– Привет, мать.
– Здравствуй, Ронни.
– Приехала, а?
– Как видишь.
– Не устала?
– Нет.
– Это хорошо.
И впрямь, ему стало легче.
– Ну, – весело продолжал он, – окрутили нашего Джорджа.
– Джорджа?
– Джорджа. Я только что со свадьбы.
– А, да! Значит, женился?
– Женился.
– Все в порядке?
– Конечно.
– Все довольны?
– Еще бы.
– Естественно. Девушка нашего круга…
– Х-ф-мпф…
– Да, – согласилась леди Джулия, – именно «Х-ф-мпф».
Они помолчали. Ронни поправил галстук. Леди Джулия на это смотрела. Встретив ее взгляд, он повернулся к портрету второго графа.
– Странные у них бороды, – заметил он.
– Ты можешь смотреть им в лицо?
– Вообще-то не могу. Жуткие рожи. Один поприличней, Дик Трипвуд, который женился на певице.
– Берешь с него пример?
– Не без того. О, молодец, улыбнулась!
– Ты ошибся, скривилась от боли. Тебя надо показать психиатру!
– Ну что ты гово…
– Ронни, – сказала леди Джулия, – если ты будешь спорить, я тебя ударю. И не скалься. Я только убеждаюсь, что ты идиот, которым давно пора заняться.
– Мам!
– При чем тут «мам»?
– При том. Одумайся. Конечно, я не жду, что ты будешь плясать от радости, но сохраняй приличия. Зачем ты меня обижаешь?
– А зачем ты женишься на певичке?
– Давай поговорим про книги, – миролюбиво предложил Ронни.
Леди Джулия на это не пошла.
– Поразительно! – сказала она. – Просто хворь какая-то! Вроде коклюша или свинки. Видимо, вам, идиотам, надо через это пройти. Как сейчас помню, бедный папа отсылает Галахада в Африку…
– Вот, постой, я тебе расскажу. Эта его девушка…
– Я была тогда совсем маленькая, но все помню. Папа кричит, мама плачет, такая семейная сцена в старом духе. А теперь! Одно хорошо: это быстро проходит. Лихорадка, кризис – и все, здоров. Ронни, мой несчастный кретин, неужели ты серьезно думаешь…
– Конечно!
– Она же певичка!
– А что такое? О них можно сказать много хорошего.
– Не при мне. Ронни, подумай! Ну хорошо, когда ты был в Итоне, я бы стерпела. Но сейчас! Ты взрослый, вроде бы умный… Посмотри на людей, у которых такие жены. Дэтчет, этот жуткий Беллинджер…
– Какие «такие»? Нет, какие «такие»? Певицы бывают разные.
– Ты ошибаешься. На мой старомодный взгляд, все они – накрашенные штучки.
– На сцене надо гримироваться.
– Но не быть развязной. Не хапать моего сына.
– Как ты выражаешься!
– Да, сегодня мне трудно подыскать что-нибудь приятное. Ронни, подумай! Знаю, ты не привык, но попробуй хоть когда-нибудь. Дело не только в происхождении. У них все другое – вкусы, взгляды. Вероятно, ты хочешь жить по-человечески – а она? Что она видела? Сплетни, дрязги, романы. Да она изменит тебе, как только ты отвернешься!
– Только не Сью!
– Именно Сью.
Ронни снисходительно улыбнулся:
– Подожди, увидишь ее…
– Спасибо, видела.
– Где?
– В поезде.
– Что она там делала?
– Возвращалась из Лондона.
– Я не знал, что она уезжала.
– Так я и думала.
Недавно Ронни мечтал, чтобы леди Джулия улыбнулась. Теперь мечта сбылась, но он не обрадовался. Ему уже не хотелось, чтобы беседа шла в легком, шутливом тоне.
– Прости, – сказал он, – будем говорить прямо. Только что ты описывала женщин, которые могут обмануть. Теперь ты сообщаешь, что видела Сью.
– Да, все верно.
– Значит… ты ее имела в виду?
– Да, ее.
Ронни неприятно засмеялся:
– Из-за того, насколько я понял, что она съездила в Лондон. Вероятно, что-нибудь купить. Мне стыдно за тебя!
– Ну что ж, если хочешь, я видела ее в ресторане с Монти Бодкином.
– С Монти?
– Да. И в поезде. У них хватило наглости сделать вид, что они не знакомы.
– Она была с ним в ресторане?
– Была. Он гладил ей руку. Ронни, подумай! Да она такая, как все они! Неужели ты не видишь? Только полный идиот… Твой Бодкин нанялся в замок. Недавно он служил у Тилбери. Почему он ушел? Почему нанялся? Из-за нее, дураку ясно. Ты за дверь – она в Лондон, все обговорить. Если это не так, зачем им притворяться? Ты прав, я не очень радуюсь.
Она замолчала, поскольку открылась дверь и вошла леди Констанс.
Входя, она окинула взглядом сестру и племянника. Симптомы семейных ссор ей были известны. Сестра сжимала и разжимала руки. Племянник глядел куда-то красными глазами. Леди Констанс вздрогнула, как боевой конь при звуке трубы. Инстинкт делал свое дело.
Но был у нее и другой инстинкт. Общение с братом Кларенсом, способным прийти к обеду в охотничьей куртке, так обострило ее чувства, что она автоматически поправляла недочеты в одежде близких.
– Роналд! – сказала она. – В каком ты галстуке!
Ронни тяжелым взглядом посмотрел на нее. Только этого ему не хватало. Мир рушился, яд гулял в крови, а тут еще галстук. Представьте себе, что Отелло тронут за рукав, когда он уже схватил подушку, и скажут, что он не в том камзоле.
– У нас гости! – продолжала леди. – Немедленно повяжи белый.
Даже в бездне горя Ронни удивился. Что она о нем думает?
– И надень фрак!
Если ее слова хоть что-то значили, она могла предположить, что он способен сочетать белый галстук со смокингом. До этого мгновения он думал что-то ответить. Теперь понял, что слова бессильны. Кинув на леди Констанс взгляд, который нельзя бросать на тетю, он вышел из комнаты.
– Роналд чем-то расстроен, – сказала леди Констанс.
– Это у него семейное, – сказала леди Джулия.
– Что случилось?
– Я намекнула ему, что он не в себе.
– Вполне с тобой согласна.
– А теперь прибавлю, что и ты не в себе.
Леди Джулия часто дышала. С тех пор как она царапала леди Констанс, прошло тридцать пять лет, но голубая эмаль ее глаз так сверкала, что та попятилась.
– Джулия! Ну что ты!
– Как ты могла пригласить эту особу?
– Я ее не приглашала.
– Не приглашала?
– Конечно, нет!
– Значит, она сама приехала?
Леди Констанс издала тот звук, который напоминал фырканье.
– Да, под чужим именем. Помнишь, ты писала про мисс Скунмейкер? Мне показалось, ты надеешься… что они с Ронни…
– При чем тут Майра Скунмейкер?
– Ты послушай. Дней десять назад я встретила в Лондоне Ронни с какой-то девушкой. Он мне ее представил как мисс Скунмейкер. Естественно, я поверила и пригласила ее сюда. Она приехала. Вскоре выяснилось, что она, собственно, Роннина певичка…
– И ты предложила ей остаться? Понимаю, понимаю.
Леди Констанс вспыхнула:
– А что я могла сделать? У меня не было выхода!
– Почему?
– Потому что… О, Кларенс! – сказала леди Констанс с привычным отчаянием.
– Э? – откликнулся девятый граф, входя в комнату.
– Уходи!
– Хорошо. Хорошо, хорошо, превосходно.
Подойдя к роялю, он вытянул длинный палец и нажал на клавишу. Пронзительный звук подействовал на леди Констанс так, словно ей воткнули в ногу булавку.
– Кларенс!
– Э?
– Прекрати!
– Ой, Господи!
Он отошел от рояля, и леди Констанс удалось обозреть его целиком.
– Кларенс!
– Э?
– Что у тебя на манишке?
– А! Эта штука для бумаг. Такая медная. Я потерял запонку.
– У тебя одна запонка?
– Вот другая.
– У тебя две запонки?
– Три, – не без гордости сказал граф. – Для манишки – три. Очень неудобно. Откручивай, прикручивай.
– Иди к себе и прикрути третью.
Девятому графу редко удавалось хорошо ответить леди Констанс, но сейчас возможность эта представилась.
– Не могу, – спокойно и достойно ответил он. – Я ее проглотил.
Леди Констанс была сильна духом.
– Подожди, – сказала она. – Пойду спрошу у мистера Бодкина. Только не двигайся.
И вышла из комнаты.
– Вечно Конни волнуется, – сказал ее брат, подвигаясь к роялю.
– Кларенс! – вскричала другая сестра.
– Э?
