли, — что он очень симпатичный.
— Меня зовут Джо Бриджес. Я писатель, — начал он.
Эмбер напряглась и закатила глаза.
— Я написал сценарий по своему первому роману и сейчас пытаюсь продать его кинокомпании, — тихим голосом продолжал Джо. — Я только что уволил своего агента, потому что он допустил несколько серьезных юридических ошибок. Решил, что буду сам заниматься своей карьерой. Но реализовать такой проект невероятно сложно. Поэтому я подумал, что курс поможет собраться с силами, ведь предстоят трудные времена.
— Хорошо, — ободрил Дэвид. — А теперь прошу вас встать. Мы приступаем к первому упражнению под названием «Хороший, плохой, злой». Суть его в следующем: мы встаем в круг и говорим друг другу по очереди что-нибудь приятное, затем что-нибудь плохое. И не бойтесь хамить, можете оскорблять друг друга сколько угодно.
— Итак, Минти, — вступила Элейн, заметив отвращение на моем лице. — Вам сейчас стало не по себе — будто сердце упало? Это страх обидеть окружающих. Именно с ним мы и будем бороться, о'кей?
— О'кей, — боязливо согласилась я, хотя пульс так частил, а лицо пылало. Мы встали в круг, нервно улыбаясь друг другу, и Дэвид начал упражнение. Он стоял рядом с Элейн. Я встала между Элейн и Джо. — … у тебя прекрасные голубые глаза, — сказал Дэвид женщине, которая притягивала зануд, — ее звали Энн. Потом повернулся к Элейн: — А ты совершенно не умеешь одеваться!
— Зато ты прекрасно одеваешься, — невозмутимо откликнулась Элейн. — Эта рубашка тебе очень идет, Дэвид. — Тут она повернулась ко мне и оглядела с ног до головы. Это было похоже на пытку. Я сжалась, готовясь к нападению, как к разрыву бомбы. Но вдруг вмешалась Эмбер:
— Послушайте, простите, что прерываю, но мне кажется, не стоит слишком хамить Минти, потому что, вообще-то, у нее сегодня день рождения. — Я подняла глаза к потолку. Было видно, как Элейн пытается совладать с собой.
— Эмбер, — медленно произнесла она. — Это всего лишь упражнение, понимаете? Хорошо, Минти. Счастливого дня рождения. Теперь я скажу тебе кое-что неприятное. Готова?
— Готова, — ответила я, съежившись под ее пристальным взглядом.
— Ты такая тощая, кошмар какой-то, — выдала она. — Кожа да кости. — Только и всего? У-у-ф! Могло быть намного хуже. Настала моя очередь. Ответить ей тем же? Ведь она только что нахамила мне. Я посмотрела на нее: большие карие глаза, довольно высокая, красивое платье. О боже. Мне было не к чему придраться.
— Мне нравятся твои сережки, — сказала я. — Очень красивые и оригинальные. — Потом я повернулась и взглянула на Джо. Мне нужно было сказать ему что-то неприятное. Как неудобно… Уж лучше пусть меня поливают грязью, чем я буду придумывать всякие гадости. Мое сердце билось так громко, что, даю руку на отсечение, его стук слышали все. На красивом лице Джо застыло доброжелательное выражение, и тут я заметила, что его коротко подстриженные темные волосы слегка редеют на лбу. Он мне улыбался. Улыбался потому, что был смущен. Он знал, что сейчас я ему нагрублю.
— Ты лысеешь, — выпалила я.
Он изменился в лице, и на душе у меня заскребли кошки.
— Господи, я тебя обидела? — испугалась я. — Мне очень жаль. Ты вовсе не лысеешь, нет. Совсем чуть-чуть. К тому же у большинства мужчин есть залысины на лбу. Ничего страшного. Я бы на твоем месте не беспокоилась…
— Минти, это всего лишь ролевая игра, — вмешался Дэвид. — Вряд ли ты на самом деле обидела Джо.
— Нет, обидела, — возразил он. — Я в шоке. Мое сердце разбито! — При этих словах он улыбнулся.
И я расслабилась. Теперь он должен был сделать мне комплимент, хотя я только что ему нахамила. Бедняга. Казалось, целую вечность он пристально разглядывал меня, задумчиво покусывая нижнюю губу. Потом произнес:
— Мне кажется, ты очень красивая, Минти.
Святые небеса! Я ощутила резкий вспрыск адреналина, кровь прилила к лицу. Да, Хелен о таком лучше не рассказывать. Хотя это же всего лишь упражнение. Может, он на самом деле так не думает. Джо повернулся к Эмбер.
— А ты слишком длинная, — изрек он.
— А ты коротышка, — огрызнулась она. — И кстати, твоя книга — дерьмо. Полное дерьмо! И это еще не все…
— Эмбер, ты должна сказать Джо что-то приятное, — одернула Элейн.
— С какой стати? — возмутилась она. — Он же только что наговорил мне гадостей.
— В том-то и дело. «Милые» люди, — объясняла Элейн, — в ответ на грубость говорят что-нибудь приятное. Их обижают, а они извиняются. Потому что добросердечный человек всегда берет вину на себя. Пожалуйста, скажи ему что-нибудь хорошее.
— О'кей. Так… — Эмбер улыбнулась, пытаясь что-нибудь придумать. — По-моему, твоя книга очень сентиментальная, — произнесла она.
Сентиментальная? Разве это комплимент? Тут Эмбер повернулась к Ронни:
— А на тебя, слабак, вообще жалко смотреть. Ты даже не в силах приструнить собственную секретаршу.
Ронни побледнел. Потом сглотнул комок в горле.
— А ты удивительно откровенная молодая женщина, — сделал он комплимент.
Так продолжалось, пока круг не замкнулся, а потом мы повторили упражнение — только в другую сторону. Сначала оно показалось всем унизительным; произнося оскорбления, мы смущенно хихикали, краснели, отводили взгляд и шаркали ногами. Но потом, благодаря Эмбер, вошли во вкус и вскоре перебрасывались колкостями, как мячами: «У тебя грязные ботинки!» — «А у тебя кривые зубы!» — «Ненавижу твой голос». — «Посмотри на свои уши!» — «Тебе не мешало бы похудеть!» — «Где ты откопал такой уродливый галстук?»
Как ни странно, когда пришло время обеда, мы вновь стали милыми, вежливыми людьми и как ни в чем не бывало, передавали друг другу хлеб, вели себя цивилизованно: «Хотите воды?» — «О, разумеется. Извините, я чуть все не съел». — «Еще кусочек хлеба?» — «Да, а ты не хочешь?» — «Никто не возражает, если я возьму последний листок салата?» — «Нет-нет, конечно!» Излишняя вежливость ужасно утомляет. Ко мне подошел Джо и сел рядом.
— Минти, не хочешь еще поупражняться? — предложил он, взяв нож и вилку. — Я совсем не умею говорить гадости.
— По-моему, у тебя отлично получается, — утешила я.
— О нет, мне на самом деле очень трудно. Думаю, нужно еще потренироваться.
