— С хорошим человеком да под приятную беседу не откажусь, — просияла Анжелика. — Чего к картошечке прикажете? Вообще-то, я уже два года исповедую вегетарианство, но граммов двести «Краковской» для желанных гостей всегда держу. Не желаете ли также йогуртов? Имеется парочка — чернично-земляничный и маракуйя-папайя.
— Йогурты — отказать, а колбасы постругайте, — согласился Карман Иваныч.
Картошка была чуть недожарена, местами пригорела, к тому же конкретно пересолена, но Карман был голоден.
— Позвольте спросить, чем обязана столь неожиданному визиту? — кокетливо поинтересовалась Крикуненко, принимаясь за фирменные фокусы с коньяком. Что уж только она ни выделывала с рюмкой, чтобы полнее оценить букет второсортного напитка — и катала между ладонями, и нагревала стекло бокала дыханием, и подносила к лампе — полюбоваться игрой цвета.
— Что ж, секрета нет, — развел руками Карман. — Зашел потолковать… о Пушкине. Условно говоря.
— О Пушкине? — Крикуненко застыла в недоумении. — То есть?
— Да-с, об Александре Сергеевиче Пушкине, нашем всем! — заключил Карман и обновил рюмки.
— Позвольте, а при чем здесь я? — продолжала недоумевать Анжелика.
— Ну как при чем? Условно говоря, слава о вашей высокой культуре и широком кругозоре давно вышла за пределы редакции, — обычно немногословный Карман вдруг ощутил прилив вдохновения. — А мне, знаете ли, порой хочется отвлечься от счетов-фактур и налоговых деклараций. И утолить, так сказать, духовный голод, — и Карман ткнул вилкой в кусок «Краковской».
— Хорошо, давайте побеседуем о Пушкине, — недоверчиво сказала Крикуненко. — Что же вас интересует? Может быть, история создания гениальных строк «Я помню чудное мгновенье»? Извольте. В живописном парке псковских помещиков Осиповых-Вульф молодой Саша Пушкин встречает ангельской красоты и высокой же нравственности молодую женщину. Ее цветущая юность принесена в жертву грубому солдафону, и бедняжка несчастлива как камни…
— Это я знаю, — перебил ее Карман. — В школе проходили. Но она ему сразу не дала, а когда дала потом, в Питере, Пушкин написал о ней в своем дневнике всего три строчки. Не вспомню сейчас точно, но дурой она оказалась первостатейной — это факт.
— Скажите, пожалуйста! — выпала в осадок Крикуненко. — Так-таки и… дала?
— Ну да, на каком-то сундуке в прихожей. Условно говоря, она возомнила себя эмансипе, решила переводами заниматься и загрести на этом кучу бабла. Да хреновая из нее переводчица вышла — правильно, мозги-то шелухой были забиты, Шиповниками да Иммортелями. Так она своих бойфрендов называла. И вот пошла она к Саше Пушкину, чтобы он по блату какой-нибудь калым ей подкинул. Ну, а он, условно говоря, не растерялся…
— А вы, Норманн Иванович, интеллектуал. Ни за что бы не подумала, что у вас могут быть такие познания о светиле русской поэзии. Позвольте полюбопытствовать, что читали, из каких источников, так сказать, черпали?
— Да не читал я ничего. Когда мне! Приятель рассказывал. Давно. Классный парень. Но потом я потерял его из виду и до сих пор так и не нашел. Прямо хоть в передачу «Ищу тебя» письмо пиши! — И Карман драматически задвигал мышцами лица, словно пытаясь совладать с нахлынувшими чувствами.
— Ну что вы, право, не убивайтесь так. Воздастся вам за ваши страдания, и друг ваш обязательно отыщется!
— Только если вы пожелаете мне помочь, Анжелика Серафимовна, — и Карман по третьему разу обновил рюмки.
— Только прикажите! — пылко ответила Крикуненко. — Все, что в моих силах, сделаю. Все, что в сердце моем, принесу на алтарь святой дружбы!
— Я не приму ваших жертв, Анжелика Серафимовна. Молю вас лишь о самой малости — дайте телефончик Романа Светлова, — Карман произнес это с таким видом, как будто бы попросил Крикуненко передать ему солонку.
— Романа Светлова? А причем здесь он?
— Ну как при чем? Условно говоря, он и есть тот самый утраченный друг. Что вам стоит, Анжелика Серафимовна? А я буду безмерно счастлив.
— И не просите, Норманн Иванович. Нет, нет и нет! Это не моя тайна. Могу лишь передать моему другу Роману Светлову, что вы желаете с ним встретиться.
— Значит, нет? — Карман прикидывал, что делать дальше. — Окончательно и бесповоротно?
Анжелика вскинула голову и уставилась куда-то в сторону — давала понять, что разговор на эту тему закончен. Как вдруг Карман резко перегнулся через стол и схватил ее мобильник.
— Немедленно отдайте! — вскричала Крикуненко.
— Отдам, непременно отдам, — с приятным лукавством, через которое, однако, сквозило уже что-то хищное, улыбнулся Карман. — Только сначала немножко пошарю в адресной книге. Вы не против?
— Что вы себе позволяете! — Анжелика подскочила к гендиректору. — Мало того, что вы своим беспардонным вторжением нарушили тайну частной жизни и неприкосновенность жилища, так вы еще и грабежом не брезгуете? Да-с, мой дорогой, это форменный грабеж! — и она вцепилась в руку Кармана, пытаясь разжать его пальцы.
— Да вы не даете мне работать! — с той же злой веселостью он оттолкнул Анжелику. Впрочем, очень аккуратно. Проблемы с законом отнюдь не были ему нужны.
— Ах так? Тогда я звоню 02! — и Крикуненко направилась в прихожую. Но быстро сориентировавшийся в ситуации Карман подскочил к ней сзади, сгреб в охапку, затолкал в ванну и щелкнул задвижкой. Естественно, Анжелика ломилась в дверь, сыпала угрозами и даже пару раз выкрикнула что-то нецензурное, но сердце Кармана не дрогнуло. Он исполнял волю своего шефа.
Содержимое мобильника Крикуненко его не порадовало. В адресной книге он не нашел ни намека на Светлова. Все сплошь какие-то тетки. Не зашифровала же она его вот под эту — Светлану Романовну? Карман нажал на вызов, и вскоре услышал в трубке женский голос. Он тут же отрубил связь.
Ладно, посмотрим СМС-ки. Надо же, пусто. Похоже, Крикуненко вообще не пользовалась этой услугой. А что там у нас в Исходящих? Опять звонки каким-то теткам. А во Входящих? Тоже сплошные тетки. И лишь несколько телефонных номеров. Карман воспрянул духом — наверно, один из них и есть светловский! Но и тут его постигло разочарование. В одном телефоне он узнал редакционный, во втором — пресс-службу мэрии… Протерев мобильник полой своего Бриони — на всякий случай, чтобы не было отпечатков пальцев — он положил его на стол и пошел вызволять пленницу.
— Ах вы косноязычное ничтожество! — словно фурия, налетела на него Анжелика. — Это вам выйдет боком!
Карман молча разлил коньяк и протянул рюмку Крикуненко. Та занесла руку, чтобы вышибить тару у него из рук, но… остановилась.
— Выпейте и успокойтесь, — устало произнес Карман. — У вас ничего против меня нет. А насчет дружбы со Светловым вы, условно говоря, прихвастнули. Есть такое, Анжелика Серафимовна?
Крикуненко опустошила рюмку и царственным жестом указала директору на дверь:
— Подите вон, охламон. У вас заложило уши? Я сказала: уебэн зи битте! — и она вперила в Кармана негодующий пьяный взор.
* * *
В ту же пятницу в «Стельке» — демократичной пивнушке с пластиковыми столиками и одноразовой посудой — собралась сплоченная годами компания единомышленников. Вопилов, Ростунов и Кузьмин пришли первыми и заняли козырной угловой столик у окна. Когда в начале седьмого в «Стельке» объявился припозднившийся с задания Филатов, троица «первооткрывателей» уже приняла первые сто и поглощала простецкую закусь -
подогретые по третьему разу пельмени, корейскую морковку, сосиски из просроченной кенгурятины с кетчупом из модифицированного крахмала. Фотокор по своему обыкновению заказал доширак.
— Кудряшов звонил, тоже скоро придет, — поведал собутыльникам Вопилов. — Нет, это надо же, как Олежек зазнался. Раньше что коллектив, то и он. А сейчас пить с нами не ходит, квартиры у него не допросишься. Я по его милости теперь только с теми бабами общаюсь, у кого место для встреч есть. На гостиницы никакой зарплаты не хватит.
— Значит, Владик, ты теперь обслуживаешь на дому, — заржал Ростунов и пальцами подцепил из общей тарелки щепоть корейской моркови. — Ну и на фига, вы мне скажите, жениться? Я вот свободный, что хочу, то и верчу, по углам не шкерюсь…
Действительно, по углам Леха не шкерился. Но лишь по одной простой причине — не было желающих. Приударил тут было за Вероничкой из рекламного отдела, сердечко плюшевое подарил на День святого Валентина, потом розового мишку на 8 Марта преподнес. Но налетел как вихрь Вопилов, и без всяких подходов и презентов разбил робко зарождающееся счастье друга. Эх!..
— Ты, Леха, не грусти, — Влад похлопал его по плечу. — Бабы — как навоз, сегодня нет, а завтра воз. Ты только это… шмотки почаще стирай и дезодорант себе купи какой-нибудь. И пузо ты зря отрастил. Девчонки любят, чтобы кубики были.
