Приземляясь, он угодил в сильный воздушный поток, и парашют стало сносить к проселочной дороге, живописно извивавшейся среди золотящихся нив. А по дороге, подпрыгивая на ухабах, тащился крытый грузовичок, и купол тянуло прямо под его колеса. Десантник попытался работать стропами, но судьба, видно решила погубить его именно здесь, на Рязанской грунтовке. Не желая стать посмешищем, Жакоб за несколько секунд до падения сумел освободиться от парашютной упряжи.
Внутри грузовичка сидело десятка полтора местных колхозниц, они везли на базар яйца, молоко, куриц, уток и прочий крестьянский товар. Внезапно раздался треск и, проломив тонкую фанерную крышу, на них свалился здоровенный, пятнисто наряженный негр с полной боевой выкладкой. Неизвестно, как бы повели себя в такой ситуации женщины других стран, не прошедшие суровой школы жизни. Наши же селянки растерялись всего на мгновенье, а затем с криком «Вяжи его, бабы! Это мериканский шпиен!» накинулись на бедного Жакоба, разоружили, скрутили, да еще надавали тумаков за подавленных уток.
– Сопротивляться не пробовал? – полюбопытствовал Влас.
– Это было бесполезно, – Жакоб потрогал ссадины и добавил с некоторой укоризной:
– Должен заметить, господин майор, что ваши дамы применяли приемы, о которых вы нам ничего не рассказывали.
После этого происшествия Жакоб стал тренироваться еще прилежнее и попросил у отца разрешения жениться на русской девушке. Отец разрешил. Закончив училище, Жакоб убыл на африканскую родину уже человеком семейным.
Тут след его на какое-то время потерялся. Влас уже служил в Ленинграде, и вот к нему в гости заехал старый товарищ, с которым он в молодости прорубал тропинки в сельве. Товарищ теперь подвизался на дипломатической работе и как раз вернулся из той страны, откуда родом был Жакоб. Он-то и рассказал, что произошло с учеником Власа.
Поначалу у Жакоба все шло как нельзя лучше. Помня заслуги отца, президент распределил братьев на важные посты, а рязанца даже назначил охранять свою персону. Учеба в России не прошла даром, и вскоре батальон Жакоба стал самой боеспособной частью вооруженных сил страны.
Семейная жизнь также складывалась вполне благополучно. Отец не мог нарадоваться на сыновей, но вскоре помер и, как ни странно, своей смертью. Тотчас же, как и положено, разразилась борьба за влияние. Нехорошие люди стали подбрасывать главе государства информацию о том, что братья затевают переворот. Президент долгое время не верил этим наветам, но в конце концов решил, что будет спокойнее братьев арестовать. С младшими проблем не возникло, их взяли спящими. Одновременно ко дворцу, который президент тайно покинул, стали стягиваться войска. Узнав о неблагородном поведении своего начальника, Жакоб обозлился, посадил батальон на бронетранспортеры и, прорвав три кольца окружения, без потерь ушел из столицы. По дороге он навестил склад вооружений и запасся всем, что необходимо для серьезного разговора с властью. Недалеко от города был форт, где Жакоб и укрепился, да так, что ни с суши, ни с воздуха взять его было невозможно. Потеряв десяток танков и несколько самолетов, командующий вооруженными силами доложил президенту, что разгромить Жакоба можно, лишь подтянув тяжелую артиллерию. К этому командующий добавил, что абсолютно уверен в преданности Жакоба, и посоветовал казнить клеветников. Что и было произведено быстро и четко. Головы негодяев были доставлены к воротам форта. Жакоб смягчился и вернулся в столицу.
Естественно, со временем рязанский курсант сам стал президентом. И теперь каждый год в День ВДВ присылает Власу поздравительные открытки.
Рассказы
Панова Елена.
Родилась в Москве в 1967 г., там же и прожила всю жизнь с небольшим перерывом. В 1991 г. окончила Институт международных отношений. После института связала свою судьбу с армией – вышла замуж за военного и уехала в Забайкальские степи. О чем, кстати, не жалеет. После Забайкалья – Приднестровье, в тот самый 1992-й год. Потом Москва, академия, Хабаровск, МЧС, опять Москва. В общем, так и служит до сих пор. Обиженная хамским отношением к армии со стороны всех кому не лень, начала писать рассказы, где (из принципа!) о военных – ни слова плохого. Ну любит она их!
Погожим октябрьским днем Юрка Хорошевский вдруг ни с того ни с сего был облечен доверием. Конечно, Файзуллаев с радостью облек бы доверием кого-нибудь другого, но в штабе больше никого из офицеров не оказалось, а разыскивать кого-то из них по всему военному городку времени не оставалось – дело было довольно срочным.
Юрке предстояло взять под свою команду сержанта Диму и автомобиль, подъехать к конторе военторга, принять там на борт проверяющего из окружной прокураторы и доставить указанного проверяющего в Читу. Юрке в этом мероприятии отводилась роль «старшего машины» – почему-то считалось, что боец, отправленный на задание в одиночку, обязательно заблудится, или загуляет, или потеряет машину, или сотворит еще что-нибудь.
– Задача ясна? Повторите, – глядя в преданные глаза старлея, приказал Файзуллаев после того, как трижды изложил Хорошевскому эту самую задачу.
Юрка поднял глаза в потолок и уверенно отчеканил:
– Первое. Найти в парке машину и сержанта Колмогорова. Второе. На этой машине под управлением сержанта Колмогорова в 10.00 явиться к конторе военторга по адресу… – тут Юрка замялся, поскольку адреса конторы он не знал, да у конторы, впрочем, никакого адреса и не было. – Явиться, в общем… Третье. Забрать в конторе проверяющего из Читы и доставить его к месту службы!
Юрка покосился на комбата, проверяя произведенное впечатление. Комбат был доволен, хотя какое-то нехорошее предчувствие его все-таки грызло.
– И запомните, товарищ старший лейтенант, – Файзуллаев подошел к Юрке вплотную, и тому пришлось задрать голову, чтобы своими честными глазами заглянуть ему в лицо, – это – ПРИКАЗ! Мой и командира дивизии. Думаю, вам не надо напоминать, что любое отступление от него…
– Никак нет! – отрапортовал Юрка.
– Вы в дивизии и так не на самом лучшем счету, так что я бы попросил вас действовать без собственной инициативы. И если хоть малейшее самоуправство… – за спиной рука Файзуллаева непроизвольно сжалась в кулак.
– Так точно! – выкрикнул Юрка. – Приказ – доставить проверяющего в Читу. Никакого самоуправства!
– Идите и выполняйте.
Хорошевский лихо развернулся на каблуках и вышел, чеканя шаг. Комбат еще несколько минут смотрел на дверь, за которой скрылся старлей, после чего позвонил Ванюшину и отчитался, что указание комдива – увезти к едрене-фене прокурорского проверяющего обратно в Читу, – выполнено.
Ровно в 10.00 пропыленный батальонный КамАЗ стоял у дверей конторы в компании еще четырех или пяти разнокалиберных грузовиков и мотоцикла начальника военторга майора Черняева. Через минуту появился и окружной проверяющий. Точнее, появилась. Это была молодая женщина в штатском, с короткой стрижкой и с потрепанным «дипломатом» в руке. Юрка удивился, но помня о наказуемости любой инициативы, вслух свое удивление выражать не стал. Женщина открыла дверь, застенчиво улыбнулась старлею и несколько расплывчато спросила: – Я к вам?
– К нам, к нам, – радушно ответил Хорошевский, и женщина, закинув на сиденье свой «дипломат», принялась неуклюже карабкаться в кабину. На ней были туфли на высоком каблуке, поэтому задача оказалась не из легких. Юрка подумал, будет ли считаться самоуправством попытка вылезти из машины и подсадить проверяющую («прокуроршу», как он ее мысленно окрестил), и решил, что будет.
В конце концов Прокурорша кое-как забралась на сиденье, повертелась немного, устраиваясь поудобнее, и обратилась почему-то прямо к сержанту:
– Ну что, поехали?
Сержант медленно обратил свой взор на Хорошевского, получил утвердительный кивок и тронулся с ошеломленным выражением на лице.
Некоторое время ехали молча. Форсировали бурлящую Тургу, затем миновали синий указатель с перечеркнутым названием станции. На железнодорожном переезде Юрка не выдержал и завел разговор о погоде. Мало-помалу разговорились. Как обычно это бывает в незнакомой компании, разговор шел ни о чем – о погоде, о природе, о ценах на продукты. Спросить у своей спутницы ее имя старлей постеснялся, назвать свое – не догадался. Когда закончилась погода и продукты, Хорошевский перешел к анекдотам. Прокурорша с удовольствием смеялась, и постепенно лед между ними начал таять. У Юрки нашлась при себе пара бутербродов, у нее – яблоко – короче говоря, четырехчасовое путешествие в Читу обещало быть приятным. Водитель в беседе не участвовал, лишь изредка бросал на прокуроршу недоверчивые взгляды, хотя от старлейского бутерброда не отказался…
