— О чем речь? — вмешалась Эмма, издали следившая за ними.
— Он все старается меня поддеть, — засмеялся ее отец, весь сияя от удовольствия. — Он все старается меня поддеть и спрашивает, где жених м-с Джиннингс. Может быть, ты немного поторопилась сообщить нам, Эмма?
— Ничего! — успокоила его Эмма, — бедняга страшно ревнив, а мы с Софи все время нарочно морочили его насчет жениха, чтобы только подразнить его. При этом мы расписывали ему его самого, а он воображал, что это кто-нибудь другой.
Она поймала взгляд Чарли, который, смекнув в чем дело, покраснел, как рак. Кто-то из присутствующих захохотал, а вдовушка, взяв его руку, пожала ее. Изумленный, смущенный он сидел, раздумывая, что бы предпринять, как вдруг в парадную дверь раздался стук.
— Я пойду открою, — сорвался он и раньше, чем кто-нибудь мог его остановить, он выскочил из-за стола. Секунды через две Тед Данвер последовал за ним, чтобы посмотреть, что случилось, и тут в последний раз увидал своего товарища Чарли Бриса, удиравшего без оглядки.
Расположившись очень удобно в теплой зале трактира "Подсолнечник", незнакомец пил и закусывал, не замечая, по-видимому, присутствия сморщенного старика, который, прижавшись к углу лавки, ближайшему к огню, беспокойно вертел на столе пустую кружку и посасывал время от времени объемистую трубку, давно уже остывшую. Незнакомец окончил свой завтрак, вздохнул от удовольствия, подошел к лавке, поставил свою кружку на потемневший от времени стол и начал набивать трубку.
Старик взял со стола лучинку и, подержав ее дрожащими пальцами у огня, дал незнакомцу закурить. Тот поблагодарил его и, откинувшись назад в своем углу лавки, начал следить сквозь полузакрытые веки за кольцами дыма, выходившими из трубки, сонно поддакивая замечаниям старика насчет погоды.
— Плохое время для разъездов, — сказал этот последний: — хотя, пожалуй, это и не беда, если вы имеете средства есть и пить вволю, в свое удовольствие. Я уж думаю, не фокусник-ли вы из Лондона, сэр?
Путешественник покачал отрицательно головой.
— А я надеялся, что вы фокусник, — сказал старик.
Собеседник его не обнаружил никакого любопытства.
— Будь вы фокусник, — продолжал старик со вздохом: — я попросил бы вас сделать какой-нибудь полезный фокус. Собственно говоря, фокусники обыкновенно показывают такие штуки, которые никому ни на что ни годны, а мне хотелось бы посмотреть вот что: сумел-ли бы фокусник наполнить эту пустую кружку пивом и эту пустую трубку табаком? Вот что я осмелился бы попросить вас сделать, если бы вы были фокусник.
Путешественник вздохнул и, вынув изо рта свою коротенькую терновую трубку за головку, трижды постучал ею по столу. Через очень короткий промежуток времени на столе перед стариком появились кружка пива и бумажный мешочек с табаком.
— Что заставило меня подумать о вас, что вы фокусник, — сказал он, отхлебнув с наслаждением из кружки и радостно набивая трубку: — это, что вы удивительно похожи на одного, который приезжал к нам в Клейбюри некоторое время тому назад и давал представление в этой самой зале, где мы теперь сидим. Судя по наружности, вы могли бы быть его родным братом.
Путешественник сказал, что у него никогда не было брата.
— Сначала мы не знали, что он фокусник, — продолжал старик. — Он приехал на ярмарку в Викхам, и так как она должна была быть только через день или два, то он ходил по окрестным деревням и давал представления. Он вошел сюда в залу, заказал кружку пива и выпил его стоя, и все рассуждал о погоде. Потом он попросил Биля Чемберса извинить его за бесцеремонность и, засунув руку к нему в кружку, вытащил оттуда живую лягушку. Биль очень щепетильный человек насчет своего питья, и я думал, что с ним сделается удар. Он набросился на Смита, хозяина, так, что даже слушать было страшно, и, наконец, ради мира и тишины, Смит отпустил ему взамен другую порцию.
— Верно, она попала туда, сонная, в кружку, — сказал он.
Биль отвечал, что, по его мнению, кто-то другой спал, вместо того, чтобы делать свое дело, и только что хотел начать пить, как фокусник опять попросил у него извинения. Биль поспешно опустил кружку и фокусник опять сунул в нее руку и вытащил мертвого мышонка. Трудно было бы решить, кто был более расстроен, Биль Чемберс или Смит, хозяин; и Биль, который пришел в ужасное состояние, начал спрашивать, почему это всякая гадость залезает именно в его кружку?
— Может быть, вы особенный охотник до немых тварей, сэр, — сказал фокусник. — Позвольте, разве вы не замечаете, как что-то шевелится в кармане вашего пиджака?
Он опустил руку в карман Биля и вынул маленькую зеленую змейку; потом из кармана его панталон вытащил еще лягушку, между тем как у бедного Биля глаза чуть не вылезали на лоб.
— Стойте смирно, — сказал фокусник. — Их там еще много.
Биль Чемберс издал вопль, от которого мы все даже вздрогнули, потом оттолкнул от себя фокусника и начал раздеваться как только мог скорее, хотя руки у него страшно дрожали. Я думаю, что он снял бы с себя и рубашку, если бы в ней были карманы, а потом он сжал ноги вместе и начал прыгать на месте, топча свое платье толстыми кованными сапогами.
— Оказывается, он не любитель немых тварей, — сказал фокусник.
Затем он положил руку на сердце и раскланялся с нами.
— Господа, — сказал он: — показав вам этот образчик своего искусства, я прошу вас обратить внимание на то, что, с любезного позволения хозяина, я дам свое знаменитое фокусническое представление в этом самом зале сегодня, в семь часов вечера. За вход — по три пенса!
Сначала они его не поняли, но потом, разобрав, в чем дело, объяснили Билю, который все еще продолжал подпрыгивать на своем платье, отвели его в уголок и уговорили опять одеться. Он все хотел подраться с фокусником, но так устал что едва мог стоять на ногах; а Смит, который сначала объявил, что и слышать не хочет ни о чем подобном, мало по малу уступил и сказал, что согласен рискнуть.
Зала была битком набита в этот вечер, и каждому пришлось заплатить по три пенса, — что я называю "выбивать монету". Ну, некоторые из вещей, которые сделал фокусник, были правда сделаны очень умно и ловко, но почти с самого начала, вышла неприятность. Когда он попросил носовой платок, чтобы превратить его в белого зайчика, Генри Цокер подскочил и подал ему свой, но вместо белого зайчика вышел черный с двумя белыми пятнами. Генри Цокер просидел некоторое время молча, не понимая в чем дело, потом встал и ушел домой, ни с кем не простившись.
Затем фокусник взял у Сама Джонса его шляпу, долго смотрел в нее и так удивился и изумился, что Сам Джонс, наконец, рассердился и спросил его, неужели он никогда прежде не видывал шляпы?
— Такой не видывал, — сказал фокусник.
И он вытащил из нее целое женское платье, пиджак, и пару сапог. Потом вынул еще фунта два разных лоскутьев, несколько хлебных корок и других вещей, и, наконец, возвратил ее Джонсу, покачивая на него головой и предупреждая его, что если он будет так неосторожно обращаться со своей шляпой, то совершенно испортит ее форму.
Потом он попросил одолжить ему часы, и так как он обещал обходиться с ними очень осторожно, то Дикки Вид, портной, дал ему свои золотые, которые завещала ему его тетка, когда умерла. Дикки Вид очень ценил свои часы и гордился ими, и когда фокусник взял обыкновенный железный утюг и начал разбивать часы на мелкие кусочки, то понадобилось три человека, чтобы удержать его на месте.
— Это самый трудный фокус, — сказал фокусник, подбирая одно колесико, которое пристало к утюгу. — Иногда он мне удается, а иногда и нет. Последний раз, как я его делал, он не удался, и мне пришлось заплатить восемнадцать пенсов и поставить кружку пива тому господину, которому принадлежали часы, чтобы удовлетворить его. Я отдал ему и кусочки.
— Если вы не отдадите мне мои часы целыми и невредимыми, — сказал Дикки Вид дрожащим голосом: — то это обойдется вам в двадцать фунтов!
Фокусник даже привскочил.
— Сколько? — проговорил он. — Ну, жаль, что вы не сказали мне этого раньше. Моя обыкновенная цена — восемнадцать пенсов.
Он потрогал пальцем разбитые куски и покачал головой.
— Я никогда еще не имел дела с такими старомодными часами, — сказал он. — Однако, господа, если это мне не удастся, все-же это будет первый и последний неудачный фокус за весь вечер. Нельзя же требовать, чтобы все удавалось, и если этот раз не удастся, то я повторю фокус, господа, если кто-нибудь другой одолжит мне другие часы.
Дикки Вид пробовал заговорить, но не мог и сидел молча, бледный, как полотно, вытаращив глаза на обломки своих часов, лежавшие на столе перед фокусником. Тогда фокусник вынул из своего ящика большой пистолет, у которого дуло расширялось в конце наподобие трубы, засыпал в него заряд пороху, потом подобрал все обломки и также заколотил их туда; мы даже слышали, как разбитые куски царапали о шомпол. Зарядив его, он подошел к нам и начал нам его показывать.
