Влад задрал джемпер и продемонстрировал собранию поджарый смуглый живот. Но никаких кубиков на нем не было — долгие годы Вопилов занимался лишь одним спортом — литроболом.
— А ты, Филатыч, говорят, к Колчиной подкатывал? — Ростунов толкнул в бок фотокора.
Но тот только промычал что-то — он как раз зачерпнул ложку доширака.
— Брось, не выйдет, — насмешливо продолжил Ростунов и хитро глянул на Кузьмина. — Юляха на другого запала.
— Уж не на тебя ли? — пробасил Филатов, не оценив ростуновской игры глаз.
— Нужна она мне как миллион Перельману! — пренебрежительно бросил Леха, хотя за один лишь благосклонный взгляд Колчиной наверняка заложил бы лучшего друга. — Не люблю рыжих.
— Да какая она рыжая? — не согласился Кузьмин. — У нее свой цвет каштановый. Ничего, приятный такой.
— А ты откуда знаешь? — разом спросили Филатов и Ростунов, а через секунду, озаренные смелой догадкой, загоготали. — Ну, ты даешь, Антош!
— Наш пострел везде поспел, — поддакнул Вопилов, разливая водку. — В натуре, не рыжая она.
Кузьмин многозначительно улыбался, не спеша развеять домыслы приятелей. Опрокинув рюмку, он мечтательно протянул:
— Не, мне больше Алинка нравится. Вот к ней я бы подъехал. Но не знаю, как. Вечно она в работе.
— Как-как? Очень просто. Нравится баба, подходишь к ней и говоришь: «Разрешите впендюрить?» Анекдот помнишь? — поделился бесценным опытом Вопилов.
— Не, такое не прокатит, — засомневался Ростунов. — Нормальные девчонки любят долгие ухаживания, комплименты и мягкие игрушки…
— Девчонки любят твердые игрушки, — выдал Вопилов очередное экспертное мнение. Все опять заржали. — И не надо мудрить насчет особого подхода к Кориковой. Побольше наглости. Вон Костик на раз-два развел ее на это дело. А вот и он. Привет, дружище! Не ожидал!
— Я сам не ожидал. Думал, и не вырвусь. Катька хотела, чтобы я с ней «Унесенных ветром» весь вечер смотрел. А ее в роддом увезли, — кажется, Стражнецкий был очень доволен таким поворотом событий.
— И как это ты решился усвистать? — подколол его Ростунов. — А если Папик разыскивать начнет?
— А не пошел бы он, — чем дальше Стражнецкий был от Пащенко, тем смелее становился. — Сейчас вообще возьму и вырублю сотовый.
Но дальше слов не пошел.
— Штрафную, штрафную, — Вопилов налил Костику полный пластиковый стаканчик.
С левой тропки — трепа о девчонках — беседа вновь вышла на главную дорогу. Заговорили о делах рабочих.
— Вам, говорят, Светлов еще одну нетленку притаранил, — толкнул Стражнецкого в бок Вопилов. Ничего подобного Влад не слышал, это предположение родилось у него только что.
— Пока нет, но ждем-с, ждем-с, — важно отвечал Костик.
— Я только не понимаю, с какого перепугу наш звездун осчастливил второсортное издание, — забрызгал слюной порядочно уже датый Ростунов. — Все знают, что «Помело» — отстой!
Эти слова пролились бальзамом на душу Филатова:
— Леха, дай пять! Респект! Давай на три-четыре! «Помело» — отстой!
— Держите меня семеро, — забубнил Стражнецкий. — Мистер Вонючка, ты кондом. А ты, урюк, вообще — гоу хоум!
— Ты сам урюк, жидовская морда, — отвечал на это Димон.
— Я сто раз объяснял, что я наполовину поляк, — все еще держал себя в руках Стражнецкий. — Мы побочная ветвь графов Потоцких…
— Хреноцких! — ударил по столу кулаком Филатов, другой рукой предусмотрительно прикрывая свой доширак. — Леха, три-четыре! «Помело» — отстой!
— Все, я пошел, — вскочил Стражнецкий. — Влад, Антон, если хотите видеться со мной, то только без этих уродов.
Он метнулся к двери и… угодил прямо в объятия Кудряшова, который только что переступил порог «Стельки». Олег сразу оценил обстановку.
— Ты куда, Кость? Да заткнитесь вы! — махнул он рукой на Ростунова с Филатовым. — В кои-то веки выберешься встретиться с товарищами, а вы…
— Все, замяли базар, — в Вопилове неожиданно проснулся миротворец. — Так, Филатыч, еще одно слово, и вылетаешь, понял? Лехе пока не наливать. Эй, закусывай давай, жри пельмени-то.
— Кость, ты что про Светлова-то говорил? — подал голос Кузьмин, который до этого минут десять сосредоточенно эсэмэсился.
— Да ну его, этого Светлова, — бросил Стражнецкий. — Тенятник какой-то. Иной раз подумаешь: а существует ли он вообще?
— Ну, как же не существует, — удивился такому повороту Ростунов. — Кто же тогда отшельника наваял? К тому же, некоторые его лично знают…
— Кто, например? — спросил Кузьмин, которого, похоже, тоже заинтересовала мысль Стражнецкого.
— Да полно народу. Анжелика знает, Яна Яковлевна знает, Владик знает…
— Ладно, скажу правду, не знаю я Светлова. И не знал никогда. Так, для красного словца когда-то ляпнул, — покаялся Вопилов.
— Но ты-то, Антош, точно его знаешь! — перекинулся Ростунов на Кузьмина. — Ты же просил Крикуненко стольник ему передать. Значит, пили когда-то вместе?
— А ты не понял, дурья башка, что это прикол был? — продолжил Кузьмин сеанс массового покаяния. — Мне просто хотелось Анжелику подловить, да она выкрутилась…
— Не понял. Так где сейчас твой стольник? — встрял Филатов, который, всем на удивление, быстро просек хитрую схему Антона.
— Без понятия, Димон. Может, у Светлова — если он существует. А, может, Анжелика себе заграбастала.
— Вот и я говорю, — заключил Стражнецкий. — Существует ли он вообще в природе, этот Светлов? Не разводит ли нас как лошков какой-то очень хитрожопый урюк? Может, этот так называемый Роман Светлов пьет сейчас водку за соседним столиком да уссывается над нами.
И хотя это была всего лишь фигура речи, все разом обернулись: а ну как, действительно, за их спинами пирует Светлов?
— Вы задрали уже со своим Светловым, — недовольно произнес Вопилов. — Давайте лучше о бабах. Ты вот, Костик, куда теперь их водишь?
— Куда-куда. В гостиницу.
— А, ну ты же богатый, — присвистнул Вопилов.
— Ни копья не трачу, — пьяный Стражнецкий махом раскрыл все карты. — Потрудился немного, нарыл кое-что на директора «Уютного гнездышка», так он теперь в любое время дня и ночи готов мне номер бесплатно дать, да еще и в ножки поклониться. Один раз я даже в люксе отдыхал.
— Отличная идея! — воскликнул Вопилов. — И ты молчал? Только надо еще было с него ужин в номер потребовать.
— Обычно я предпочитаю завтрак, — улыбнулся Стражнецкий. — Или обед.
— А завтрак-то как? Только не свисти, что можешь от Катюшки на всю ночь свалить, — недоверчиво произнес Вопилов.
— Нет, ночую я, к сожалению, только с Катюшкой — на фига мне проблемы? Зато утром, перед оперативкой, никто мне не мешает на часок пересечься в «Уютном гнездышке» с какой-нибудь куколкой. Или после оперативки. Да как фишка ляжет.
Все с выражением полнейшего восхищения на лицах внимали Стражнецкому. Умеет жить этот Костик! И карьера у него в гору прет, и жену отхватил богатенькую, и «куколок», как он выразился, навалом…
— Всем привет! — в «Стельку» ввалился Петя Гугунин. — Эх, еле вырвался от Карачаровой.
— Дай пять, Петро! — сунулся к нему пьяный Ростунов. — Натянуть начальницу — это респект. Высший пилотаж!
— Да о чем ты, Лех? Кто кого натянул? А-а, вот ты про что… Не, тут другое. Только мы расходиться собрались, как наша Ольга Вячеславовна такая довольная влетает: типа, счастье нам великое привалило. Все, конечно, о бабле сразу подумали: типа, зарплату повысят или премию подкинут. Ага, щаз! Оказывается, Роман Светлов статью ей прислал!
— Как?! — разом спросили Стражнецкий и Кудряшов.
— По электронке. Карачарова прямо кипятком ссыт, какая статья классная, про пиратов каких-то. Мы уже в четыре подписали понедельничную толстушку в печать, так нет же: послала в типографию отбой. Говорит: будет замена первой и центрального разворота. Вот, торчит сейчас в редакции…
«Да, опять нас обошли, — только и подумал Кудряшов. — Рассказать бы сейчас всем про светловские штучки — вот бы ребята удивились. А, может, Светлов тут ни при чем? Тогда что же: кто-то из девиантовцев продолжает подставлять родную газету? Эх, узнать бы кто…»
* * *
За выходные новость о том, что Светлов послал статью Карачаровой, какими-то путями стала известна буквально каждому в «Девиантных». И все уже готовились к тому, что понедельник будет особенно тяжелым. Но никакого ора не последовало. Тогда народ решил, что кто-то, видимо, заранее подготовил Яблонскую к этому удару, и самое тяжелое она пережила в выходные.
— Ну и как это понимать, Свет? — отрешенно спрашивала она у Серовой, показывая ей красочный толстый выпуск «Эмских», на первой полосе которых красовался смуглый парень в совершенно бутафорской треуголке и странном бархатном камзоле на босу грудь. — Как это понимать? Я тебе не сказала, но этот пират должен был завтра выйти у нас. Светлов прислал мне его еще в четверг.
