Тем же веселым утром следователь по прозвищу Фейк, что значит «Поддельный», с головой окунулся в работу. Такую же фейковую, как и он сам. Сидел за столом в чуждой ему форме и изображал бурную деятельность. Перекладывал с места на место бумаги, находил поводы и спускался вниз к дежурному, чтобы и того озадачить. По местному телефону вызвал к себе пару граждан, замешанных в оказии с лекарствами.
В одиннадцать позвонил человек с круглым лицом по фамилии Овалов. Друг казался возбужденным и чрезвычайно довольным ходом дел.
— Привет, Славка! Короче, все пучком, ты там держись, недолго осталось. Выход на судью я нашел железный, Слепень успокоился и затих пока. Надеюсь, что с судом никто тянуть не будет, а после мы с тобой все в белом и в шоколаде.
— Ты бы, Максимка, тачанку не гнал. В прошлый раз то же самое говорил. Давай после суда порадуемся.
Макс, казалось, ничуть не огорчился.
— Я в соцсетях поглядел, как ты просил. Плетнева нет. То есть Плетневых, как у дурака фантиков, но твоего точно нет. В поисковике на него всего одна ссылка — давал комментарий по поводу какого-то изнасилования. А фотки ни одной.
— Спасибо, Макс. Это добрая весть.
Действительно добрая. Мало ли кому взбредет в голову сведения о нем собирать? Народ сейчас такой — чуть что, сразу в интернет. Откроют страничку, а там фотография. Плетнев Антон Романович, место работы — Следственный комитет, город Москва, и фотка другого мужика. Поди потом объясняй, что ты — это он, только под легендой. Ланцов мужик грамотный, рассуждать не будет, мигом пришлет своих пристяжных. Лешего с Кишкой.
— Славка, очень тебя прошу, позвони своей Жанне, — сменил шарманку Макс. — Задолбала! По несколько раз в день достает, истерит. На меня уже Ленка косится, думает, моя любовница. Вчера мобильник посмотрела, а там куча звонков от какой-то Жанны. Я ее понимаю, что тут подумаешь? А я, Слава, проблем не хочу на пустом месте и разводиться из-за твоей дылды модельной не собираюсь.
— А ты забей ее в черный список и не парься, — подсказал выход «Фейк» и сам себе удивился. Кто бы ему сказал несколько дней назад, что Жанчик будет обрывать телефон, а ему не захочется с ней разговаривать?
Овалов не отставал. Максимке тоже было непонятно, с чего это Славка со своей вешалкой поговорить не хочет? Характер, что ли, дрессирует?
— Я-то забью, не вопрос, но боюсь, тогда живьем явится. Она еще постоянно про какие-то деньги напоминает. Ты ей что-то обещал?
— Да ерунда, подождет. Только сам ничего не давай.
Увы, он напрасно тешил себя иллюзиями, что является для Жанночки объектом чистой любви. Не чистой. А замешанной на материальных бонусах. Что, впрочем, не должно вызывать у делового человека никаких комплексов. Да. Он ее купил. И точка. В данном случае любовь тоже «фейк».
— Наконец я слышу речь не мальчика, но мужа, — одобрил человек с круглым лицом. — Главное, когда вернешься, снова башку не потеряй. Нашему с тобой предприятию она еще пригодится. Башка, а не Жанна. Кстати, такое дело вчера было вкусное, но, как назло, ты вне зоны доступа. Пришлось деликатно отказать. А, сам понимаешь, один раз откажешь — в другой не предложат.
Овалов неожиданно нервно заржал:
— Слушай, Славка, тебе не кажется, что у нас от Слепня серьезные убытки? И надо бы восстановить кислотно-щелочной баланс.
Раз уж перешли к разговору о делах, об их совместном маленьком свечном заводике по облапошиванию проворовавшихся граждан, Золотов не выдержал, поделился с другом:
— Максимка, погоди печалиться, у меня здесь тоже интересный вариант намечается. Сильно положительный. Не поверишь, но Слепень рядом не стоял. Думаю, что за неделю справлюсь. Но это пока так, без подробностей.
— А говорил — ничего! — одобрил компаньон, мысленно восхищаясь оборотистостью Золотова. Не обманулся он в напарнике. Есть потенциал. — Я чувствовал, что ты там не просто так сидишь. Меня не обманешь! Ха-ха-ха…
— Ты мне к приезду сними квартирку где-нибудь на отшибе. Вернусь — отсижусь…
Дружеский разговор нарушил громкий стук в дверь.
— Все, пока, ко мне люди, — скороговоркой выпалил беглый чиновник и собирался нажать отбой, но в ответ услышал дружеское:
— Может, за тобой уже пришли? Ха-ха-ха!
Вячеслав Андреевич шутку не оценил.
— Пошел ты! — Он бросил телефон на стол и крикнул в сторону двери. — Не заперто! Входите!
Никто не зашел. Что ж, это даже хорошо: те, кого он опасался, не стали бы мяться под дверью. Они вообще не привыкли стучать.
Вячеслав Андреевич не поленился встать, дойти до двери и открыть. И не успел отвернуться, получив по лицу чем-то холодным и жестким. Ощутимо и неприятно. Как оказалось при ближайшем рассмотрении букетом. Хорошенькая у них тут техника дарения цветов!
На пороге стояла Великозельская пастушка. В одной руке букет, во второй цветочная корзина, подаренная ей им, а ему Ланцовым. Подвяли уже цветочки. Взгляд как у девчонки с известной картины Караваджо «Горгона Медуза».
— Ой, привет… Ты чего здесь?
— Здравствуйте, — холодно и официально ответила Анастасия, тяжелой поступью приближаясь к рабочему столу. С громким стуком определила на него корзину. — Как достопримечательности? Много нашли?
Золотов поспешно вытянул руки вдоль туловища. Со стороны выглядело как нелепый взмах или как загадочный пасс экстрасенса. Лицу он придал выражение самое покаянное изо всех возможных, существующих в мировом каталоге выражений.
— Настя, извини. Я не мог представиться сразу, — он еще не догадывался об истинной цели ее визита, — я же не знал, кто ты. А когда узнал, что именно с твоей подачи меня направили, тогда уже совсем не мог. Наша работа болтливых не любит. Прости, но пришлось соврать первое, что взбрело в неразумную голову. То есть патриотизм, он сейчас на слуху. Согласен, получилось глупо.
— Глупо получилось не с патриотизмом, — ехидно возразила Настя, кидая рядом с корзиной чуть подвядший букет ромашек, — глупо получилось со всем остальным. То есть с моей стороны глупо. Я бы даже сказала, что поверила, как последняя дура. А с вашей стороны очень даже ловко, Антон Романович!.. Или вы, может, не Антон Романович?
— Антон, Антон, — поспешил Золотов развеять подозрения, махнув удостоверением, не раскрывая корочек.
— Ладно сразу не сказали, а потом почему не смогли?
— Ну так получилось… — пробурчал Золотов, глядя в пол, как спалившийся в самоволке курсант.
Но, тем не менее, отметил про себя, что в гневе Настя еще прекрасней. Щеки раскраснелись, глаза горят, волосы растрепаны. Как девчонка с другой картины. «Свобода на баррикадах» Делакруа.
— Не мучайтесь. Хотите скажу — зачем? Кому хочется признаться, что он — взяточник, приехавший решать вопрос? И вызывающий проституток!
— Насть, ты о чем?
— О Мальвине. С голубыми волосами!
Блин, а она-то откуда знает? Да, конфуз. Любое оправдание — в молоко.
Настя же, похоже, меньше всего на свете думала в эту минуту о его оправданиях. Просто прицеливалась, чтобы дать оплеуху. Отомстить за поруганную девичью честь. Точнее, к счастью, еще не до конца поруганную.
— Да мы с ней просто так… болтали, пиво пили… Это не то, о чем ты подумала!
Золотов вдруг рассмеялся. Это не имело прямого отношения к проблеме неверности. Просто подумал о том, какая шикарная банальная фраза. Как в каждой второй песне на английском — «Tell me why?» (Скажи мне почему?) Эту банальную фразу «Это не то, о чем ты подумала!» почему-то чрезвычайно любят в кино. Практически в каждом втором фильме, когда возникает особо нелепая ситуация. Золотов всегда над ней прикалывался и был уверен, что ему в жизни она точно не пригодится. И надо же, произнес!
Настя не умела читать мысли, но со зрением у нее было в порядке. Ах, он еще и прикалывается! Оборотень! Тварь продажная!
— Мы форму ушивали, в города играли, веришь?
Он сделал шаг к ней, но Настя тут же отскочила к двери, словно он был Персеем, вооруженный мечом. Змеи на голове зашевелились, готовые ужалить.
— Ну да! Ага, он так и сказал — в города играли! А со мной поиграешь? Я говорю — Москва. Теперь ты.
— Астрахань, — послушно выдавил из себя растерянный Золотов. Сказал и тут же пожалел.
Настя героически справилась с чувствами и со слезами. Только голову подняла высоко, словно Петр Первый с картины «Утро стрелецкой казни» Сурикова. Потом безнадежно махнула рукой:
— Не имеет значения. Меня вообще все это мало волнует. Хоть хороводы водите!
Она извлекла из кармана мятую бумажку и швырнула в стрельца:
— А это, господин культурный министр, передайте Ланцову! Скажите, чтобы убирал за собой!
Вячеслав Андреевич поймал скомканную бумажку. Салфетка. Знакомая ресторанная салфетка с цифрами, начертанными Ланцовым. Ласкающее взгляд число пи с семью нулями.
