Ознакомительная версия.
При таком раскладе, Новый год мог и не наступить. Поэтому Семёнов и сопел, стараясь вложить в это сопение всё свои претензии к мрачной действительности.
Соавтор, стараясь вызвать прилив креатива, наматывал круги по монтажной и, в конце концов, так размотал один из кругов, что выскочил в коридор. Руководитель, словно только этого и ждал – метнулся за ним.
Семёнов воспользовался моментом, решив проявить характер:
– Ну, это, давайте уже решайте что-то. Передача давно смонтирована. Чё тут править-то?
Пять раз уже всё пересматривали. Если материала нового нет, то надо сливать на кассету так, как есть. Лучше-то уже не будет. Мне мама в детстве говорила, что от перемены мест слагаемых, сумма не меняется.
Режиссёр поморщился, как от зубной боли:
– Ну, видишь, чего тут происходит? Как тут сливать-то?
– Я, конечно, ни на что не намекаю, но смена уже кончилась. Я на этой неделе с вами уже на пятую переработку иду, – решил поставить вопрос ребром Семёнов.
– Ну, подожди чуть-чуть. Сейчас они что-то придумают.
– Ну что – вы что-нибудь придумали? – с этим вопросом вернулся в комнату Соавтор.
– Предлагаю всё покрасить синим, – немедленно отозвался Семёнов.
***
Танька неуверенно посмотрела на Семёнова. Семёнов был нестабилен – он попинал сугроб, а потом инстинкты потянули его к кассе:
– Пойдём глянем, сколько билеты на этот шабаш стоят. Я-то уже бесплатно на это насмотрелся. Интересно, сколько с пролетариев дерут за посмеяться.
Протиснувшись сбоку через толпу фанатов, он посвистел немного от увиденного и бойким дельфином вынырнул из людского круговорота:
– Ничё себе, у них аппетиты! Петросян столько не зашибает!
– Ну, так он же, посмотри, тут почти каждый день выступает, а они всего два дня. Конечно, у них дороже, – пожала плечами Танька.
***
А в монтажной уже запахло Новым годом – туда грузно впорхнул Руководитель. От него разило шампанским и коньяком. Он обвёл мутным глазом монтажку и к нему подскочил Режиссёр, задвигая его в смежную комнату. Момент для разговора был явно неподходящим, но другого выхода не было. Режиссёр зажмурился и на выдохе выпалил:
– Надо бы Лёхе деньги отдать. А то мы ещё за прошлый монтаж ему не отдали, а он с нами уже которые сутки сидит. Нехорошо получается.
Руководитель хрюкнул и резко наклонился вплотную к Режиссёру, словно готовясь укусить его в шею. Кроме запаха коньяка и шампанского Режиссёр уловил ещё и водочный перегар. Он понял, что дело плохо, но убегать уже было поздно.
– Ты чё, совсем обурел? – шипел, раздувая ноздри и вращая глазами, Руководитель, – Какие, нах, деньги? Нам канал не платит и Леха ничё не получит. Он и так слишком много получает. Мля… Передачу нормальную сделать не можете, а туда же…
– Причём тут Семёнов-то! По монтажу нет вопросов-то… А деньги ведь за рекламу вчера пришли. А ещё корпоратив был… Мы же обещали!
От ярости Руководитель подавился алкогольной отрыжкой. Подобно марсианским каналам, выступили на его лице синие прожилки.
– Это ты, мля, обещал, ты и плати! Ты же, я смотрю, самый умный! Но, слышь, ты – умник, твою мать… тебя НАШИ корпоративы и реклама не касается. Иди, вон кнопки тыкай. Будут деньги на монтаж – получите. А так – хер!
Описав широкий круг и спугнув с насиженного места Соавтора, Руководитель плюхнулся в кресло:
– Всё, мля.. Ща будем всё перемонтировать.
Семёнов вздрогнул.
– Но ведь сценарий был утверждён! Мы же начисто делали!
– А я передумал. Всё будет по-другому. Так смешнее.
– Но это же на всю ночь работа! Уже третий раз подряд!
– А ты, что – хочешь халтуру в эфир пустить! Мы же на качество работаем! Выкидывай всё это нах…
Семёнов выбежал в туалет. У него немного тряслись руки. Режиссёр трусил сбоку:
– Лёха, ты только ничего такого не думай. Мы всё заплатим. И за переработку и за прошлое всё… Я тут всё записываю. Я сейчас с Петей говорил, он в курсе всего.
Семёнов дышал тяжело, но ровно. Он уже почти смирился с очередной ночной работой:
– Эх, надо было всё в зелёный покрасить…
***
Танька подпирала собой колонну, а Семёнов курил, когда к ним подбежала Корреспондентка, возникшая из ниоткуда. За ней угрюмо волочился оператор. Ему было жарко и хотелось пива, но он был привязан к корреспондентке шнуром микрофона.
– Ой, а вы же на «Икс-студию»? Можете сказать пару слов? – защебетала Корреспондентка.
Танька вопросительно посмотрела на Семёнова. Он решил соответствовать:
– Ну, можем, если надо…
– Лёлик, включай мыльницу. Типа, мотор, – Корреспондентка захихикала и сунула Семёнову в рот микрофон, – Ну и как вам Икс-студия.
Семёнов понял, что это его звёздный час. Он закатил глаза в потолок, выпустил кольцо табачного дыма и покровительственно посмотрел на Корреспондентку:
– Хм… Икс-студия… Я работал с ними как-то в Новый год. Вся неделю по ночам сидел.
– Ну и как вам? – икнула Корреспондентка.
– Как, как… Полное дерьмо! Нифига не смешно! Да и денег у этих лузеров нет. Мне половину так и не заплатили.
Оператор хихикнул и чуть не уронил камеру. У Корреспондентки обмяк микрофон.
Семёнов же вышел из кадра с чувством выполненного долга и небрежно обхватил Таньку за талию.
– Пойдём что ли отсюда? Я знаю место, где можно на что-то более смешное посмотреть.
Семёнов халтурил.
Ему нужны были деньги на ремонт своей восьмёрки, которую покалечил мусоровоз.
Надо сказать, что восьмёрку Семёнова постоянно преследовали разные транспортные средства. Причём, они её преследовали всегда рано утром во дворе, когда Семёнова спал и ничем не мог помочь своему четырёхколёсному другу.
Каждый раз его верная восьмёрка мешала кому-то проехать, припарковаться или развернуться. Результатом были оторванные бампера, вырванные зеркала и помятые крылья.
В этот раз Семёнов поставил машину там, где она, по его мнению, уже никому не могла помешать – в песочнице на детской площадке.
И вот сейчас Семёнов халтурил и думал, откуда на детской площадке взялся мусоровоз.
Халтура подвернулась хорошей. Семёнов был в монтажной один и ему никто не мешал. Когда никто не мешает, работать скучно и хочется побыстрее домой.
Семёнов делал сериал. Задача была нетрудная, ведь монтаж спокойный, сюжет неприхотливый, а игра актёров незамысловатая.
Семёнов расслабился и даже стал воспринимать одну из героинь сериала не только как «тупую овцу, которая всё время забывает свои реплики», а как женщину. Он благосклонно отметил, что она не всё время вываливается из кадра, а иногда очень даже к месту закатывает глаза и ломает пальцы.
Хотя роль у актрисы была второстепенной – она играла служанку главной героини, но, во-первых, она старалась как могла, а во-вторых, была симпатичной. Для актрисы это несомненный плюс – как ни крути.
Спустя ещё некоторое время, Семёнов вынужден был даже признать, что она ему нравится. Он поймал себя на мысли, что больше обращает внимание на её глаза, а не на грудь и ноги.
Но всё хорошее быстро кончается, иногда даже толком не начавшись.
В это время за дверью раздалось хихикание и чудовищный грохот каблуков. Через мгновение всё это оказалось в монтажной у Семёнова.
Семёнов традиционно всегда задавал себе риторический вопрос, откуда продюсеры берут себе таких симпатичных ассистенток. Но в этот раз он не успел этого сделать – всё развивалось слишком стремительно.
– Хай! – в комнату по-американски деловито ввалился зарубежный консультант.
– Привет, это Американец и он хочет посмотреть последнюю серию, сделать правки и дать несколько советов – перевела Семёнову Ассистентка.
– Майкл! – продолжил Американец.
– Наши с ним уже все переругались. Он непонятно чего хочет. Послали к тебе. Ты человек новый – авось, разберёшься.
Ассистентка, поправила причёску, щёлкнула крышкой телефона и перешла на личности:
– А меня, кстати, Лиза зовут. Я ему и переводчик и гид.
– А я Лёша, – поддержал разговор Семёнов.
– Окей, – некстати влез Американец и деловито расположился за спиной у Семёнова.
Семёнов занервничал. Он не любил, когда чей-то взгляд упирался ему в спинной мозг.
Но дальше всё пошло как по маслу. Диалог культур кое-как налаживался.
Иностранец что-то нечленораздельно булькал, а Семёнов монтировал и беседовал с Ассистенткой. Она расположилась к нему боком, словно специально демонстрируя Семёнову свой профиль.
– А что, ты его и в столовку водила?
Ознакомительная версия.
