Подписано: Патронъ".
Я прочиталъ посланіе Кларенсу и предложилъ ему отправить его, вывѣсивъ сначала флагъ перемирія. Онъ засмѣялся, свойственнымъ ему саркастическимъ смѣхомъ и сказалъ:
— Вы никакъ не можете достигнуть яснаго представленія о томъ, что это за дворянство. Намъ необходимо сберечь время и избавиться отъ безпокойства. Представьте себѣ, что я главнокомандующій находящагося тамъ внизу войска. А вы будете служить парламентеромъ; подойдите поближе и передайте мнѣ ваше посланіе, а я вамъ дамъ отвѣтъ.
Эта идея мнѣ показалась очень забавною. Я подошелъ къ воображаемому караулу врага, подалъ мою бумагу и прочелъ ее. Вмѣсто отвѣта Кларенсь вырвалъ у меня изъ рукъ бумагу, скорчилъ презрительную гримасу и сказалъ съ негодованіемъ:
— Выпотрошите внутренности этому животному, и отнесите ихъ его господину. Другого отйѣта у меня не будетъ.
Какъ часто случается, что теорія противорѣчитъ фактамъ! А это именно былъ фактъ, и больше ничего. Конечно, все такъ и случилось бы, если бы я рѣшился на переговоры. Я разорвалъ бумагу и постарался успокоить мои сантиментальныя чувства и приняться за дѣло. Я испробовалъ всѣ электрическіе сигналы отъ платформы въ погребъ и убѣдился въ томъ, что все шло правильно; кромѣ того, я перепробовалъ и тѣ сигналы, которые касались оградъ изъ проволоки; это были сигналы для замыканія электрическихъ токовъ, или для ихъ отмыканія, въ каждой оградѣ, отдѣльно, независимо отъ другихъ. Я назначилъ трехъ лучшихъ юношей для охраны соединенія съ ручьемъ, гдѣ они должны были дежурить ночью поочередно и повиноваться моему сигналу — тремъ, слѣдовавшимъ одинъ за другимъ выстрѣламъ изъ револьвера. Другіе караулы были отмѣнены на ночь. Я приказалъ, чтобы въ погребѣ было все спокойно и уменьшенъ электрическій свѣтъ.
Лишь только совершенно стемнѣло, я замкнулъ токъ по всѣмъ проволочнымъ оградамъ и затѣмъ пробрался къ насыпямъ, окаймляющимъ всю нашу сторону большого рва; я взобрался на вершину этихъ насыпей, легъ тамъ на откосъ и сталъ сторожить, но было слишкомъ темно, чтобы можно было что-нибудь видѣть; царила мертвая тишина и не слышно было нигдѣ ни звука. Правда, время отъ времени, раздавались обыкновенные сельскіе звуки: то гдѣ-нибудь слышится крикъ ночной птицы, то жужжаніе насѣкомыхъ, то отдаленный лай собаки; все это были не такіе звуки, какихъ ожидалъ, они нисколько не нарушали тишины, а еще болѣе ее усиливали, придавая какую-то мрачную меланхолію всей мѣстности.
Но я все смотрѣлъ и смотрѣлъ, а ночь становилась все темнѣе и темнѣе; я насторожилъ уши, чтобы не пропустить какого-нибудь подозрительнаго звука; я полагалъ, что мнѣ только слѣдуетъ вооружиться терпѣніемъ и ждать, а мои надежды должны непремѣнно увѣнчаться успѣхомъ. Однако, мнѣ пришлось ждать очень долго; наконецъ, я уловилъ то, что обыкновенно называется мимолетнымъ отзвукомъ — глухой металлическій звукъ. Я еще болѣе насторожилъ слухъ и даже притаилъ дыханіе, потому что это именно былъ тотъ звукъ, котораго я ждалъ. Этотъ звукъ становился все слышнѣе и слышнѣе и раздавался съ сѣверной стороны… Но вотъ я его уже слышалъ почти въ уровень съ собою — это былъ на вершинѣ противоположной насыпи, на разстояніи не болѣе ста футовъ. Затѣмъ, мнѣ показалось, что я вижу рядъ черныхъ точекъ на этой вершинѣ. Это ужь не человѣческія-ли головы? Но я не могъ сказать ничего положительнаго; пожалуй, тутъ и вовсе ничего не было. Но какъ бы то ни было, а этотъ вопросъ былъ скоро рѣшенъ. Я услышалъ металлическій звукъ, спускающійся въ динамитный ровъ. Эти люди устраивали намъ какой-нибудь сюрпризъ. Мы должны приготовить имъ угощеніе.
Я опять спустился тѣмъ же путемъ и, вернувшись на платформу, далъ сигналъ направить токъ по двумъ внутреннимъ оградамъ. Потомъ я отправился въ погребъ и нашелъ тамъ все въ порядкѣ — караульный бодрствовалъ, а остальные спали. Я разбудилъ Кларенса и сообщилъ ему, что ровъ полонъ людей; по всей вѣроятности, рыцари явились къ намъ въ полномъ своемъ составѣ. Мое мнѣніе было таково, что съ наступленіемъ разсвѣта мы должны ожидать осады; всѣ эти тысячи, наполняющія ровъ, переправятся черезъ насыпь, и окружатъ нашъ погребъ со всѣхъ сторонъ. За ними, конечно, послѣдуетъ и вся ихъ остальная армія.
На это Кларенсъ, съ своею обыкновенною смѣтливостью, сказалъ мнѣ:
— Имъ необходимо послать одного или двухъ развѣдчиковъ для наблюденій. Почему бы намъ не прервать тока на внѣшней оградѣ и такимъ образомъ предоставить имъ нѣкоторые шансы?
— Я уже это сдѣлалъ, Кларенсъ. Неужели вы думали, что я негостепріименъ?
— Нѣтъ, у васъ доброе сердце. Однако, мнѣ нужно идти.
— Будетъ пріемъ комитета? Въ такомъ случаѣ я также пойду.
Мы вышли изъ погреба и легли между обѣими оградами. Полумракъ погреба, вѣроятно, вредно дѣйствовалъ на наше зрѣніе, такъ что въ первую минуту мы тутъ ничего не могли разглядѣть, но мало по малу мы приноровились къ настоящимъ обстоятельствамъ. Вблизи мы могли разглядѣть кое-что, но не видѣли своей ограды. Мы стали разговаривать шепотомъ, но вдругъ, Кларенсъ прервалъ меня:
— Что это такое?
— Гдѣ?
— Какой-то предметъ тамъ.
— Что такой? Гдѣ?
— Тамъ, надъ вами… что-то темное… противъ второй ограды. Онъ посмотрѣлъ и я посмотрѣлъ. Наконецъ, я сказалъ:
— Ужь не человѣкъ-ли это, Кларенсъ?
— Нѣтъ, не думаю. Всмотритесь хорошенько, это имѣетъ видъ чего-то особеннаго… Да, это человѣкъ, прислонившійся къ оградѣ.
— Но я хочу въ этомъ убѣдиться, приблизимся къ нему.
Мы поползли на колѣняхъ и на рукахъ до тѣхъ поръ, пока не были настолько близко, чтобы разглядѣть. Это дѣйствительно былъ человѣкъ — высокая фигура въ полномъ вооруженіи, стоящая совершенно неподвижно; обѣ его руки были положены на верхнюю проволоку; слышенъ былъ запахъ сгорѣвшаго тѣла. Бѣдный малый умеръ и самъ не зная отъ чего. Онъ стоялъ, какъ статуя безъ малѣйшаго движенія, только ночной вѣтеръ колыхалъ перья его шлема. Мы приподняли его забрало, но никакъ не могли разглядѣть его лица, потому что было слишкомъ темно.
Затѣмъ раздался шумъ шаговъ и мы живѣе легли на землю тамъ, гдѣ стояли. Онъ былъ довольно близко отъ насъ, подошелъ къ первому рыцарю и, казалось, удивился, почему тотъ стоитъ неподвижно; затѣмъ онъ сказалъ тихимъ голосомъ:
— Чего ты тутъ дремлешь, мой добрый сэръ Мор…
Въ это время онъ положилъ руку на плечо трупа и тутъ же упалъ мертвымъ, не договоривъ начатой фразы. Какъ вы видите, онъ былъ убитъ мертвецомъ, быть можетъ, даже покойнымъ другомъ. Въ этомъ чувствуется что-то ужасное.
Рыцари появлялись одинъ за другимъ каждыя пять минутъ въ теченіе получаса. Всѣ они держали въ рукахъ поднятые мечи, но по пути встрѣчались проволоки и все было кончено. Время отъ времени мелькалъ голубоватый огонекъ и мы знали, что это означало, если рыцари были настолько далеко отъ насъ, что мы его могли ихъ видѣть: бѣдняга дотронулся мечемъ до проволоки и тутъ же былъ убитъ сильнымъ токомъ электричества. Были и короткіе промежутки, когда царила глубокая тишина, но oнa совершенно регулярно прерывалась паденіемъ тѣла въ полномъ вооруженіи; это сильно дѣйствовало на нервы при такой ночной темнотѣ. Мы порѣшили пройтись между внутренними оградами: но старались идти прямо для большей безопасности; если бы насъ кто и встрѣтилъ, то скорѣе принялъ бы за своихъ, чѣмъ за враговъ, кромѣ того, держась прямой линіи мы не рисковали наткнуться на мечи, а эти люди, повидимому, не брали въ свою экскурсію другого оружія. Но это было замѣчательное путешествіе. Повсюду за второй оградой лежали убитые, — хотя ихъ не было хорошо видно, но все же мы ухитрились насчитать до пятнадцати такихъ неподвижныхъ статуй — мертвые рыцари стояли, положивъ руки на верхнюю проволоку.
Нашъ токъ былъ настолько силенъ, что убивалъ человѣка, прежде чѣмъ тотъ успѣетъ вскрикнуть. Но вдругъ мы услышали шумъ шаговъ и нѣсколько минутъ спустя, мы угадали, что это было; это шли рыцари въ большой массѣ. Я тотчасъ шепнулъ Кларенсу, чтобы онъ шелъ въ погребъ, разбудилъ бы нашу армію и велѣлъ ей быть на готовѣ, но не выходить изъ погреба до дальнѣйшихъ распоряженій. Кларенсъ скоро вернулся обратно и мы стояли у внутренней стороны ограды, подстерегая огонекъ, творившій такое ужасное дѣло надъ этимъ роемъ врага… Нельзя себѣ даже представить всѣхъ этихъ ужасныхъ подробностей; но довольно сказать, что за второю оградою лежала громадная черная масса и все это были убитые люди. Но какая это была ужасная вещь! Не слышно было ни человѣческаго голоса, ни военныхъ криковъ; эти люди подкрадывались безшумно, думая напасть на насъ врасплохъ, но лишь только кто либо изъ нихъ подходилъ къ роковой линіи, какъ былъ убитъ, такъ что даже не имѣлъ времени и предупредить своихъ товарищей.
Наконецъ, я пустилъ токъ по третьей оградѣ и, затѣмъ, по четвертой и по пятой. Я былъ убѣжденъ, что наступило время, когда вся армія попадется въ нашу ловушку. Какъ бы то ни было, но объ этомъ необходимо узнать, какъ можно скорѣе. Я прикоснулся къ пуговкѣ и надъ нашею пропастью засвѣтилось пятьдесятъ электрическихъ солнцъ.
