Титания поспешно заявила:
— У меня есть работа. И собственная жизнь.
Брайан встал у изножья кровати Евы и рявкнул:
— И вот мы снова, как обычно, обсуждаем Еву. Следовало мне прислушаться к моей дражайшей покойной мамочке. Она давно советовала мне выехать из этого дома и постоянно напоминала, что моему браку конец. Итак, отныне мое участие в заботе о Еве заканчивается. Как сын, лишившийся матери, и круглый сирота, прошу позволить мне оплакать усопшую родительницу без помех.
Руби бубнила, не обратив на сироту внимания:
— И о похоронах надо бы подумать. На дворе февраль. Что будет с Евой, если я подхвачу воспаление легких и окажусь в больнице под капельницей?
— Я присмотрю за Евой, — сказал Александр. — Буду открывать дверь, решать, кого пускать. Буду готовить еду и стирать ее белье.
— Александр, цветы бесподобны, — сказала Ева. — Спасибо. Но тебе нельзя за мной приглядывать, у тебя своей работы полно.
— Мне только что выплатили вознаграждение за заказную картину, поэтому несколько недель я продержусь.
— А дети? — спросила Руби. — Нельзя же по ночам вытаскивать малышей из кроваток.
Александр посмотрел на Еву:
— Да, нам придется жить здесь.
Брайан повернулся к Александру:
— Моя мать умерла, и ты тут же пользуешься моментом, чтобы со всем семейством переселиться в мой дом? Рассчитываешь, что будешь жить здесь бесплатно и пользоваться моим электричеством, моей горячей водой и моим оптоволокном? Нет уж, прости, дружище, мест нет.
Титания робко заметила:
— Бри, конечно, ужасно, страшно и невообразимо неприятно, что Ивонн скончалась, но всем нам было бы весьма удобно иметь Александра поблизости.
— Та цыганка в Блэкпуле еще сказала, что появится высокий темный мужчина, — пробормотала Руби.
— Да ради всего святого, что вы несете? — заорал Брайан, окончательно потеряв над собой контроль. — Моя мама умерла! Просто захлопни свой чертов рот, женщина! А что касается ваших предыдущих причитаний — мне тоже интересно, почему моя любящая бескорыстная мамочка скончалась, а вы, с вашими глупыми наблюдениями и допотопным мозгом, до сих пор коптите небо!
— Да не убивала я твою маму! — Руби спрятала лицо в ладонях.
— Не называй мою маму глупой! — набросилась на мужа Ева. — Она ничего не может с собой поделать!
Ева так рассердилась, что поползла на коленях к Брайану, сидящему в изножье кровати.
С улицы донеслись разрозненные крики и одобрительные восклицания, когда Ева впервые за несколько дней мелькнула в окне.
Ева чувствовала, как ее изнутри жжет гнев, выплескиваясь жалящими словами:
— Ты лгал мне каждый день на протяжении восьми лет! Говорил, будто работаешь до полседьмого из-за того, что увлечен своим проектом с Луной! Но в действительности ты был увлечен Титанией Ноубл-Форестер! А я-то все гадала, почему ты по вечерам такой вымотанный и прожорливый — запросто уминал ужин из трех блюд!
Титания тоже подключилась к крику:
— Так вот почему ты никогда не приглашал меня на ужин, да? Не мог дождаться, пока доберешься домой к женушкиному коктейлю из креветок, свиной отбивной и сливовому пудингу!
Брайан тихо ответил:
— Я никогда не переставал любить свою жену. Думаю, что любить двух женщин вполне возможно. Точнее, трех, включая мою бедную мамочку.
— Ты никогда не говорил, что любишь меня, — сказала Титания. Ее гнев поутих, и она прошептала Брайану на ухо: — Ух ты! Чистый афродизиак. Почему бы нам не побыть немного вдвоем, Бельчонок? Пойдем в сарай.
Дверной звонок дребезжал так, словно в дом пытался прорваться сумасшедший.
Когда через несколько секунд никто так и не двинулся с места, Александр посмотрел на Брайана и спросил:
— Мне открыть?
— Как пожелаешь, на хрен! — рявкнул Брайан.
— Ева, мне открыть? — уточнил Александр.
Она кивнула. Хорошо иметь мужчину в доме, если под дверью беснуется маньяк.
Александр шутливо отсалютовал ей и пошел вниз.
Титания передала Еве пачку писем, которую сжимала в руках:
— Половина спам, вторая половина — личные послания тебе. — Затем взяла Брайана за руку, как ребенка, и увела.
— Бельчонок? — фыркнула Ева им вслед, но тут же перевела испуганный взгляд на конверты.
В основном письма были адресованы «Женщине в кровати, Лестер». На некоторых, доставленных из США, значилось: «Ангелу в постели, Англия». На одном, из Малайзии, было написано предельно просто: «Ева, Великобритания». Открыв первые три, Ева отложила письма.
В каждом из них крылись боль и ложные надежды.
Ева ничем не могла помочь людям, а их страдания чрезмерно тяжким грузом ложились на ее совесть.
Она часто занимала себя, составляя в уме различные списки, и теперь смотрела на белую стену, пока та не стала расплываться, и ждала, какая в голове всплывет тема. Сегодня ею оказалась боль.
Самая худшая боль:
1. Роды.
2. Падение с ветки на бетон.
3. Пальцы, прищемленные автомобильной дверцей.
4. Воспаление молочных протоков.
5. Падение в костер.
6. Укус свиньи на ферме.
7. Воспалившаяся десна и флюс в праздник.
8. Наезд колеса — Брайан подавал задним ходом.
9. Воткнутая в колено булавка.
10. Вонзившийся в ногу на Майорке морской еж.
На следующий день возникла проблема иного рода: Брайан-младший написал Еве электронное письмо на адрес Александра. Тот распечатал послание посредством хитрой смычки устройств с беспроводным соединением и принес Еве вместе с чашкой кофе.
Мама, мне неприятно разговаривать по телефону, и поэтому я больше не буду отвечать на звонки. В будущем я намерен изредка общаться с тобой посредством текстовых сообщений по электронным средствам связи или даже рискну довериться причудам почтовой службы.
— Претенциозный маленький говнюк, — возмутилась Ева. — Кем он себя возомнил, романистом Энтони Троллопом, подвизавшимся в почтовом ведомстве?
Она продолжила чтение.
Я узнал от отца, что бабушка с отцовской стороны скончалась. С моей стороны было бы лицемерием скорбеть о ней, так как ее участь мне безразлична. Она была глупой старухой, и ее нелепая смерть лишь послужила тому очередным доказательством. Но в четверг я приеду на ее похороны. Не знаю, как Брианна, потому что у нее на этот день запланирована лекция нечеловечески умного профессора Шинтана Яу. Для первокурсницы пообщаться с ним — это редкая и большая честь. Хотя, думаю, профа не обрадует то, что Бри имеет сказать о многообразии Калаби — Яу.
Ева оторвалась от письма.
— Бедный профессор, мне его жаль. Знаешь, Александр, я совсем не понимаю своих детей. И никогда не понимала.
— Ева, никто из нас не понимает своих детей, — заверил ее Александр. — Потому что они не мы.
Ева возобновила чтение, но ее энтузиазм поугас.
Так как мы не встретимся на кладбище, возможно, тебе будет небезынтересно узнать, что мою статью, доказывающую, что неравенство Боненбласта-Хилле для однородных многочленов является гиперсжимающим, принял журнал «Анналы математики» для возможной публикации в сентябрьском номере и что мне предложили стипендию в колледже Святого Иоанна в Оксфорде. Я, однако, склонен отказаться от этого предложения. Это вовсе не Кембридж, да и настоящее место учебы меня вполне устраивает. Неподалеку есть кафе, где подают полный английский завтрак по цене, которую я могу себе позволить. Плотного завтрака мне хватает на целый день, и вечером требуется докинуть лишь бутерброд с эдамским сыром.
Ева попыталась посмеяться над этим доказательством все растущей своеобразности Брайана-младшего. Но послание ее встревожило. Брайан-младший всегда был более слабым из близнецов — он позже начал ходить и говорить, и именно он цеплялся за материнскую юбку, впервые попав в детский сад. Но потом Ева вспомнила, что именно сын очаровывал прохожих улыбкой, когда она гуляла с двойной коляской. Даже в младенчестве Брианна была менее привлекательной из двойняшек. Если ею кто-то интересовался, она хмурилась и прятала личико.
Ева продолжила читать, подавленная ощущением неудачи. Возможно, впервые она осознала, что Брайану-младшему, вероятно, придется переехать в Кремниевую долину, где он сможет жить и работать в компании себе подобных.
Отчасти сожалею, что ты не придешь на похороны своей покойной свекрови. Отец — цитирую — «совершенно раздавлен». Я также побеседовал с Барбарой Ломакс, главой студенческой психологической службы, и она заверила, что причина, по которой ты будто бы «неспособна» покинуть свою постель, скорее всего, кроется в твоей агорафобии, возможно возникшей в результате детской травмы.
Александр, пытаясь поднять Еве настроение, спросил со смехом:
