— О, Минти, — воскликнула она. — Если хочешь, я вообще никуда не уеду!
— О-о.
— Не переживай. Я пока даже и не думаю уезжать. Как я могу тебя бросить? Ты еще не пришла в себя, после того как Доминик сбежал!
— О, очень хорошо.
— И ты помогаешь мне забыть Чарли.
— Потрясающе.
— Поэтому я еще нескоро уеду, — обрадовала она. — К тому же жить вместе так весело, правда, Минт?
— О да, — согласилась я. — Да. Очень весело.
— Знаешь, — продолжала она, снимая пальто, — это совсем как в восемьдесят третьем, когда мы ездили на канал, помнишь?
Силы небесные!.. Это было ужасно. Представьте себе: я на пароходике с Эмбер, тетушкой Фло, дядюшкой Эдом и их маленькой таксой Мундо. Дождь лил не прекращаясь, холодина стояла как в морозильнике, и нам с Эмбер приходилось спать на одной крошечной кровати. Однажды утром Мундо вышел на палубу, увидел на берегу какую-то шавку и стал лаять. Он так отчаянно брехал, что поскользнулся и упал в речку. И Эмбер заставила меня броситься в воду, спасать собачку. Она была в истерике. Обожала эту псину. «Давай, Минти! — вопила она. — У тебя нет выбора!» Я могла бы возразить, что это не моя собака — почему бы Эмбер самой ее не спасти? Вместо этого я сиганула вслед за Мундо, который и не думал тонуть, а радостно выгребал к берегу. Уже тогда я была мягкотелой и не могла отказывать. Вот и прыгнула. И прыгаю до сих пор. Всю жизнь.
— Нет, Минти, мне так нравится жить с тобой, — тепло произнесла Эмбер. — Хочешь, я буду оплачивать половину телефонных счетов? — добавила она, снимая трубку.
— Хочу, — поспешила с ответом я. — Даже очень. Спасибо, что предложила.
Я поднялась наверх. Зашла в спальню, открыла шкаф, все ящики, и стала разбирать вещи. Вытащила все, что мне купил Доминик. Узкие юбки и туфли с идиотскими пряжечками и бантиками, повязки на голову и шелковые шарфы. Зеленые веллингтоны и стеганую куртку, изящные двоечки и плед. В черном мусорном мешке им самое место. Я не пожалела даже сумку от Эрме. Не пожалела ничего. Все отправилось в помойку. «Будь собой», — сказал Джо. Так я и сделаю.
В субботу утром я отнесла битком набитый мусорный мешок в Камденское отделение «Голодающих Африки» и поехала на метро на Ковент-Гарден. На Нил-стрит я заходила во все магазины и перебирала вешалки с модной одеждой. Я купила то, о чем давно мечтала: черный кожаный пиджак, джинсы от Элли Капеллино, расклешенные штаны от «Ред-о-Дед», платья с карманами и коротенькие футболки, струящиеся длинные юбки. И направилась в свой любимый салон — подровнять волосы.
— Как семейная жизнь? — спросил Крис, мой замечательный стилист, застегивая на мне блестящую черную накидку.
— Понятия не имею, — честно призналась я. — Замуж так и не вышла.
— О боже! — он был фраппирован. — Бедняжка. Хочешь об этом поговорить?
— Нет, спасибо, — ответила я.
Крис посадил меня перед большим голубоватым зеркалом около окна. На столике лежала целая коллекция расчесок и щеток; фены на подставках напоминали пистолеты в кобуре. Крис приподнял мои волосы, взвешивая их в руках.
— Подровнять на дюйм? — спросил он.
Я долго и пристально смотрела на свое отражение:
— Да. Самую малость.
— Может, на два? — предложил он, расчесывая волосы.
— Да. Два… прекрасно. — Я не стриглась с июля. «Может, убрать три дюйма? — подумала я. — Или четыре? Пять?» Я изучала себя в зеркале. «Шесть? Семь? Доминику нравились длинные волосы. Не попросить ли Криса отрезать все восемь или девять дюймов?»
— Подстриги меня коротко, — выпалила я. — Не хочу больше длинных волос!
— Точно? — не поверил он. Похоже, я его удивила.
— Да, — беззаботно отмахнулась я. — И еще… я хочу покраситься. Сделать мелирование. Может быть… Какие-нибудь медные прядки.
— Решила полностью изменить имидж?
— Да. Полностью, — кивнула я. — Начинаю новую жизнь.
— Ты точно хочешь короткую стрижку? — еще раз усомнился он, взяв огромные ножницы.
— Да. Точно, — заверила я. — Очень-очень короткую.
Лезвия ножниц посверкивали, отражая свет, и блестящие черные пряди моих волос падали на пол звеньями разбитых оков. «Может, на душе и невесело, зато у меня будет веселая стрижка», — думала я, глядя, как Крис отхватывает длинные завитки. Другие парикмахеры с улыбкой наблюдали, как он колдует над моими волосами. Время от времени Крис приглаживал их руками — проверял, чтобы они были одинаковой длины. Теперь он уже орудовал маленькими ножницами, зажимая пряди между указательным и средним пальцами и подравнивая их при помощи расчески. Когда Самсону остригли волосы, он потерял свою силу, но я, напротив, чувствовала, как силы возвращаются ко мне. Впервые за много месяцев я ощутила прилив энергии.
— Потрясающе! — воскликнул Крис. — Ты стала собой. — Он был прав. Стрижка акцентировала линию подбородка и открывала уши. Подчеркивала красоту скул. И так странно было чувствовать дыхание сквозняка на коже. Я засмеялась. Мне стало легко, будто я слегка опьянела, глядя на незнакомку в зеркале. А из динамиков доносилось:
Я двигаюсь вперед, я двигаюсь вперед.
Я двигаюсь вперед, меня ничто не остановит…
Копна черных локонов на полу у ног была похожа на обрезки пленки. Мои волосы отредактировали, убрали, отсекли лишнее, и получилась короткая, мальчишеская стрижка. Крис провел по затылку мягкой щеточкой и повернул зеркало, чтобы я могла увидеть прическу сзади. Мне так понравилось, что я чуть не захлопала в ладоши.
Потом подошла Анджела, колорист, и раскрыла таблицу оттенков. Какой цвет выбрать? Медовый? Красное дерево? Цвет бургундского вина или граната? Цикламен? Песочный? Столько экзотических вариантов, глаза разбегаются. Я остановилась на оттенке «кайенский перец», а проще говоря, медном. Огненно-жгучий кайенский перец. Прядки в моих волосах будут полыхать, как пламя. Я вновь зажгла свой огонь. Анджела намазала волосы розовой пастой, потом осторожно завернула прядки в фольгу. От резкого запаха аммиака защипало глаза.
…Я двигаюсь вперед.
Я двигаюсь вперед, меня ничто не остановит…
Фантастика. Я была в восторге. Сделай что-нибудь радикальное, посоветовали мне на семинаре. Так я и поступила. За окном, на Шафтсбери-авеню, сновали туда‑сюда прохожие, выскочившие за покупками в обеденный перерыв. Я пролистала журналы: «Нью вумен», «Зест», «Селф», «О'кей!». «Да, — пришло мне в голову, — я новая женщина и собираюсь обрести вкус к жизни, стать сильной личностью, и все у меня будет о'кей!»
Пожалуй, Доминик возненавидел бы мой новый образ. Ну и отлично! Жаль, что он меня сейчас не видит. Да и вряд ли увидит. Мы же не перезваниваемся, и у нас нет общих знакомых. Живем в разных частях города, никогда не бываем в одних и тех же местах. Разве что случайно столкнемся на улице, но шансы почти равны нулю. Значит, мне остается лишь втихую фантазировать о мести.
Я уже тысячу раз рисовала картины мести в воображении. Пока Анджела красила мне волосы, я проигрывала их снова, словно кассеты с любимыми фильмами. Вот я появляюсь у него дома, застигаю врасплох и под дулом пистолета заставляю признаться, почему он сбежал из церкви. Или случайно встречаю на улице и прохожу мимо, будто его не существует. Или еду на машине, а он переходит дорогу на светофоре. В своих фантазиях я не сбрасывала скорость и не жала на тормоз, как законопослушный водитель, а, наоборот, изо всех сил давила на газ. Или вот: я приезжаю в оперу с новым поклонником, невероятно богатым, президентом Мирового банка или кем-то в этом роде. Выходя из лимузина, я вижу Доминика. Он стоит у входа и явно кого-то поджидает. Естественно, его спутница не идет ни в какое сравнение со мной, такой умной и красивой. А сам он явно не у дел, потому что после свадьбы все клиенты разбежались, ужаснувшись его отвратительной сущности. Видок у него так себе: давно не брился, пальто не мешало бы почистить, даже немного облысел — наверное, из-за стресса. Зато я выгляжу замечательно, как нельзя лучше. И когда новый жених провожает меня по ступенькам в нашу персональную ложу, я оборачиваюсь и — чудо всепрощения! — одаряю Доминика милой, сочувственной улыбкой…
Я вздохнула и покосилась на девушку в соседнем кресле. Поглощенная своими мыслями, я ее не замечала. Длинные светлые волосы незнакомки вымыли, подровняли и сейчас завивали щипцами в крупные, роскошные, упругие локоны, затем забирая их наверх. Она была похожа на героиню шикарного костюмного фильма. Не то, что я, которая выглядела как человек-дуршлаг; завернутые в фольгу прядки шуршали при каждом движении. Чучело, да и только. Мне стало смешно. И я расхохоталась. Но потом опять взглянула на девушку в соседнем кресле, и веселье как рукой сняло. Грудь пронзила тупая боль. Волосы девушки украшал венок из свежих цветов. Крошечные розовые бутончики, гардения, жасмин и стефанотис на основе из плюща. Парикмахер осторожно закреплял цветы шпильками. Девушка выглядела обворожительно. И это был день ее свадьбы. Я сказала себе: «Все хорошо. Меня это не должно волновать. Ведь я пытаюсь забыть о Доминике».
