Слово товарищеского суда весомое. К нему прислушиваются, его уважают.
Но, к огорчению, не везде. Почему однажды прекратил свое существование товарищеский суд на подмосковной обувной фабрике? Потому, что дирекция и профком не поддержали его. Решил этот суд перевести систематического прогульщика Соленова на низкооплачиваемую работу. Полтора месяца директор фабрики ломал голову, стоит или нет. Наконец перевел. Но через два дня снова вернул в цех. Вернул, не испросив разрешения товарищеского суда. Причем мотив не чересчур убедительный: без этого ремонтировщика производство, мол, может стать.
А «незаменимый» работник отметил свое возвращение в родную стихию… новыми прогулами.
Производство не остановилось, когда Соленов блистательно отсутствовал. А авторитет товарищеского суда был подорван.
Не очень уж считаются с ним и на шинном заводе. Прогульщиков, например, здесь предостаточно. А в товарищеский суд дела о прогулах передаются не часто. Ох как не часто! Да и зачем, собственно, понапрасну обременять его, если у некоторых заводских руководителей бытует мнение, что товарищеские суды — вещь вообще малоэффективная и их надо… ликвидировать?
Ну, а если суд уже избран и функционирует, то пусть функционирует. Сам по себе. Что из этого получается, видно на примере завода электросварочного оборудования. Когда здесь должно было обсуждаться дело водопроводчика Чертоусова, обвинявшегося в выпивке во время работы, большего скопления народа не было. В зал заседания явились только начальник цеха, мастер и три собутыльника обвиняемого. Тройка приятелей пришла защищать своего друга. Она понимала: товарищеский суд — дело серьезное. Мало ли что неприятное может случиться! Защитники были, обвинителей не хватало.
А ведь могло случиться и иначе. Мог набраться целый зал, могли прозвучать полезные, умные речи. И тогда защитники Чертоусова не хихикали бы по доводу того, что все стулья пустые.
Именно так и бывает на заводах, где дирекция и профсоюзная организация дорожат словом суда, оказывают ему внимание, проявляют о нем заботу. Тогда в день суда других заседаний не назначают. О суде передают объявления по местному радио, печатают сообщение в многотиражке. А председатель завкома самоотверженно отказывается от билета на «Лебединое озеро»: «Сегодня товарищеский суд. Не могу на нем не быть». А потом отчет о работе суда слушается и на завкоме. И, подводя итоги обсуждения, председатель с удовлетворением в голосе говорит, что бывшие обвиняемые как один исправились и что дирекция выполнила все приговоры суда, поэтому люди суда боятся, его уважают и относятся к нему серьезно.
Дабы убедиться, что это именно так, можно совершить экскурсию на московскую фабрику «Свобода», или на каунасскую «Дроба», или на Рубежанский химкомбинат в Луганской области.
И очень хотелось бы, чтобы так было везде. Чтобы товарищеский суд, как мера общественного воздействия, приобретал все больший вес. Тогда болезни некоторых людей, предрасположенных к нарушению норм социалистической морали и этики, будут излечены в самом начало. Им будут сделаны хорошие антипрогульные, антиалкогольные, антихулиганские, антисклочные и другие прививки. После них человек ведет себя дисциплинированнее, сдержаннее. И другим на нервы не действует. И дурного примера не подает.
Иногда в жизни случаются ужасно нелепые, но чрезвычайно поучительные истории. Поскольку они нелепы, они никому не нужны. Но поскольку они поучительны, они нужны драматургам, которые пишут остроназидательные пьесы.
Раскрой, читатель, шестой номер журнала «Заря» и ознакомься с одноактной пьесой «Много лет спустя». История, изложенная в ней, нас взволновала. О ней хочется говорить полным голосом. И не переводя дыхания.
Но мы опасаемся, что многотысячного тиража «Зари» не хватит для всех, кто захочет последовать нашему совету. А посему добавляем к тиражу этого журнала и наш, книжный, с кратким, так сказать, изложением случившегося.
Представьте себе студента-медика Игоря, приехавшего на практику в больницу города Далекого. И представьте себе Римму, молодого главврача этой больницы.
Игорь — «высокий, красивый»… Девчонки ему на шею вешаются, а он хоть бы что! Никакой реакции. Римма — «снежная королева». Все мальчишки в институте «сохли» по ней, а она «только наукой интересовалась».
Но вот они повстречались, и началась реакция. Продолжалась она недолго. Игорь уехал доучиваться и через два года должен с дипломом врача вернуться к своей любимой.
Срок прошел, и он… не вернулся. Подвел.
И все почему? Зашел случайно в гости к приятелю Васе, а Вася был в командировке. Вера, жена Васи, оставила Игоря поужинать.
Мгновенно выяснилось, что Вера Васю не любит и их жизнь — так себе, «разновидность счастья». А настоящее счастье будет с Игорем. И вообще она давно влюблена в Игоря, чего последний не подозревал.
Вера действует быстро и решительно. Она «подбегает к Игорю, обнимает и целует его». Но в эту напряженную, полную накала страсти минуту входит незамеченный Василий (у него был свой ключ).
То, что произошло дальше, невозможно пересказать: душат слезы, нет слов! Обратимся к пьесе.
Итак:
«Входит Василий. Ни Вера, ни Игорь не замечают его.
Ведущий (увидев Василия). Ой, что же теперь будет? (В смятении отступает.) Я думал, что только в романах мужья приезжают домой в самую неподходящую минуту, а оказывается, это бывает и в жизни. (Показывает на Василия.)
Игорь (освобождаясь от Вериных объятий). Я не имею права перед Василием…
Вера (перебивая). Я все сама скажу ему. (Обернувшись, видит мужа.) Вася!.. Ты приехал?
Василий. Да, я приехал.
Игорь. Василий…
Василий. Вот что… (Игорю тихо, но выразительно.) Твоей ноги больше не будет в моем доме.
Вера. Игорь ни в чем не виноват перед тобой…
Василий. А тебе я даю слово… Никогда не напомню… никогда не упрекну…»
Но Вера выдворяет кроткого и великодушного Васю, а Игоря, который попал как кур в ощип, оставляет при себе. И Игорь повинуется судьбе. Игорь, который всего несколько минут назад говорил, что он рвется в Далекий к невесте, что жаждет «самостоятельной работы».
Игорь и Вера живут в Ленинграде. Серенько и нескладно. Игорь страдает, что у него не та работа, а кроме того и Римму разлюбить не может. А Вера терзается, что разбила жизнь мужа «да и свою — привычную, сложившуюся». Ее «мучают головные боли» и «повышенное давление: полтораста на девяносто пять». В моральном смысле Вера тоже ничего хорошего не представляет: она верит в гомеопатов. Уже одно это ярко свидетельствует, сколь отрицательный она тип. Вера лечится у гомеопатов «потихоньку от Игоря». Не дай бог он узнает! Он же аллопат.
Но эта остродраматическая коллизия, к сожалению, не находит в пьесе дальнейшего развития. А жаль! Сколько возможностей утеряно! Допустим, так: Игорь вступает в бой с гомеопатами. Они бегут, отстреливаясь пилюльками. Жена рыдает, глотая в отчаянии пирамидон, норсульфазол и ревень.
…Прошло много лет, как говорится в «одноактной пьесе». И что же мы видим? Римма преуспела, став «одним из крупнейших в мире специалистов по бескровной хирургии». На «всемирном съезде хирургов» каждое ее «слово тут же переводила на иностранные языки электронная машина…».
Семейная жизнь тоже устроена. Римма вышла замуж за Герасимова, своего бывшего пациента, а ныне «хозяина города» (видимо, предгорисполкома). Поскольку жена у Герасимова врач, то он «к нуждам медицины относится более внимательно, чем к другим отраслям науки». Вдумчивый мэр, рассудительный! И семьянин к тому же примерный: удочерил Олю, дочку Риммы от Игоря, о существовании которой Игорю ничего не известно.
Герасимов и Оля ждут маму Римму со «всемирного съезда», все самолеты прибыли, а ее нет и нет. «Значит, мама… прилетит завтра», — говорит Оля.
Детская наивность! Мама Римма в это время сидит на аэровокзале и беседует с… Игорем. Игорю вдруг захотелось «посмотреть на этот город», «воскресить свою молодость».
Он, конечно, беспощадно себя бичует: жизнь прошла, а он, мелкий неудачник, ничего путного не сделал. И зачем тогда он остался в Ленинграде! Вот тебе и поужинал!
Но здесь зрителя ожидает новый сюрприз (о щедрость автора!): «Многого из того, что вы видели, в действительности не было…».
Оказывается, когда Игорь ужинал с Верой, он благородно и благоразумно заявил, что любит только Римму. При такой ситуации Вере незачем было соблазнять его: безнадежно. А Вася, войдя в комнату, увидел, что семейные устои не качаются.
Финал «одноактной пьесы» — радостный, мажорный: молодой Игорь приезжает к Римме в город Далекий.
