Наивная Гаянэ с благодарностью смотрела на нас своими большими золотистыми глазами.
— Надо же, — приговаривала она, — как вы обо мне беспокоитесь!
Мы с Каринкой переглядывались поверх ее головы и пожимали плечами — святая простота!
Если Манька оставалась ночевать у нас, то мы ложились валетом: Каринка с Гаянэ на одной кровати, а я с Манькой — на другой.
Здоровый и относительно безопасный сон детей в нашей семье зависел от неукоснительного выполнения одного очень важного условия — нужно было умудриться заснуть до того, как захрапела Каринка. Потому что если сестра завела свою бензопилу, то о сне можно было прямо сразу забыть. Каринка храпела так, что стены ходили ходуном, а напольные массивные часы норовили упасть и разлететься на тысячу осколков. Каринка храпела так, что пограничники с двух сторон армянско-турецкой границы брали друг друга на мушку и стояли так всю ночь в ожидании провокаций с другой стороны. Каринка храпела так, что телескопы обсерваторий планет, вращающихся вокруг ближайшей к нам звезды Проксима Центавра, автоматически поворачивались в сторону Земли, пытаясь вычислить источник такого могучего космического шума.
Но это еще было не все. Несмотря на свой чудовищный храп, моя сестра спала невероятно чутким сном и могла проснуться от малейшего шороха.
Вот представьте себе картину — Каринка спит. То есть как спит — храпит с закрытыми глазами. От ее могучего храпа извергаются вулканы, образуются новые материки, луна, не выдержав такой пытки, собирает свои манатки и уходит за линию горизонта лечить мигрень.
А Каринка храпит и в ус не дует.
И вдруг над Каринкой пролетает малюсенький комарик.
«З-з-з-з-з!» пищит тщедушный комарик, теребя в руках маленький фонарик. Это первый вылет боевого комарика в поисках пропитания.
Но мечты поруганы, премьерный вылет мигом превращается в прощальный, потому что сестра, прервав свой могучий храп, в гигантском прыжке настигает источник постороннего шума, рвет его на микрочастицы и снова ложится спать.
— Рхррррррррррррррррррр, — как ни в чем не бывало продолжает она свой храп с прерванного места.
И все продолжается по накатанной — на островах Океании сворачивается молоко у рожениц, на Солнце начинается новая магнитная буря, Бог, заткнув уши комьями, которые он наспех выдрал из проплывающего мимо облака, ворочается в своей божественной постели с бока на бок и ругается на чем свет стоит:
— Чтобы я еще раз, черт меня подери, чтобы я еще раз решился на эксперимент с такой девочкой!
Поэтому, когда сестра шикнула на нас с Манькой, мы тут же замолчали. И честно попытались заснуть до того, как она захрапит. Но тщетно. Каринка поворчала еще чуть-чуть и снова принялась выводить рулады. Да с такой силой, что у нас моментально выветрились остатки сна.
Я какое-то время пялилась в потолок, потом мне это надоело, и я решила считать овечек.
— Авось поможет, — шепнула я себе, крепко зажмурила глаза, представила стадо овечек и начала считать: — Один, два, три…
— Буль-буль-буль, — забулькала Каринка. Овечки мигом разбежались. Я рассердилась и пнула Каринку в бок.
— Мня-мня-хрррррррррр, — отозвалась она.
— Захрмар, — зашипела я, — сто тысяч захрмаров тебе, вот!
Манька заворочалась, повернулась на бок и сунула свою пятку мне под нос. Я подумала и потянула ее за большой палец ноги. Она тут же нашла мою ступню и потянула за мой палец.
Контакт был налажен. Мы принялись терзать друг другу пальцы на ногах. Потом Манька тихонечко нырнула под одеяло и вынырнула с моей стороны.
— Я хотела тебя защекотать под ногой, но потом подумала, что ты рассмеешься, проснется Каринка и убьет нас, — зашептала она мне в ухо.
— Убила бы в момент, — шепнула я ей в ответ, и мы тихонечко захихикали.
— Хрррр! — угрожающе возвысила над нами голос Каринка.
Мы снова замолчали.
Манька завозилась, обняла меня и положила голову мне на плечо.
— Давай поиграем в мечту, — предложила она.
— Давай! — согласилась я.
«Поиграть в мечту» было нашей излюбленной забавой. Суть игры заключалась в том, что мы по очереди называли вещи, о которых мечтали, но которые, по разным причинам, были нам недоступны.
Подозреваю, что так развлекались все измученные дефицитом советские дети!
— Жвачка с малиновым вкусом. Розовая. Пачку. Нет, лучше коробку, — шепнула Манька.
— Которая выдувается большим пузырем? — уточнила я.
— Естественно, — обиделась Маня, — выдувается и громко лопается! Теперь ты давай.
— Платье как у Золушки из фильма «Три орешка для Золушки», — зашептала я.
— С диадемой и туфельками? — уточнила Манька.
— Естественно, — обиделась я, — не в сандалиях же такое платье носить.
— И с красной шапкой с помпоном, которую мне Ба связала, — тихонечко захихикала Маня.
Я прыснула.
— Так, ладно, продолжим. Я хочуууууууу, ммм, цветик-семицветик, вот! — шепнула Манька.
— Тогда сразу проси волшебную палочку, — подняла голову с подушки я, — а то цветик-семицветик — это всего-навсего семь желаний.
— Хрррррррррррррррррррррррр! — заворочалась в постели моя сестра.
Мы замолчали.
— Лааадно, это не считается, давай я лучше другое загадаю, — протянула через минуту Манька, — помнишь, в отделе игрушек мы видели немецкую куклу с сеточкой на волосах и с сумочкой через плечо? Вот такую хочу.
— Которая стоит двадцать пять рублей?! — ужаснулась я.
— Да, — вздохнула Манька, — которая стоит двадцать пять рублей и восемьдесят копеек.
Мы пригорюнились. Одно дело мечтать о несбыточных вещах, таких как коробка жвачки с малиновым вкусом или волшебная палочка, а другое дело — о совершенно реальной немецкой кукле с сеточкой на волосах и с сумочкой через плечо в отделе игрушек. Которую, если не видит продавец, можно взять с полки и даже немного подержать в руках. Можно даже, затаив дыхание, погладить пальчиком шелковистую сеточку на волосах и полюбоваться розовой блестящей пряжкой на сумочке через плечо. Но двадцать пять рублей восемьдесят копеек — это очень большие деньги, и наши родители не могут позволить себе купить такую дорогую игрушку!
— Вот бы мне такую куклу, — пригорюнилась я.
— И мнеееее, — вздохнула Манюня.
Мы притихли. Полежали еще какое-то время с закрытыми глазами. Сон все не шел. Еще бы — сестра выводила какие-то совершенно новые, изуверские рулады. Казалось, что если она еще чуть поднажмет, то наше пятиэтажное здание сложится как карточный домик.
— Нарка, я проголодалась, — шепнула мне на ухо Манька.
— Там в холодильнике жареная курица, — прервала свой храп Каринка.
Была у моей сестры еще одна особенность, которую никак иначе как чудом назвать было нельзя. Если кто-нибудь из нашей семьи не то что говорил, а даже думал о еде, моя сестра тут же оказывалась рядом.
— Пора бы перекусить, да? — спрашивала она опешившего члена семьи и, взяв его за руку, тащила к холодильнику- Пойдем посмотрим, что можно пожевать.
Мы с Манькой подняли головы с подушки и уважительно посмотрели на сестру.
— Ну ты даешь! — только и смогли выговорить мы.
— Так мы идем есть курицу или как? — села Каринка в кровати.
— Идем, конечно, — заволновались мы.
— Только по кусочку, — грозным шепотом предупредила Манька, — помните, что Тетьнадя сказала?
— Помним-помним, не волнуйся, — зашипели мы ей в ответ.
— Не зря я так долго стояла в очереди, — радовалась вечером мама. — Мне достались две венгерские курочки! Это же не наши советские синюшные цыплята. Из этих двух курочек можно много чего приготовить, о-го-го как много! Можно их запечь со сметаной и грибами, можно отварить рис до полуготовности, добавить туда орехи и специи, а потом начинить этой смесью курочку, и… — Мама осеклась, окинула взглядом своих многочисленных дочерей и прибившуюся к их стайке Маньку, посмотрела на мужа, воззрившегося на курочек голодными очами, поймала свое отражение в зеркале, произвела в уме кой-какие нехитрые расчеты и тяжело вздохнула.
— Ладно, — сказала она, — сейчас мы этих курочек пожарим, одну съедим сразу, а из второй я завтра сделаю чахохбили.
— Ура! — дружно закричали мы.
Итого на ужин каждый получил по куску хрустящей жареной курочки с гарниром из воздушного картофельного пюре и дефицитного зеленого горошка. Остатки курицы под вожделеющими взглядами плотоядных членов семьи были убраны мамой в холодильник.
— Чтобы и завтра вы могли поесть курочки, — воззвала к нашему гражданскому долгу она.
— Лааадно, — вздохнули мы и встали из-за стола.
И вот теперь эта несчастная жареная курица манила нас как магнитом. Мы тихонечко поднялись, чтобы не будить мирно посапывающую Гаянэ, нашарили в темноте тапки и вышли из спальни. Впереди гончим псом шла Каринка. Мы с Маней доверчиво следовали за ней — никто не сомневался в способности сестры найти холодильник в темной квартире с закрытыми глазами.
