— Не беспокойся, я уже о ней подумала. Приглашу ее на следующей неделе.
— А может, сейчас? А то она мне плешь проест! Лора рассмеялась:
— Ну, хорошо.
Через пять минут, когда Хелен надевала пальто, она услышала поросячий визг из кабинета Лоры и улыбнулась про себя. «Черт, — подумала она, — мне лучше смыться до того, как она явится меня благодарить». Подхватив коробку со своими вещами, она почти бегом миновала стойку администратора, где слонялись Энни и Дженни. Когда Хелен проходила мимо, обе демонстративно отвернулись.
— Пока, сучки! — весело прокричала Хелен, вбегая в кабину лифта. Но, доехав до первого этажа, она передумала и снова нажала кнопку второго. — Я хотела сказать, пока, тупые, страшные сучки-неудачницы! — Она помахала им рукой, двери кабины сдвинулись, а Энни и Дженни застыли с разинутым ртом, так и не придумав, что бы сказать ей в ответ.
Софи пила диетическую колу; и, хотя Мэтью она предложила стакан вина, он попросил кофе. Никто из них на этот раз не пытался воспользоваться создавшимся положением. Они сидели друг против друга по обе стороны кухонного стола, словно нуждались в том, чтобы между ними был физический барьер, что-то солидное, что предотвратило бы всякие глупости между i ними. Один раз колени Софи коснулись ножки стола, и она подпрыгнула, думая, что коснулась Мэтью, затем рассмеялась, осознав, какой глупой она, должно быть, выглядит. Мэтью все время ловил ее взгляд, но она упорно опускала глаза и смотрела в пол. В воздухе повисла неловкая тишина. Затем… — Я хочу вернуться.
Софи с ужасом и вместе с тем с надеждой ждала, когда он так скажет. Она прикидывала, что сказать в ответ. Может, заставить его помучиться — или кинуться к нему в объятия и залиться слезами радости? А может, сухо отвергнуть его? Она никак не могла решить, какой из этих вариантов предпочесть. И вот он сказал, что хочет вернуться, а у нее голова идет кругом. Как ей хочется снова почувствовать, что у нее есть нормальная семья! И потом, невзирая на все недостатки Мэтью, она по нему скучает. Их связывает столько общего! Кроме него, никто так ее не понимает и так не любит их дочек. Никто не смог бы (или не захотел) слушать ее детские воспоминания… Но достаточно ли этого для того, чтобы начать все сначала? Общее прошлое? А может, она просто боится, что останется одна? Нет, решила Софи, она больше не боится. Теперь она понимает, что может прекрасно справляться и одна. И она больше не может допустить, чтобы он снова бросил ее и девочек. Если она согласится принять его обратно, все будет по-другому. Ему придется измениться. Она заставила себя поднять глаза и встретиться с ним взглядом.
— Откуда мне знать, что все не кончится, как тогда?
— Я стал другим. Я докажу.
— Ты пытался затащить меня в постель, еще не расставшись с Хелен. Это и значит, что ты стал другим?
Мэтью, подался к ней и схватил за руку.
— Я был пьян. Я дошел до ручки. Я так хотел тебя вернуть. Но сейчас я хочу, чтобы все было правильно. И я собираюсь сказать ей… что все кончено.
Софи знала, что с ним она должна быть тверже, настоять на том, чтобы он порвал с Хелен, независимо от того, согласится ли она принять его обратно. Надо было сначала заставить его порвать с Хелен, а потом уже обсуждать, может он вернуться или нет. Софи боялась упустить момент — если он сочтет, что испытание для него слишком тяжело, то ведь может и передумать!
— Мэтью, я не смогу пройти снова через то, через что мы уже прошли. Если ты сейчас говоришь несерьезно, лучше не возвращайся.
— Я серьезно. Боже, Софи, я действительно говорю серьезно! — Мэтью был на грани истерики. — Я никак не ожидал, что ты примешь меня после того, что я натворил, но, если это так… клянусь, я больше никогда не сделаю ошибки. Я обещаю!
— И ты должен быть честен со мной. По-настоящему, по-настоящему честен.
— Буду.
— И никаких больше вечерних работ или сквоша с коллегами — мне нужно время, чтобы снова начать доверять тебе.
Она использовала настоящее время — «мне нужно время», — а не «мне понадобится время», словно она все еще сомневалась, прощать ли его. И все же фраза свидетельствовала о том, что она склонна его простить. Атмосфера изменилась.
— Все, что хочешь.
— Я чувствую себя некомфортно оттого, что все в «Глобал» знают и… она все еще работает там с тобой.
— Она уходит… Хелен. Она уходит вместе с Лорой. «А, — подумала Софи, — вот почему Лора отводила от меня взгляд на открытии ресторана».
— Но я уже и сам обо всем подумал. Я могу изменить свой график, уменьшить нагрузку. Работать меньше по времени. Может быть, пару дней в неделю работать дома.
Софи положила руку поверх его.
— Ты обманывал меня шесть месяцев, Мэтью. Шесть месяцев. Полгода — долгий срок. Я должна убедиться в том, что с ложью покончено и что такое никогда не повторится.
— Я обещаю, — сказал он, и слезы потекли по его лицу на ее руку.
Время за разговорами пролетело незаметно. Они пили чай и диетическую колу. Позже девочки, с трудом оторвавшись от игровой приставки, пришли пожелать родителям доброй ночи — обычно они ложились на полтора часа раньше, но сегодня Софи и Мэтью позабыли о них.
— Что ты делаешь? — Клодия вытаращила глаза. — Ты держишь маму за руку.
Софи была благодарна, что только что сказала Мэтью, что они не должны возбуждать в девочках надежды до тех пор, пока все не будет кончено, потому что она знала, что он умирает от желания вскочить, обнять их и громогласно объявить, что возвращается домой, чтобы жить с ними снова, и что все они теперь будут счастливы. Внутренний голос предупреждал: не спеши, действуй осторожно. Пока не делать никаких объявлений. «Обычный инстинкт самосохранения, — думала Софи. — Я хочу защитить себя».
— Ну конечно, мы держимся за руки, мы друг другу нравимся. — Мэтью, как поняла Софи, переполняли чувства.
— А ты что, плакал? Круто.
К тому времени, как Мэтью отправился домой, они решили, что объявят плохие новости Хелен на следующий день, а после разрыва с ней Мэтью недельку поживет в отеле, чтобы пережить, как выразилась Софи, «период охлаждения». И только потом ему можно вернуться домой. Мэтью настаивал, чтобы ему разрешили вернуться домой сразу же, но Софи была тверда.
— Я хочу убедиться в том, что ты полностью порвал с ней. Раз и навсегда.
Он нехотя уступил, понимая, что какое-то время ему придется играть по ее правилам. Когда он уходил, чтобы ехать обратно в Камден, они обнялись, но целоваться не стали.
— Так будет нечестно по отношению к Хелен, — сказала Софи, сама себе удивляясь. С чего вдруг она стала такой благоразумной?
Хелен провела вечер дома одна, маясь от одиночества. Даже выпить абсолютно не с кем — не считая, конечно, Софи, но сегодня о ней не может быть и речи. Рейчел была занята меблировкой квартиры и свадебным платьем; даже если бы она приняла приглашение, она бы тут же надоела Хелен. И потом, после того разговора о костяных ручках для столовых приборов Рейчел не звонила ей — наверное, обиделась. Хелен не понимала, почему именно она должна делать первый шаг к примирению. Как все изменилось! Десять лет они были лучшими подругами, трепались по телефону по нескольку раз на дню, и вдруг в один миг у них не осталось ничего общего. Если бы не Софи, жизнь была бы просто невыносимой. А скоро у нее не останется и Софи; Мэтью стремится вернуться обратно в семью, и, как только это произойдет, ей придется прервать все контакты. Она скажет Софи, что переезжает, а потом перестанет отвечать на ее звонки. Пусть себе латают свою семейную жизнь, а она поживет сама. У нее новая работа — теперь ей есть о чем думать. Скоро она обретет долгожданную свободу. Ей просто придется какое-то время побыть без друзей. Ее свобода будет куплена дорогой ценой, но она того стоит… Хелен представила долгие одинокие вечера, когда нечем заняться и не с кем поделиться мыслями, и ей захотелось плакать. Черт побери, она никогда не думала, что Софи ей понравится! Она подружилась с ней случайно, по ошибке, все вышло нелепо, как в комедии положений.
Она стала ждать Мэтью, но часы шли, и, когда стрелка на них перевалила за полночь, она решила сдаться и лечь спать, уверенная, что все идет как надо и что он скоро объявится. Когда он, наконец, явился домой без пяти час, она притворилась спящей. Ему пришлось на цыпочках пробираться по комнате, чтобы ее не разбудить. У Мэтью словно выросли крылья. Женщина, которая его любит, простила его! Его простят родственники, друзья постепенно забудут о его грехе, он сможет вернуться к нормальной, комфортабельной жизни, и он попытается — по-настоящему попытается — сделать так, чтобы на сей раз все вышло по-хорошему. Но стоило ему взглянуть на мирно спящую Хелен — голова запрокинулась, рука поверх одеяла, — он снова почувствовал себя виноватым. Он не имел представления, как его жизнь стала такой сложной. Он просто скажет ей обо всем утром, и все быстро закончится. Он стал репетировать в уме завтрашний разговор. Надо постараться провести его поделикатнее…
