ПУТИН (рассматривая фото). Привычки?
ВОЛОШИН. Кроме саксофона — сигары, бег трусцой, гольф… ну, и по этому делу.
ПУТИН. По какому?
ВОЛОШИН. По женской части.
ПУТИН. Подробнее.
ВОЛОШИН. Подробнее — вот. (Вручает увесистый том). Полный список контактов за последние тридцать лет.
ПУТИН. Это все женщины?
ВОЛОШИН. С мужчинами — не замечен.
ПУТИН. Как, вообще?
ВОЛОШИН. У него даже госсекретарь — и тот женщина.
Магниевая вспышка, и через секунду фотография Путина — в самолете, в руках у Клинтона.
5.
В самолете. Клинтон сидит, заваленный бумагами и фотографиями Путина.
КЛИНТОН. А «Штази» — это что?
ГОЛОС. Восточно-германская разведка, сэр.
КЛИНТОН (уточняет). А Восточная Германия — это где?
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Правее западной, сэр.
КЛИНТОН (глядя в карту). Не вижу.
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Ее там уже нет.
КЛИНТОН. Почему?
МУЖСКОЙ ГОЛОС. Это длинная история, сэр.
Магниевая вспышка, и фотография Клинтона…
6.
…лежит на столе у Путина.
ПУТИН. Личные качества?
ВОЛОШИН. Обаятелен.
ПУТИН. Партийность?
ВОЛОШИН. Демократ.
ПУТИН. Мало ли кто демократ. Я спрашиваю: в партии состоял?
ВОЛОШИН. В нашей — нет.
ПУТИН. Возможные направления для разработки шантажа?
ВОЛОШИН. Уклонение от службы в армии. Махинации с бумагами в Арканзасе. Дача ложных показаний.
ПУТИН. Наркотики?
ВОЛОШИН. Только в ранней молодости.
ПУТИН. Может быть, сыграть на сексуальной зависимости?..
ВОЛОШИН. Пробовали. Несколько лет назад в его окружение была внедрена старший лейтенант Левински, агентурное имя «Стажерка», но…
ПУТИН. Провал?
ВОЛОШИН. Как сказать? Удовольствие ей получить удалось, а вот информацию — нет. Представлена к ордену «За личное мужество».
ПУТИН. Он ее пытал?
ВОЛОШИН. Да. Сигарами.
ПУТИН. Маньяк!
ВОЛОШИН. На его месте так поступил бы каждый.
7.
В самолете.
КЛИНТОН. Хорошо. И что было с этим господином после «Штази»?
ГОЛОС. Его перевели обратно в Россию.
КЛИНТОН. Россия — это куда мы летим.
ГОЛОС. Вы поразительно осведомлены, сэр!
8.
В московском окне горит свет ночника. Путин сидит перед зеркалом с конспектом.
ПУТИН. Установление контакта. (Закрывает конспект и начинает импровизировать). «Здравствуйте, Билл!» (Подумав). «Хорошо выглядите сегодня» Ну, понятно… (Смотрит в конспект). Углубление контакта. (Закрывает конспект). «Билл! Не сыграть ли нам в гольф?» «У вас дивные сигары! Где берёте?» Так! (Смотрит в конспект). Проведение вербовки: шантаж, подкуп, убеждение, зомбирование… (Понизив голос). «Билл, сейчас вы уснете, но перед этим сделаете то, что я вам скажу. Подпишите договор по противоракетной обороне… подпишите его… подпишите!»
За окном светает.
Путин открывает глаза от скрипа двери и садится в кровати.
ПУТИН. Что? Он уже прилетел?
ВОЛОШИН. Мало сказать «прилетел»… Он уже здесь!
9.
Финал американского гимна. Ажиотаж. Давка корреспондентов у дверей.
ВОЛОШИН. Господа, прошу вас… Прошу!
Толпа выдавливается в дверь, и Волошин закрывает дверь у себя за спиной. В зале остаются только Путин и Клинтон. Несколько секунд паузы.
КЛИНТОН (озираясь). Прекрасный зал.
ПУТИН (роясь в конспекте). Не отвлекайте меня, Билл! Сейчас я буду устанавливать контакт.
КЛИНТОН (подумав). Я тоже немного знать электротехнику. (Трогает выключатель торшера, тот бьет его током). А!
ПУТИН. Есть контакт?
КЛИНТОН. Есть, шуа!
ПУТИН. Тогда я хочу предложить вам сотрудничество.
КЛИНТОН. О кей. Я согласен!
ПУТИН. Вы не поняли.
КЛИНТОН. Я понял, понял. РаботАть на благо мира! Согласен!
ПУТИН. Билли! В гробу я его видал, ваше благо мира. Вы будете работАть на нас!
КЛИНТОН. На вас?
ПУТИН. Да. Иначе американский народ узнает о вас много нового.
КЛИНТОН. Это импосибл!
ПУТИН. Это еще как посибл! (Радостно припевает). Шантаж, шантаж! (Роется в конспектах, открывает папку). Вот! Уклонение от армии, махинации, лжесвидетельство…
КЛИНТОН. Всё это американский народ уже знать.
ПУТИН. Как знать?
КЛИНТОН. На-и-зусть! О, этот американский народ! Он знать всё, что со мной было! Он знать всё, что со мной не было! Не надо шантаж! Если хотите, чтобы я работал на вас, дайте денег.
ПУТИН. Денег?
КЛИНТОН. Да! Много денег. Шутка. Их все равно отнимать Хиллари, до последний цент! Я буду работать на вас просто так.
ПУТИН. Просто так? Зачем?
КЛИНТОН. Вы мне нравитесь. Такой смешной… Дайте бумага! (Что-то пишет).
Вот, на здоровье!
ПУТИН (читает). «Я, Уильям Джефферсон Клинтон, обязуюсь сотрудничать с органами противовоздушной обороны России и давать деньги на нужды реформ. Подпись, дата». (Пораженный). Спасибо.
КЛИНТОН. Нравится?
ПУТИН. Йес!
КЛИНТОН. Шутка! (Подпаливает край документа, и тот мгновенно сгорает). Ба-бай… (Вспыхивает и растворяется в воздухе следом за документом).
10.
Путин открывает глаза. Возле кровати стоит Волошин.
ПУТИН. А? Что?
ВОЛОШИН. Простите, что беспокою, но объект прилетает через час.
ПУТИН. Какой объект?
ВОЛОШИН (открывая досье). Наш заокеанский контакт. Уильям Джефферсон Клинтон, кличка Саксофонист, в разработке с 92-го года…
ПУТИН. Погодите! Какой контакт, какая разработка? Кто я?
ВОЛОШИН. Вы президент демократической России.
ПУТИН. Точно?
ВОЛОШИН. Мне ли не знать! Своими руками делал.
ПУТИН. Знаете, что-то я никак не могу проснуться. Все время кажется, что до сих пор на невидимом фронте.
ВОЛОШИН. На невидимом, Владимир Владимирович, больше не получится. Вы, с божьей помощью, уже по-крупному засветились… солнышко вы наше!
11.
Клинтон летит в самолете, выводя на саксофоне тему «Я прошу, хоть ненадолго…»
Титры.
Эти строчки я пишу в половине седьмого утра, хотя вовсе не жаворонок.
Просто уже примерно полчаса под моим окном работает сигнализация на «жигулях» номер А 28–60 МТ. Она срабатывает в разное время, но почти каждую ночь — от пробежавшей кошки, упавшего листа или землетрясения в Японии. Очень чуткая.
Я не такой чуткий, но просыпаюсь всякий раз, когда под окном начинается эта затейливая череда сирен и гудков. Одновременно со мной просыпается жена и все остальные жители подъезда, кроме одной счастливой бабушки, глухой на всю голову — и владельца этой машины.
Впрочем, говорят, что он живет вовсе не в этом подъезде, а на другом краю дома. А машину ставит здесь, потому что там нет места. А сигнализацию включает, чтобы напугать потенциального угонщика.
Я бы очень хотел, чтобы эти «жигули» угнали, но всё никак.
Однажды, глухой зимой, я вышел во двор в третьем часу ночи, нашел источник звука и, наливаясь ненавистью, полчаса топтался вокруг него в ожидании хозяина, но напрасно: оно гудело, пока не сел аккумулятор.
Утром я позвонил в отделение милиции. Они спросили адрес и номер машины и пообещали принять меры. Теперь, еженощно слушая вой сирены под окном, я поминаю в своих молитвах и милицию тоже.
Хотя!
Если вдуматься, участковому, конечно, только и дел, что под утро срываться из отделения и на зимней заре выслеживать чайника, с которого потом еще и сотни не слупишь, потому что рядом в это время будет ошиваться другой чайник, то есть я.
Короче, к милиции претензий нет. Да и свет клином на милиции не сошелся — можно, в конце концов, сразу подать на мерзавца в суд.
Хорошо, лежа в темноте с открытыми глазами, под регулярно нарастающее уи-и-И-И, представлять себе этот суд.
Иск с требованием компенсации.
Адвоката, описывающего мои страдания во время бессонных ночей.
Лицо ответчика, не понимающего, почему я просто не дал ему в рыло, как человек, а мучаю при посторонних, как не русский.
Лицо судьи, думающего о том же самом.
Приговор, обязующий ответчика выплатить мне штраф в размере минимальной заработной платы (83 рубля).
Судебного исполнителя, к которому я буду полгода ходить с просьбой привести приговор в исполнение, а ночью слушать сигнализацию.
И, наконец, владельца «жигулей», которого я все-таки подстерегаю утром у этого мятого корыта — и даю ему в рыло, в рыло, в рыло!
Но!
У того конца дома действительно нету места. Там впритык, по периметру, стоят форды, фольксвагены и ауди, и «жигулю» не вписаться по классовому признаку.
