Когда тяжелая дверь растворилась, Мопс приказал:
– Маломальского сюда, быстро!
Через пару минут явился Серафим Александрович. Лицо его было заспанным и взволнованным одновременно.
– Вот его, – Мопс указал на Харитона, – прямо сейчас – на свободу.
– Но, необходимо подготовить документы, есть процедура… – начал было начальник тюрьмы.
– Я не ясно выразился?! Или бунтов давно не было в твоем «зоопарке»?! – гневно сверкнул глазами пахан.
– Постараюсь уладить как можно скорее.
– Ты уж постарайся.
Пока Мопс общался с Маломальским, Мондель поднял с пола бумагу, на которой писал худой.
Нет в душе моей неги прощенья,
Нет спасенья и радости нет,
Ариадны в лабиринте отмщенья,
И не скажешь им слова в ответ.
Миг свободы и жарок и сладок,
Растворяет он волю и дух,
Каждый день оставляет осадок,
Или около двух, когда вдруг…
«Сильно!» – подумал Мондель, прочтя стихи.
С формальностями утряслось быстро, и через пятнадцать минут он уже шел по городской улице и размышлял.
«Зачастил я что-то в каменный замок. Надо это дело прекращать, а то на другие развлечения времени не останется».
Но стратегические идеи следовало оставить на будущее – послезавтра, 10 августа, должны были состояться выборы.
Необходимы были срочные действия.
Главного акционера порта Олега Евгеньевича Прихватова независимый кандидат нашел в гостинице. Он играл в напольный гольф и общался со своим помощником.
– Рад снова вас видеть, Олег Евгеньевич!
Прихватов наморщил лоб, вспоминая. От этого его лицо приняло такое выражение, будто бы он только что выпил залпом полный стакан уксуса.
Наконец он извлек из памяти необходимые данные и спросил:
– Кандидат в мэры?
– На данный момент, единственный, – радостно сообщил Мондель и добавил, интимно подмигнув, – как и договаривались.
Олег Евгеньевич перевел взгляд на помощника. Тот сразу же заговорил:
– Остальные снялись в выборов. Но не все… Остался еще и Безобразников.
– Этот не в счет. Он – сумасшедший, – парировал Харитон.
Прихватов вновь глянул на помощника.
– Это действительно так, но он зарегистрирован как кандидат на пост главы администрации.
– За идиота никто не проголосует! – зло сказал Мондель. Неожиданное препятствие слегка вывело его из себя.
– Российский электорат самый непредсказуемый в мире. А юродивые пользуются в стране уважением и сочувствием, – монотонным голосом поведал помощник.
Хозяин порта перевел взгляд на Монделя.
– Если все так, как сообщает ваш секретарь, то значит есть определенные трудности. Тогда те средства, которые вы любезно согласились вложить в мою избирательную компанию, тем более необходимы для окончательной победы.
Прихватов посмотрел на помощника.
– Агитация за сутки до выборов запрещена.
Олег Евгеньевич перевел взгляд на независимого кандидата.
– Деньги нужны не для агитации. Для полной гарантии надо произвести вброс нужных бюллетеней на некоторых избирательных участках. Эта процедура дорогостоящая.
Ход был за секретарем.
– Это уголовно наказуемое деяние. Олег Евгеньевич чист перед российским законом.
Прихватов выпил второй полный стакан уксуса, если судить по возникшему выражению его лица: пять полновесных ходок в недалеком прошлом как-то не вязались с чистотой перед законом.
– Ладно, Вова, хватит порожняки гонять. Нам нужен мэр, а он вот стоит перед нами. Деньги мы ему дадим, но за каждую копеечку он ответит по полной.
Мондель был с миром отпущен.
К концу рабочего дня он зашел в то отделение сбербанка, в котором он когда-то положил на счет сто рублей.
– Здравствуйте, милая девушка! Хотел бы узнать, было ли пополнение моего счета в последнее время?
Оператор проверила данные и слегка удивленным голосом сказала:
– Да, вам была переведена значительная сумма.
– И какая же?
– Тридцать миллионов.
– Вот видите, я же говорил, что совсем скоро будет больше. Помните? Видите – не обманул.
Мондель удовлетворенно улыбнулся и продолжил:
– А теперь, милая девушка, всю сумму переведите, пожалуйста, на вот этот счет.
Харитон протянул бумажку с цифрами.
Из банка он поехал к Душенечаевым. Но у тех был период романтической любви.
– Вот как! Ну, не буду мешать. Поеду в гостиницу.
– Желаю и тебе найти свою половину, – сказала на прощанье Жанна.
«И зачем мне еще половина? Чтобы меня стало полтора?!», – недоуменно подумал Мондель.
На следующее утро Мондель проснулся в прекрасном расположении духа. Солнце светило ярко. Под стать ему было и округлившееся, словно вычерченное циркулем, лицо независимого кандидата. Зарычав, он схватил подушку зубами, что было признаком его крайне благоприятного внутреннего расположения. Затем отбивая ладошками на слегка подернутом жиром животе бравурный марш, он проследовал в ванную комнату.
Покинул он ее через десять минут таким же бодрым и веселым, но уже без щетины и налета на зубах. Затем он оделся и вызвал такси.
Выйдя на улицу, Харитон окинул взором видимую часть города. Он поклонился в пояс и произнес:
– Спасибо тебе, добрый Волноград! Ты предоставил мне немало нескучных часов и минут. Ты развлекал меня и играл со мной в те игры, дистрибутивы которые рождались в моем слегка больном воображении. Также при твоем непосредственном участии один добрый человек подарил мне хорошие деньги. Ты можешь сказать, что деньги у меня и так есть. Да, согласен – с голоду я не умру, как бы не старались федеральные службы, изобретающие все новые и новые налоги. Но те деньги – так, пустяк. Они не окроплены мозговым потом. Я не вырывал их из жадных лап представителей алчущего племени богатеев. Эти же достались мне как законный приз победителя соревнования по прикладной логике и нематематическому анализу. Они – бесценны, поскольку идя к ним я повышал свой КПЖ и наслаждался наполненными эмоциями днями.
Подошло такси и Мондель, несколько вошедший в раж, вынужден был прервать свой эмоциональный монолог.
Дело свое Харитон завершил, как он и сообщил в своей блистательной речи, и требовался, положенный по КЗоТу, отпуск. Заготовленных вариантов не было и пришлось импровизировать на ходу.
«Первым делом – на железнодорожный вокзал. Это – вне сомнений», – рассуждал бывший независимый кандидат.
– Куда едем? – нагловатым тоном спросил водитель.
Харитон посмотрел на вопрошающего и с удивлением обнаружил под морально устаревшей кепкой женщину. Слегка взболтнув память, он вспомнил таксистку. Именно она подвозила его как-то к стадиону.
– На ЖеДе-вокзал.
Не помолодевший «Жигуленок» резко стартанул и нагло вклинился в автомобильный поток.
Из машины, которую «подрезала» лихая возница, прокричали:
– Что, самая способная?!
– А что, не видно?! – тут же огрызнулась женщина.
Она сильно изменилась с момента последней встречи с Монделем. Ее маленькая голова теперь не дергалась. В ушах поблескивали золотые серьги. Движения ее были резки и уверенны.
Непрерывно сигналя, она прокладывала путь своему побитому ржавчиной четырехколесному другу. Таксистская жизнь выковала из забитой тетки настоящего дорожного бойца.
Мондель, подивившись подобной трансформации, вновь вернул свои мысли к сложной проблеме выбора способа и места отдыха.
«На космос еще не хватает. Это – минус. Но деньги свободные есть. И это, как ни крути, – плюс. Нужно организовать что-нибудь масштабное. Может, пикничок для всех молодых, строго до 25 лет, учительниц города с рыбной ловлей и сбором грибов? Тематически заманчиво, но трудно осуществимо. Как их всех сейчас собрать? Каникулы! Осуществить повторное введение в эксплуатацию волноградской телебашни? Бессмысленное в своей непродуктивности занятие – у всех сейчас или кабельное, или «тарелки».
Мондель страдал. Мучительный выбор наиболее приемлемой идеи проведения запоминающегося мероприятия, попадающего под понятие «отпуск», поглотил весь его умственный потенциал без остатка.
«Может быть, парад-маскарад на Красной площади? А что, отличная идея! Первая колонна идет в масках президента, вторая – в масках премьер-министра и так далее, вплоть до губернатора какой-нибудь Новой земли. Великолепно! Брависсимо! Три сотни человек, и все – президенты! После прохождения, все они, по команде и с низкого старта, устремляются в Кремль! Охрана в шоке! Кто первый добежит до кресла – тот и президент. Очень продуктивное начинание! А может так и выборы проводить?»
От веселых мыслей Монделя отвлек грубый, но все еще женский, голос водителя:
– Революции перекрыта, я по Обзорной поеду.
– Одобряю, – снисходительно сказал Харитон и тут же спросил:
– А это что за магазин с нашего правого борта?
– Чемоданы, – коротко ответила таксистка.
– Чемоданы… Мне, кстати, нужен один такой. Как же я собираюсь путешествовать без такого важного атрибута?! Остановите, пожалуйста, любезная!
