В 1946 году Сталин позвонил заместителю наркома ВМФ И. С. Исакову и сказал, что есть намерение назначить его начальником Главного Военно-Морского штаба, Исаков посчитал нужным предупредить: «Товарищ Сталин, я должен сказать Вам — у меня нет одной ноги».
«Это единственный недостаток, о котором вы считаете нужным доложить?» — спросил Верховный. И, получив утвердительный ответ, заметил: «У нас раньше начальником штаба работал, можно сказать, вообще безголовый человек. Так что ваш недостаток не столь существенен».
Не будите маршала
Дни боев под Москвой осенью 1941 г. в военной судьбе Жукова были самыми трудными. Уже после войны, отвечая на вопрос генерала Эйзенхауэра, он скажет, что самые серьезные физические нагрузки в годы войны он испытал в боях за Москву.
С 16 октября по 6 декабря 1941 г. он спал не более двух часов в сутки. Чтобы поддержать физические силы, прибегал к коротким, но частым физическим упражнениям на морозе и к крепкому кофе.
Когда же кризис сражения за Москву миновал, Жуков так крепко заснул, что его долго не могли разбудить.
Сталин дважды звонил. Верховному отвечали: «Жуков спит, и мы не можем его добудиться».
«Не будите, пока сам не проснется», — сказал Сталин.
Отец о сыне
Сталин тяжело переживал плен своего сына Якова. Но когда ему передали предложение обменять сына на Паулюса, сказал: «Там все мои сыны».
А председателю шведского Красного Креста графу Бернадоту, взявшему на себя миссию посредника в переговорах, он ответил: «Я солдат на фельдмаршалов не меняю».
Было это в присутствии многих свидетелей, и ответ этот вошел в историю.
Вернуть барахло
После войны один генерал-полковник докладывал Сталину о положении дел в Берлине. Верховный Главнокомандующий выглядел очень довольным и дважды одобрительно кивнул. Окончив доклад, генерал-полковник замялся. Сталин спросил:
— Вы хотите что-нибудь сказать?
— Да. У меня есть личный вопрос. В Германии я отобрал для себя кое-какие вещи, но на контрольном пункте их задержали. Если можно, я просил бы вернуть их мне.
— Это можно. Напишите рапорт, я наложу резолюцию, — ответил Сталин.
Резолюция была такая: «Вернуть полковнику его барахло. И. Сталин».
Проситель заметил:
— Тут описка, товарищ Сталин. Я не полковник, а генерал-полковник.
Сталин пыхнул трубкой, усмехнулся и сказал:
— Нет, тут всё правильно, товарищ полковник.
Хочет премию
Обсуждался фильм «Адмирал Нахимов», когда Жданов, как председатель комиссии, доложил о присуждении этому фильму первой премии и перечислил всех, кому предполагалось дать премию за фильм, Сталин спросил его:
— Всё ли по этому фильму?
— Нет, не всё, — сказал Жданов.
— Что?
— Вот есть письмо, товарищ Сталин.
— От кого?
Жданов назвал имя очень известного и очень хорошего актера.
— Что он пишет?
— Он пишет, — сказал Жданов, — что будет политически не совсем правильно, если его не включат в число актеров, премированных по этому фильму, поскольку он играет роль турецкого паши, нашего главного противника. И если ему не дадут премии, то это может выглядеть, как неправильная оценка роли нашего противника в фильме, искажение соотношения сил.
Сталин, усмехаясь, спросил:
— Хочет получить премию, товарищ Жданов?
— Хочет.
— Очень хочет?
— Очень хочет.
— Очень просит?
— Очень просит.
— Ну, раз так хочет, раз так просит, надо дать человеку премию, — всё еще продолжая усмехаться, — сказал Сталин.
И, став вдруг серьезным, добавил:
— А вот тот актер, который играет матроса Кошку, не просил премию?
— Не просил, товарищ Сталин.
— Но он тоже хорошо играет, только не просит.
— Ну, человек не просит, а мы дадим ему, как вы думаете?
Все согласились.
Наказание за опоздание
На рубеже 30–40-х г. был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР о судебном преследовании за опоздание на работу более двадцати минут. И случилось так, что наследующий день после его опубликования артист МХАТа Василий Иванович Качалов появился с опозданием на целый час. Перепуганный директор театра решил попросить указания Сталина, как ему поступить в этом случае. Ответ последовал в виде приказа Комитета по делам искусств. Директору МХАТа объявлялся строгий выговор «За не доведение до сведения народного артиста тов. Качалова Указа Верховного Указа СССР об ответственности за опоздание на работу».
Градостроители
Каганович вызвал архитектора Боровского и велел ему снести храм Василия Блаженного: загораживает вход на площадь, затруднен съезд техники во времена парадов. Архитектор отказался: площадь превратится в проспект, будет уничтожен великий архитектурный памятник. Добавил, что если это случится, он покончит с собой.
Боровского посадили. Когда жена приходила к нему на свидания, он спрашивал: «Стоит?» И, удостоверившись, что стоит, говорил:
— Тогда еще поживу.
Другой, более послушный архитектор докладывал на Политбюро план перестройки Красной площади. Для наглядности он пользовался макетом:
— Снимаем ГУМ, выполненный в антирусском стиле, и строим здесь трибуны для гостей — зрителей демонстраций и парадов (он снимает с макета ГУМ и ставит трибуну). Снимаем выполненное в стиле псевдорусской готики здание Исторического музея и ставим здесь арку (на макете появляется арка). Снимаем храм Василия Блаженного… (рука архитектора взяла храм за купол и приподняла его).
— Храм поставь на место, — сказал Сталин.
Архитектор испуганно опустил храм, и осталась площадь нетронутой.
Бюрократы
Игорь Ильинский рассказывал:
— Меня впервые пригласили в Кремль на праздничный концерт после выхода фильма «Волга-Волга», где я исполнял роль Бывалова. На концерте присутствовал Сталин. Я очень волновался. Совершенно растерянный, с ощущением актерского провала, я сел за столик рядом с певицей Шпиллер. Вскоре ко мне подошел Молотов и поблагодарил за выступление. Я немного успокоился. Тут к нашему столику приблизился вождь. Мы встали. Сталин похвалил певицу за исполнительскую деятельность, а затем сделал замечание:
— У вас плохо получается верхнее «до», вам нужно поработать над верхним «до».
Шпиллер поблагодарила и обещала поработать. Потом Сталин повернулся к сопровождавшим его людям и сурово спросил, показывая на меня:
— А это кто такой?
— Известный артист Ильинский, товарищ Сталин.
— Кому известный? — недоумевал Сталин. — Мне неизвестный.
Я попытался объяснить, что я артист театра и кино Игорь Ильинский. Но Сталин не слушал и гневно спросил:
— Как он сюда попал? Кто он?
Мне стало страшно. Наконец, человек, видимо ответственный за то, что я попал сюда, в отчаянии пояснил:
— Это актер Ильинский. Он только что удачно сыграл в кинофильме «Волга-Волга».
И тут Сталин расплылся в улыбке, пожал мне руку и воскликнул:
— Товарищ Бывалов! Здравствуйте! Мы, бюрократы, всегда поймём друг друга…
И возвели университет
После войны миллионы вчерашних солдат решили продолжить прерванную учебу. Но надлежащих условий для этого не было. И тогда академик Несмеянов отправился на прием к Сталину с просьбой выделить для университета новое здание. В это время в Москве как раз решили построить семь высоток. В той, что на Воробьевых горах, планировалось разместить гостиничный и жилой комплексы.
«Гостиница подождет», — решил Иосиф Виссарионович и приказал возвести там университет.
Кстати, обошелся этот объект в копеечку — в два миллиарда 700 тысяч рублей. Почти в такую же сумму вылилось строительство всех остальных московских высоток!
Впрочем, деньги эти были потрачены не зря: благодаря отличной базе советская наука сделала мощный рывок вперед и смогла вести достойную конкуренцию с Соединенными Штатами за господство в науке.
Перестарался
В Кремле проходил банкет в честь деятелей литературы и искусства. Сталин прохаживался вдоль праздничного стола, попыхивая трубкой и терпеливо слушая гост писателя Алексея Толстого, возвеличивающий мудрость вождя. По ходу речи Толстой употреблял все более и более высокие эпитеты. В конце концов, Сталин не выдержал. Подошел к оратору, похлопал его по плечу и сказал: «Хватит стараться, граф».
Свобода художника
В Большом театре бытует версия, что однажды И. С. Козловский принимал участие в концерте для членов Политбюро. После его выступления посыпались просьбы:
— Спойте арию… Спойте романс…
Но тут вмешался Сталин:
— Не будем покушаться на свободу художника. Товарищ Козловский хочет спеть «Я помню чудное мгновенье…».
